Выдача преступников - Александр Бойцов

Однако, несмотря на то что экстрадиционные и внеэкстрадиционные процедуры приводят по внешней видимости к идентичному результату – фактическому присутствию фигуранта в уголовном процессе, по своей юридической природе они совершенно различны. Если экстрадиция служит такой формой достижения неотвратимости уголовной ответственности, которая юридически обоснована взаимодействием государств, признающих юрисдикцию друг друга в отношении выдаваемого лица, то его похищение сотрудниками спецслужб с территории иностранного государства означает юридически необоснованное игнорирование юрисдикционных полномочий последнего в отношении похищаемого лица. Такого рода действия, безусловно, противоречат как внутреннему законодательству, так и международному праву.

Весьма убедительна в этом плане позиция Верховного Суда Австрии, изложенная в решении от 26 апреля 1995 г., которое содержит следующие положения:

1) принцип территориального суверенитета является одной из общепризнанных норм международного права, в силу чего уважение территориальной неприкосновенности государств не допускает того, чтобы действие актов зарубежных государств проникало в зону территориального суверенитета государства без его согласия или иного управомочия по международному праву;

2) в соответствии с общим международным правом государство не обязано терпеть или оказывать помощь в осуществлении или принудительном применении суверенного акта другого государства на своей территории;

3) территориальный суверенитет применяется в отношении всех лиц и всего имущества на территории государства за исключением тех и того, что обладают дипломатическим или консульским иммунитетом иностранного государства либо международной организации;

4) предписывающая юрисдикция мало ограничивается, в то время как юрисдикция принуждения ограничена границами действия государственного суверенитета;

5) частью государственного суверенитета является допустимость принудительного осуществления государством своих актов в отношении лиц, находящихся за рубежом, в целях защиты охраняемых национальной правовой системой ценностей (принцип защиты), в частности путем конфискации их собственности на своей территории;

6) находящееся за рубежом лицо не может быть наказано за действия, предписываемые правом страны пребывания, или за непринятие мер, запрещаемых этим правом;

7) внутренняя юрисдикция применяется при решении всех юридических вопросов, которые отнесены к компетенции судов страны ее правовым порядком, международным правом или имеют со страной связь, признаваемую ее процессуальной системой.[444]

Показательна в этом отношении также инициатива более двух десятков латиноамериканских государств, Испании и Португалии, усилиями которых в повестку 47-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН был включен вопрос о том, чтобы последняя запросила в соответствии со ст. 96 Устава ООН консультативное заключение Международного Суда по следующим вопросам: 1) представляют ли собой нарушение норм международного права действия государств, которые прямым или косвенным образом арестовывают или захватывают какое-либо лицо на территории другого государства без согласия последнего и доставляют его на свою территорию, с тем чтобы применить к нему свою уголовную юрисдикцию, и 2) если на первый вопрос будет дан утвердительный ответ, то каковы будут в этом случае международные правовые последствия для каждого из этих государств и, возможно, для третьих государств?[445]

Однако решение по данной инициативе так и не принято, в том числе по причине противодействия США. Между тем даже американскими юристами отмечается, что препятствием к разработке обоснованной доктрины экстратерриториальности является тенденция США фокусировать внимание на собственных интересах. «Такого рода подход в целом покоится на заблуждении: даже если предположить, что интересы Соединенных Штатов законны, из этого еще не следует, что Соединенные Штаты будут при всех условиях вправе обеспечивать их, действуя односторонне. Интересы одной страны сами по себе не определяют пределы законной власти».[446]

Ведь согласно упоминавшейся американской доктрине Кера-Фрисби суды не должны принимать во внимание способ, которым ответчик доставлен в суд. Достаточно факта его присутствия в суде. Однако права такого лица не ограничиваются стадией собственно судебного разбирательства. В этой связи нельзя не отметить, что при его похищении имеет место произвольный арест, осуществляемый в нарушение установленных законом процедуры и условий содержания под стражей. Ввиду объяснимой для неэкстрадиционной процедуры необходимости вывезти человека в кратчайшие сроки нарушается его право на защиту. Кроме того, как показывает практика, «похищения часто сопровождаются пытками, бесчеловечным или унижающим достоинство обращением».[447]

Причем бороться с этой доктриной в суде практически невозможно, поскольку необоснованно «отрывая» судебную юрисдикцию от предписательной и исполнительной, она отстраняет суд от рассмотрения вопроса о способе доставки подсудимого, ставя его в полную зависимость от исполнительной власти. Именно так поступил суд и в деле Норьеги, расценив его захват как внешнеполитический акт, относящийся к исключительному ведению двух других ветвей власти. Позиция же исполнительной власти по этому вопросу не всегда последовательна.[448]

Именно поэтому позиция США подвергается критике как внутри страны, так и извне, включая даже объединенные с ними в общую правовую семью Канаду и Великобританию. Так, в решении Палаты лордов (в качестве апелляционного суда) 1993 г. говорилось, что английские суды могут рассматривать суд над обвиняемым как «злоупотребление процессом», если английская полиция нарушила законную процедуру выдачи и организовала захват обвиняемого за рубежом незаконными методами.[449]

К слову сказать, до 1965 г. использование внеэкстрадиционной процедуры имело место в случаях вывоза ряда лиц из Ирландской Республики в Северную Ирландию.[450] В указанном году Верховный Суд Ирландии по делу «The State (Quinn) v. Ryan» признал подобную практику незаконной и нарушающей конституционные права граждан, после чего экстрадиционные процедуры между Великобританией и Ирландской Республикой были восстановлены.

Дело, стало быть, не только в позиции исполнительной власти, но и в отстранении суда от ее оценки. Так, по делу Айхмана Иерусалимский суд постановил, что «существует установленное правило, в соответствии с которым незаконность ареста или вывоза под юрисдикцию другого государства лица, совершившего преступление против данного государства, не является основанием для того, чтобы дело не рассматривать и лицо не привлекалось бы к уголовной ответственности». [451]

Между тем «альтернативные» процедуры и методы обеспечения ответственности лиц, скрывающихся от правосудия, не только нарушают принцип суверенитета государств, на территории которых находятся эти лица, но и существенным образом ущемляют их процессуальные права. Следовательно, доставление совершившего преступление лица вне надлежащей процедуры экстрадиции обеспечивает достижение результата de facto, но никак ни de jure. Судебное же признание того, что нарушение общепринятой процедуры экстрадиции не влияет на законность принимаемого по уголовному делу решения, призвано оправдать благими целями применение юридически необоснованных и не отвечающих духу законности внеэкстрадиционных средств их достижения.

В связи с изложенным мы полностью разделяем мнение С. С. Беляева о том, что в качестве единственно законного процесса передачи совершившего преступление лица государством, на территории которого оно находится, другому государству, для привлечения к уголовной ответственности или приведения в исполнение вынесенного в нем приговора суда, должна рассматриваться экстрадиция, которую не следует подменять «альтернативными процедурами», депортацией либо иными формами псевдовыдачи.[452]

Отсутствие же соответствующих договоров о выдаче, объясняющее в ряде случаев использование суррогатных способов решения проблемы ответственности лиц, скрывающихся от правосудия, должно служить не оправданием, а стимулом к заключению экстрадиционных соглашений. Именно на базе соглашений о выдаче и формируется экстрадиционно-правовое отношение, представляющее собой урегулированную нормами экстрадиционного права конкретную юридическую связь между индивидуально определенными субъектами, имеющими юридические права и обязанности. Специфика его предопределяется самим международным уголовным правом, обусловливающим особенности субъектного и объектного состава данного правоотношения, а также своеобразие его содержания и юридических фактов, на основе которых оно возникает.