Покушение на Россию - Сергей Кара-Мурза

Но возьмем главное утверждение — будто сельскохозяйственные предприятия имеют «рентабельность несколько сотен процентов». Пусть это на Кубани, а в других местах поменьше, но все же очень якобы выгодно нынче в России селянам. А вот справка «О финансовом состоянии коллективных сельскохозяйственных предприятий Российской Федерации за 1991-2000 гг.». Подготовил ее в 2002 г. Центр экономической конъюнктуры при Правительстве Российской Федерации. В ней говорится:

«Значительную часть балансовой прибыли сельскохозяйственных предприятий составляли бюджетные субсидии, причем их удельный вес увеличился с 43% в 1992 году до 72% в 2000 году. Пытаясь преодолеть кризисные явления за счет использования заемных средств, сельскохозяйственные предприятия накопили огромные долги, которые стали едва ли не основным препятствием на пути их дальнейшего реформирования…

Доля сельскохозяйственных предприятий, имеющих просроченную кредиторскую задолженность, возросла с 42% в 1993 году до 89% в 2000 году. Подобная ситуация ограничила приток кредитно-финансового и инвестиционного капитала в отрасль. Просроченная кредиторская задолженность сельскохозяйственных предприятий в 2000 году в девять раз превышала балансовую прибыль, что свидетельствует об отсутствии у большинства сельскохозяйственных предприятий возможности самостоятельно рассчитаться с долгами. В настоящее время примерно у 60% сельскохозяйственных производителей арестованы счета, и они на протяжении нескольких лет не имеют возможности установить нормальные финансовые отношения с государством, поставщиками ресурсов и покупателями продукции».

В 1997 г., который считался благополучным, из 27 тыс. действовавших в РФ крупных и средних сельскохозяйственных предприятий убыточными были 22 тыс. или 82%. Рентабельность предприятий в целом составила 24%. Иными словами, затратив каждый рубль на производство продукции, сельское хозяйство России понесло убыток в 24 копейки. А рентабельность животноводства была — 35%. Только в 1999 г. рентабельность предприятий стала в целом положительной (+9%), а число убыточных предприятий сократилось в 2000 г. до 54%.

Но теперь надо отдавать долги. Какова же их величина? За 1993-2000 годы суммарная задолженность по всем обязательствам выросла в 50 раз и достигла к концу 2000 года 229 млрд. руб., в то время как вся прибыль от реализации сельскохозяйственной продукции составила в 2000 году 15 млрд. руб. Сравните эти две величины: вся годовая прибыль в 16 раз меньше долга! И нам говорят, что «в среднем по России крестьянам грех жаловаться на бедность».

Более 70% сельскохозяйственных предприятий в России имели просроченную задолженность по оплате труда работников, величина которой росла на протяжении 1991-2000 годов и в 2000 году составила более 283% от фонда их заработной платы.

Таково положение дел с «рентабельностью» и «богатством» крестьян России. Но в статье имеется еще целый ряд важных идей, которые заглатывает читатель. Автор взахлеб расхваливает колхоз «Гигант» (село Сотниковское Ставропольского края), где заработок хорошего тракториста — тысяча долларов в месяц, а у хорошего агронома — в полтора раза больше. Это, мол, пример для всей России — пусть во всех колхозах и АО так же платят, и все будет о'кей. Откуда же такие барыши? А вот откуда: «Часть средств председатель пускает на зарплату распущенным по домам дояркам — правление нынешним летом ликвидировало молочную отрасль как нерентабельную. Председатель сделал выбор в пользу частных подворий, где корова гораздо продуктивнее».

Почему же вдруг на подворье корова продуктивнее, чем на механизированной ферме? Как такое может быть? Ведь это — открытие века. Такое может быть только в условиях реформы Гайдара-Чубайса-Грефа. Задушили крупное современное производство — держите корову сами, если надо молока детям.

Усиление подворья с его низкой технической оснащенностью — признак разрухи. Реформа повлекла за собой быстрый спад производства молока. После войны, уже в середине 1950-х годов, РСФСР вышла на уровень производства 280 кг молока на душу населения — а в 1999-2000 гг. РФ упала на уровень 220 кг на душу населения. Вроде бы в мирное время.

Почему колхоз «Гигант» не может держать ферму? Электричество дорого, и доильные установки сломались, а новых промышленность уже не делает. В 1990 г. в России имелось 242,2 тыс. доильных установок и аппаратов, а в 1999 г. — 96,4 тыс. Потому-то в 1990 г. на фермах производили 41,4 млн. т молока, а в 1999 г. 15,8 млн. т. А на подворьях в 1990 г. 13,3 млн. т, а в 1999 г. 16,0 млн. т — прирост с гулькин нос. Перевод коров на подворья сразу привел к ухудшению породности стада, снижению удоев и значительному росту затрат кормов на производство молока. Не будем уж говорить о трудоемкости. И нам говорят, что это — благо!

Все, чем восхищается журналист «Известий» и ставит в пример, на деле является регрессом, даже архаизацией — откатом в технологии и организации производства. К этому приходится прибегать только для того, чтобы выжить в условиях реформы, а нам это представляют как шаг вперед. Должны же мы понять эти устремления «реформаторов»! Кому-то ведь придется восстанавливать хозяйство.

Журналист хвалит колхоз «Гигант», где установлена примитивная система расчетов. Предприятие распалось на бригады-артели, которые живут «по понятиям». Вот разговор с председателем: «Я долго искал эффективную схему управления хозяйством. И нашел, — улыбается Александр Васильевич. — Она доступна любому колхознику. Основа моего договора с производственными бригадами: вы мне — 25 центнеров зерна с гектара, все остальное — ваше».

Но это — именно не нормальная схема управления в сложной системе, а схема чрезвычайная, аварийная. Она разумна сегодня, когда положение именно чрезвычайно — а ее нам представляют как шаг вперед. Где такое видано на эффективных фермах?

И дальше похвалы «новым схемам» — и такая же архаизация и распад целого: «Экономить научились на всем. Этим летом бригадир Резванов впервые ухитрился забыть даже о существовании колхозного автогаража. Потому что это, по его словам, «чужое» подразделение, с которым надо делиться. Словом, перевезла бригада от комбайнов весь урожай — 10 тысяч тонн — на своих тракторных тележках». Вместо эффективного разделения труда, вместо использования технологически выгодного транспорта (грузовиков) — на своих тележках, лишь бы не делиться с «чужим» подразделением.

И, конечно, гимн новому, рыночному порядку, когда за все надо платить — но богатые крестьяне, конечно, всегда могут для этого получить ссуду. Журналист восхищен: «Колхознику больше нет нужды топать со своими финансовыми просьбами к председателю. Совет бригады выдает ссуды и на дорогую операцию в больнице, и на покупку жилья, и на учебу детей в вузах». Что же считает журналист «дорогой операцией в больнице», на которую всегда может получить ссуду российский крестьянин? Наверное, удаление бородавки. Пусть узнает расценки в настоящих «рыночных» больницах, а не в нынешних все еще полусоветских, где такие же бедолаги-врачи берут небольшую мзду, чтобы самим не пропасть.

И как незаметно встраиваются в ткань рассказа о богатом урожае все эти лживые идеи-вирусы. Даже слово «колхоз» готовы такие змеи вставить, чтобы читатель уши развесил.

А главное — соблазнить людей, чтобы не противились купле-продаже земли. Но вечно соблазн длиться не может, им сыт не будешь. Все еще впереди.

Май 2002 г.

Кровь и политика

То вспыхивая, то притихая, в прессе и на телевидении развертывается кампания по восстановлению в РФ смертной казни за убийство. Когда такие спектакли ставит старый и опытный «патриот России» Савик Шустер — держи ухо востро. Если демократы раздувают волнующую тему и начинают громко «болеть душой» за русский народ, всегда полезно задуматься, какую очередную пакость они нам готовят в красивой обертке.

Известно, что в нашей культуре укоренено глубокое отвращение к убийству и ненависть к убийце. Когда при Горбачеве СМИ захватили разрушители нашей культуры, именно по этому устою они стали наносить сильнейшие удары. Даже ввели в обиход романтическое слово «киллер» — вместо наемного убийцы. Густым потоком хлынули на экран фильмы, представляющие убийство обыденной вещью и чуть ли не прославляющие убийцу.

Одновременно стали вбивать в головы молодежи мысль, что главное в жизни — наслаждение богатством, собственностью, потреблением. «Иметь — значит быть!» — такую антихристианскую мудрость нагнетало телевидение и всей мощью рекламы, и силой голливудского кино, и соблазнительными сказками новых властителей дум. Но главное, появился целый слой молодых людей, близких и осязаемых, которые вроде бы подтверждали эту «мудрость» не деле. Такой вчера сидел с тобой за одной партой, а сегодня ездит на роскошной «тойоте» — а ведь палец о палец не ударил, как и ты. Убить его, отнять! Свобода, все дозволено! И стали в России очень много убивать — честному человеку тяжело глядеть на все это.