Бабочка на огонь - Елена Аверьянова

Вот приедет она к Злате, расскажет обо всем случившемся с ней по ее, Златиной, милости, спросит, что было на дискете, как она оказалась в квартире по адресу, где, кроме трупов, Катюша ничего не заметила, кто еще мог знать о том, что дискета находится там?

«А была ли эта дискета?» — вдруг осенило ее, но она прогнала эту мысль, потому что понимала: не подтверди Злата ее алиби в милиции, и Катюше — такой, какой ее все знали, конец придет. Кончится Катюша Маслова. Пополнятся ряды арестантов.

— Я в тюрьму не пойду, — выглянув в окно, сказала Катюша рельсам.

Их, железных, в пригороде большого областного города было много. Рельсы то бежали рядом, то начинали пересекаться, то, поссорившись, разбегались парами кто куда. Одни — на север, другие — на юг, одни — в Москву, другие — на Колыму. Рельсов было много, Катюше хватило бы одной рельсины. Ночью, когда поезд пугает встречными огнями темноту и неожиданным, протяжным гудком спящих на окраине леса птиц, Катюша выйдет из того места, где пряталась и долго думала о своей жизни, положит голову на блестящую холодную поверхность рельсы, послушает, как громко и больно для ушей стучат колеса приближающегося поезда. Вот, в общем-то, и все.

Пистолет «ТТ», захваченный Катюшей с места преступления, мирно дремал в сумочке.

«Зачем так страшно?» — подумала Катюша о рельсах, поезде и своей отрезанной голове, когда вспомнила о «ТТ» — теперешнем своем друге.

«Если Злата Артемовна не скажет мне всей правды, я убью ее, — спокойно решила Катюша, — за все, что она со мной сделала».

Наконец-то пришла осень — любимая пора всех творческих людей, и режиссера Златы Басмановой — тоже. Посмотрев отснятый материал, ее дядюшка, почти такой же известный, как ее отец, хотя и не такой знаменитый, Василий Сергеевич Басманов-Маковский, поздравил Злату и взглянул на племянницу очень внимательно. Как будто только что понял, какого она полета птица.

— Вам правда понравилось? — заволновалась Злата о своем детище, о первом своем полнометражном, цветном, широкоэкранном фильме.

И хотя знала ответ заранее, понимала, чувствовала — не может такое не нравиться, получилось, что хочет услышать от авторитетного человека подтверждение своего знания, чувств.

— Ты — талантливый человек, Злата, — тяжело вздохнул родной брат ее отца. — Я должен тобой гордиться, — добавил.

Но чуткая Злата — тонкая душа — уловила в последних словах Василия Сергеевича едва заметную фальшь. Тем не менее расстались они душевно — обнялись, лобызнулись в щеки.

Проводив дядюшку, она, как добрая мать, поспешила к фильму.

«Что же ему не понравилось? — думала, не могла понять Злата, просматривая кадр за кадром придирчивым взглядом — как будто фильм был не ее, а ее конкурента. Все было просто прекрасно — игра актеров, время монологов и диалогов, музыка, свет, картины природы, в качестве детали — корзина антоновских яблок. — Что же ему не понравилось?»

«А может быть, дело не в фильме?» — вдруг подумала она.

Наконец-то дошло до нее маленькими шажками — дело не в фильме.

Она уже ехала домой на своей желтой, совершенно отличной от других, машине по ровному шоссе, когда поняла то, что поняла.

Небо казалось необычным. Будто кто-то взял несколько красок: синюю, голубую, серую, немного черной, совсем чуть-чуть белой — нарисовал драконов. Синих на голубом, голубых на черном, серых — на каком цвете бог послал. Драконы уплыли в направлении Златиного дома. Туда же и она поехала. Но всю дорогу трехцветное небо разливалось над ней, вокруг нее беспокойным морем, следило за Златой, волновало душу, говорило: «Посмотри на меня. Это — ты». Чистого, белого не было видно, и Злата почувствовала себя обделенной, напряглась, словно вокруг крылась опасность.

Фальшиво ответивший Василий Сергеевич был не первым человеком, заставившим Злату поволноваться. Первой была Надежда, жена статиста Коли, того загорелого парня, любовника Златы на день.

Имена обоих — Надежды и Коли — были простые, дурацкие. И сама ситуация, в которую попала Злата, неожиданно узнавшая, что у статиста имелась беременная жена, не вписывалась в режиссерский сценарий. Жизнь стала кроить все происходящее по-своему. Даже то, что уже случилось со Златой и с другими людьми, с ней чем-то связанными, потребовало от жизни кардинального пересмотра, проверки фактов. Этого Злата и побаивалась, когда придумывала генеральный план не жизни вообще, а своей, личной жизни на ближайшее будущее. Но и тогда, месяц назад, сильный человек Злата знала — за неудачу она ответит головой.

— Зачем вы купили в подарок моему мужу машину? Зачем вы уехали с ним на ней отдыхать? Где мой Коля? — рыдая, спрашивала Злату Артемовну некрасивая, пятнистая, беременная на седьмом месяце жена загорелого статиста. — Я напишу заявление в милицию обо всем. Пусть ищут, пусть разбираются.

— Понятия не имею, где этот, как его… Коля, — спокойно ответила на все вопросы следователя режиссер Басманова. — И ничего я ему не дарила. С какой стати? Да, я его припоминаю. Он снялся у меня в двух незначительных эпизодах. Но таких молодых людей на студии моего отца вертятся сотни. Я вообще не понимаю, о чем, собственно, речь?

Работник МУРа вздохнул, понял, что дело заявительницы Надежды, попавшее ему в руки, попадает в разряд «глухарей», на всякий случай показал госпоже Басмановой фотографии сгоревшей в соседней области машины с чудом сохранившимися номерами и обгорелым трупом Коли (это уже было точно установлено) внутри остова. Судя по некоторым остаткам мягких тканей трупа, в момент смерти статист был смертельно пьян.

Злата пожала плечами, показав, что чужие фотографии ее не волнуют. У нее, между прочим, работа, съемочная группа, извините, простаивает.

— Зачем же вы распустили группу на недельные каникулы? — скучно, для протокола, поинтересовался работник МУРа.

— Отдыхала, думала, готовилась, — не вдаваясь в подробности, объяснила Злата. — Дома, — сказала она с нажимом, вставая.

— Докажите, что вы там были, — сморозил глупость следопыт. Потому что не имел права ей такое говорить.

— Это вы докажите, что меня там не было, — усмехнулась Злата и ушла работать, а не баклуши бить, как некоторые, сидящие на зарплате, делают.

Это неправда, большое человеческое заблуждение, что все люди рождаются на свет одинаковыми, как младенцы в роддоме. Одни уже рождаются глупыми, другие — умными, одни — талантливыми, другие — гениальными. Никакая среда не сделает чудо, не воспитает простого человека, как необычного. На заре человеческой эры таланты, возможно, и закладывались кем-то, кого называют богом. Сейчас — все проще объясняется и передается. Исключительно гены предков не дают необычному человеку жить, чувствовать, воспринимать мир так, как ощущают его разные другие люди. Бывают сбои в этом вечном ряду общепризнанной закономерности, некие символы случайных, необъяснимых пока парадоксов, прекрасные исключения из правил, но к Злате Басмановой это не относится. Могло бы относиться, если бы она не подсуетилась, если бы не расставила все по своим местам, если бы не перехватила инициативу у обстоятельств, если бы не взяла в руки «ТТ». Злата всем и себе, в первую очередь, доказала, что она — не прекрасное исключение, похожее на Леночку Басманову, она — закономерный итог пятивекового рода Басмановых — бояр, дворян, творческой интеллигенции, всегда возвышающихся в истории страны каменным утесом. О него разбиваются волны житейских бурь, отовсюду он виден.