Бес предела - Василий Головачев

«Родич» Прохора снял с себя нечто вроде мерцающего пузырящегося балахона, оставаясь в одних облегающих чресла зеркальных трусах и сапогах, и подставил лицо и грудь под лучи светила.

Вероятно, это означало некий ритуал, но с чем он был связан, догадаться было трудно. Люди в соседних колбах делали то же самое, что и Плили-Симилив: раздевались, разводили руки в стороны и некоторое время загорали в лучах розового солнца.

Прохор рискнул зайти в его «блок памяти».

Однако сделать это ему помешала реакция «родича»: тот его почуял! Вздрогнув, остановился, прислушиваясь к себе, опустил руки. Губы его шевельнулись, произнося какую-то фразу на птичьем языке, не похожем ни на русский, ни на английский, ни на какой-нибудь другой.

– Прл… Симирл… – разобрал Прохор, блокируя своё мысленное присутствие.

– Прл… Симирл? – повторил «родич».

Прохор понял, что носитель пытается назвать его имя!

«Прохор Смирнов, – осторожно назвал он себя. – Не пугайтесь, ради бога, я ваш родственник из другого числомира».

Но Плили-Симилив и не думал пугаться. Он торопливо натянул балахон, вытащил из плеча шнур с блестящей иглой и воткнул иглу прямо себе в ухо, словно собирался проткнуть засевшего там «духа».

В голове «родича» поднялась мысленно-звуковая буря, понять смысл которой Прохор даже не пытался.

Плили-Симилив что-то проговорил, прислушался к возникшей в голове певучей фразе: ему ответили!

Прохор понял, что хозяин разговаривает с кем-то по мобильному телефону. В ответ кто-то внимательно посмотрел на гостя, причём изнутри психики «родича».

Прохор инстинктивно приготовился сбежать, помня прошлые стычки с Охотниками, но вокруг него возникла ажурная стеклянно-прозрачная сфера, напоминая формой эргион, и в объёме сферы зазвучал тонкий голосок: жди!

Говорили по-русски.

Тем не менее он рванулся из сферы наружу, пробуя её прочность, и вызвал новый голосок:

«По… жди».

«Ждать?» – вышел он в поле сознания «родича».

«По… жжда… жда… жда», – эхом откликнулся щебечущий голосок.

«Жду».

Плили-Симилив достал из каких-то закоулков балахона два перламутровых пузыря, пришлёпнул их на уши. В голове его родились гудочки и звоночки, объединяясь в нечто вроде мелодии. Видимо, он просто прицепил наушники плеера и теперь слушал местную музыку.

Не обращая внимания на людей, входящих в прозрачные кабинки «для поглощения света», он вернулся к лифту и спустился на первый этаж здания. В холле – тающем на глазах и восстанавливающемся каждое мгновение в иных геометрических композициях, он сел в одно из кресел, окружённых колоннами, и стал ждать, качая плечами в такт мелодии, звучащей в голове.

В холле было полно людей, одетых в сверкающие, тающие и «горящие» балахоны, но зону кресел потоки пешеходов обтекали, лишь изредка заглядывая за колонны и тут же растворяясь в толпе.

Сами колонны то становились прозрачными, то превращались в текучие дымы, то в твёрдые фермы, но на это никто не обращал внимания. Жители десятизначного мира Армстронга изначально принимали изменчивость своего мира как реальный порядок жизни и спокойно относились к любой его трансформации.

Из толпы снующих вокруг колонн пешеходов вынырнул мало чем отличимый от них абориген. Он был чуть выше Плили-Симилива и массивнее. Увидев его, скучающий «родич» Прохора вскочил, и они коснулись друг друга сжатыми кулаками.

– Дуа… Дуа, – прощебетал Плили-Симилив.

В глазах местного жителя мигнули насмешливые огоньки. Он растянул губы до ушей и проговорил тонким голоском:

– Не узнаёте?

Прохор оцепенел, не ожидая сюрприза.

– Возьмите его под контроль, – продолжал абориген Дуа-Дуа (ДД! – сообразил Прохор), – а то убежит. Это легко делается.

Прохор напрягся, занял «пространство мысли» «родича».

– Как вы… не понимаю… я собрался вас искать… как вы меня нашли?

– Сядем, – предложил Дуа-Дуа, кивнув на два пустующих кресла. – Я предполагал, что вы попытаетесь погулять по экзотам, и приготовился к вашему визиту заранее. Нашёл вашего «родственника», его зовут…

– Плили-Симилив.

– Молодец, я в психике своего носителя, – Дуа-Дуа небрежно обвёл своё лицо пальцем, – разобрался не сразу. Что привело вас в десятизначный Армстронг?

Прохор невольно кинул взгляд на вздрагивающий как гора мыльной пены зал.

– Таглиб сказал, что вы нашли устойчивый резонанс…

– Это один из квазиустойчивых узлов Числовселенной, в Безднах их достаточно. Я доходил до четырнадцатизначных Капрекаров.

Прохор с недоверием посмотрел на мерцающего собеседника.

– Это же… триллионные миры…

– Устойчивые превалитеты есть и глубже. Но до миров Владык я так и не добрался. – Дуа-Дуа изобразил какую-то сложную мину. – Возможно, я ищу не там.

– В каком смысле? – пробормотал Прохор губами «родича», ошеломлённый масштабами путешествий академика.

– Возможно, их миры ближе, но сами они не люди.

– А кто?

Дуа-Дуа снова растянул губы в улыбке.

– Жизнь существует не только на Земле, друг мой, вы это знаете. Тот же Глыба, посредник между Администраторами и операторами, не является человеком. В нашей Галактике более двухсот миллиардов планет, и около десяти процентов из них заселены.

– Откуда вы…

– Знаю, Прохор Кириллович, знаю, я уже более тридцати лет путешествую по числопаутине, встречался и с жителями Земли, которые всё-таки не везде являются людьми, и с жителями других планет. Вот я сейчас и думаю: может, и в самом деле Владыки – жители других миров? Может, даже не из нашей Галактики?

– Вы нам этого в Роторуа не говорили.

– Не хватило времени. Вы освоили процесс трансформирования вещей?

Прохор вспомнил свой недавний опыт применения формотранса в магазине.

– Освоили.

– Надеюсь, эти навыки принесут пользу. Но к делу. Зачем вы искали меня? Да ещё таким экзотическим способом? Всё, что я узнаю, передаю вам через Таглиба. А если бы я не подготовил вам площадку для остановки? Ваша мысль-воля могла бы покалечить вашего «родственника» здесь. Миры Бездн за границами миллионных миров очень хрупки.

– Покалечить? – не понял Прохор. – В каком смысле?

– В самом прямом. Нашу высадку в психике «родственников» в мирах числовых глубин образно можно сравнить с выстрелом в голову. Энергетика обитателей Бездн на порядки слабее энергетики жителей Первомиров, до сотни включительно. Мы для них были бы магами, появись мы здесь в физическом облике. Каждое наше движение порождало бы реакцию окружающего пространства. Вот так примерно.

Дуа-Дуа шлёпнул ладонью по подлокотнику соседнего кресла, и оно… буквально расплескалось на ручьи и брызги, словно было слеплено из бежево-жёлтой жидкости, образовало лужу.