Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– Все равно. Всего не предусмотришь, мировой судья может столкнуться с ситуацией, которую можно истолковать двояко. И непонятно, как правильно. Вот в римском праве все было расписано до мелочей, до малейших нюансов. И все работало. И поговорка у них была классная – пусть Рим горит, но торжествует юстиция.

– Отлично. Сядьте пока, сударь, будем разбирать ваше возражение по пунктам. Действительно, многим наша система судопроизводства кажется слишком простой.

– Да её вообще не существует!

– Я же попросил вас сесть, юноша. Прерывать старших очень невежливо, и в следующий раз я напомню об этом совсем иначе. Итак. Приговор местных присяжных считается окончательным и выносится незамедлительно. Приговор может быть любой. Жениться на обесчещенной девушке – если она сама, конечно, приемлет такой вариант, отрубить насильнику голову либо что-нибудь другое, отправить на арену во искупление, на общественные работы, штраф в пользу общины, штраф в пользу пострадавшего – присяжные линча разбирают дело сразу и за один-единственный день. Присяжных выбирает общество, это уважаемые люди, и всякая месть в их адрес считается позорной, почти как месть в отношении родителей. В случае спорных ситуаций, когда дело требует дополнительного расследования или спровоцировано стражей, в дело вступает мировой судья. Он защищен должностным заклятием и также никогда не является объектом мести, к чему вы все давно привыкли, а это важно, и не везде это так. Судья решает любое дело «по справедливости». Судья знает множество местных нюансов, знает подноготную района, в котором живет, и его решение обычно, – лектор поднял руку, останавливая рыжего паренька, что пытался что-то сказать, – все-таки соответствует общественным понятиям о справедливости. Наибольшие нарекания здесь вызывают широкие права судьи. Практически он единолично решает, виновен человек или нет. Конечно, остаются недовольные. Иначе бы не было этой самой спорной ситуации. Альтернативой выступает сложный, многотомный закон, который предписывал бы то или иное наказание за каждый проступок, учитывая, как в римском праве, всё до мелочей. Звучит неплохо. Но на практике, напомню, Рим всё-таки сгорел. И подобное крючкотворство – один из признаков упадка государства. Попытка всё регламентировать вовсе не добавляет справедливости, она её душит. Чем сложнее закон, тем труднее в нем разобраться. Огромное количество молодых и здоровых людей, вместо того чтобы работать на пользу общества, будут изучать и трактовать законы. Они потратят на это всю жизнь, у них не будет другой работы, они повиснут на шее общества увесистым балластом, поскольку люди это умные и жить предпочитают хорошо. Проще говоря, кушать они будут то, что приготовили другие. А они будут истолковывать спорные ситуации. И в конечном-то итоге всё равно истолковывать закон будет конкретный человек со всеми своими слабостями и пороками! Только в нашей стране он честно берет на себя ответственность за решение, он может быть проверен заклятием лжи, наказан и даже сослан на арену. Редко, но среди судей попадаются проходимцы. А в многотомном книжном праве юрист, истолковывая противоречивые параграфы, уходит от ответственности, прикрываясь той буквой закона, которая выгодна ему в данный момент. Поверьте мне, в целом это омерзительно. Истина никого не интересует. Человек может получить чудовищное наказание за ту же ковригу хлеба или, наоборот, выйти на свободу после убийства, да ещё так, что к нему не будет никаких претензий. В конечном итоге таким законом просто управляют деньги.

– А что более справедливо? – Рыжий прорвался наконец с вопросом.

– А что есть справедливость? – спросил в свою очередь лектор. И сам же себе ответил: – Справедливость – это устоявшаяся форма общественных отношений. В каждом обществе она отлична. В каждом столетии своя. Поэтому закон, записанный на бумаге, – это мёртвый закон. Его необходимо обновлять и корректировать. Именно это делает книжную юриспруденцию фатально сложной. В нашем обществе мировой судья априори владеет ситуацией. Он в ней живёт. Во время войны, во время чумы, в праздники – всё надо прикладывать к конкретике и отвечать за своё решение, не прикрываясь книжным параграфом.

Тарас поднял руку. Лектор сделал знак говорить.

– Мне непонятно, при чем здесь рабство? Кто здесь рабы, а кто рабовладелец?

Лектор кивнул, принимая вопрос.

– Два вида рабства существовали на земле. Древнее рабство, как вам известно, основано на принуждении, личной несвободе, полной потере самостоятельности. Хозяин решал, жить рабу или умереть. С кем именно будет спариваться принадлежащая ему особь, что будет сегодня кушать и будет ли есть вообще. Где работать, когда спать и многое другое. Затем сменилась целая эпоха. Империи разрушились, и граждане стали считаться свободными людьми. Но только формально. Рабство второго рода характерно тем, что отсутствует конкретный рабовладелец. Его якобы нет. На его месте стоит вся машина государства. Оно решает те же вопросы, полностью владея своими гражданами. Оно решает, какая форма семьи приемлема для граждан, а какая аморальна, и с какого возраста юноша и девушка имеют право друг с другом спать. Оно выдаёт патенты на ту или иную работу. Оно может лишить человека жизни или посадить в зиндан за нарушение своих приказов. Многотомные законы сложны, и обвинить в их нарушении можно любого. Виновны все. А судят тех, кто попался или не угодил власть имущим. Да, степень свободы граждан несколько возросла. Но ситуация осталась прежней. Эта невидимая уздечка порождает массу бытовых неурядиц. Государство по своей прихоти объявляет войны и обязывает жителей принимать в них участие, не интересуясь, хотят они этого или нет. Государство создает системы налогообложения, регулируя потоки товаров и продуктов, запрещая что-то вообще, а что-то до определенного возраста.

– А что в этом плохого? – На этот раз руку вскинула светловолосая девушка и встала. По правилам Колледжа это означало, что она вызывает преподавателя на дискуссию. Сонный голос лектора блеснул раздражением.

– В этом нет ничего плохого и нет ничего хорошего. Это просто описание системы, существовавшей ещё в прошлом столетии в некоторых странах Европы. Пример – регулирование питания, так сказать, подчиненных особей.

– Но, может быть, этот продукт вреден. Может быть, его стоит запретить.

– Запретить вы можете рабу или собаке. Равный вам человек решит всё сам. Расскажите ему, что вы знаете о вреде или пользе. Но не принимайте за него решение. Даже если оно кажется вам очевидным.

– А дети?

– Дети растут в семье. За них всегда отвечают родители.