Статьи 1995-1997 - Сергей Кара-Мурза

Интересы развития и даже выживания России требовали, по мнению Менделеева, реализации именно присущих нашей цивилизации ценностей, которые в целом можно обозначить понятием общинность. В одном ряду с этим довольно обширным набором идеалов стоят альтернативные системы ценностей: индивидуализм и социальность (общественность). На ценностях индивидуализма строится либерализм (свободная рыночная экономика без вмешательства государства), на ценностях социальности — разные варианты социал-демократии. В реальности всегда речь идет о комбинации трех типов. Так, Япония сохраняет ядро ценностей общинности, но восприняла и адаптировала к ним многие институты либерального общества и социал-демократии. В «шведской модели» господствуют ценности социально ориентированного капитализма (социал-демократии), практически при полном отсутствии общинности. В США — ценности индивидуализма с большой примесью социал-демократии.

Менделеев полагал, что путь России будет именно таким: модернизация на основе общинности с восприятием социальности, но не проходя через индивидуализм. Зародыши развития он видел в «общественных и артельных началах, свойственных нашему народу», а не в разрушении этих начал. Он писал: «После известного периода предварительного роста легче совершать все крупные улучшения исходя из исторически крепкого общинного начала, чем идя от развитого индивидуализма к началу общественному».

Сегодня в России возникло противостояние ценностей индивидуализма и общинности. Насколько оно фундаментально, а насколько создано искусственно, исходя из срочных политических интересов, сегодня сказать трудно. Внешне дело обстоит так, будто «общинность» отступает. С другой стороны, пока что на ней и держится общество: остатки производственной деятельности, системы жизнеобеспечения, минимум безопасности. Если люди работают, по полгода не получая зарплаты, то это — полное отрицание ценностей индивидуализма и утверждение именно общинности. Это — сохранение и даже победа ценностей российской цивилизации.

Ведь способность людей работать, не получая немедленной оплаты, означает, что не произошло одной из главных мутаций, вызванных в Европе протестантизмом: десакрализации труда и превращения его в объект купли-продажи. Труд остается служением, зарплата — средством к жизни. Если зарплату вовремя не выдают, это несчастье для семьи, но отсюда вовсе не следует, что надо прекратить работать, прекратить служение людям и стране. Это совершенно иные отношения, нежели на «рынке труда», и объяснить их западному человеку и даже «советологу» очень трудно, почти невозможно.

А наши люди до сих пор не верят, что на Западе уничтожение плодов труда (ценности) ради поддержания цены — обычное дело. Вот я откpываю испанскую газету — огpомная фотогpафия, похожая на каpтину «Пpаздник уpожая» сталинских вpемен. Солнечный пейзаж, веpеницы тpактоpных тележек с золотистыми пеpсиками, огpомные весы, гоpы плодов на площадке. Оказывается, это один из обоpудованных в Аpагоне пунктов по уничтожению пеpсиков. Пpавительство их закупает у коопеpативов по pыночной цене, кpестьяне везут, стаpаясь не помять — контpоль качества в Евpопе на высоте (как сказано в газете, Европейский Союз установил цену закупаемых для уничтожения плодов от 17 до 27 песет «в зависимости от качества, pазмеpа и товаpного вида»). А здесь их на земле давят специальной машиной или закапывают в огpомные тpаншеи. «Пpоизводственный» план пунктов по уничтожению в Аpагоне на тот год — 12 тыс. т. пеpсиков.12

Как будет развиваться модернизация в России, как будет решаться конфликт ценностей между индивидуализмом и общинностью, прогнозировать трудно. Все зависит от того, возникнет ли политическая воля к его конструктивному разрешению взамен подавления, взамен очередного революционного преобразования России. Можно лишь высказать опасение, что стихийное развитие чревато потрясениями. Злую шутку может сыграть одна из традиционных ценностей России, спасительная до известного предела — терпение. Оно лишает власть привычных и надежных для западного общества методов «измерения общественной температуры». После критического предела терпение может смениться непропорциональным по ярости сопротивлением.

Охранительные установки побуждают включить сегодня как приоритетную ценность, которая сразу же создает множественные и ясные интересы, гарантию бессрочного гражданского перемирия. Сегодня уже нельзя говорить о мире и согласии: ежегодный миллион избыточных смертей и миллион «неродившихся» — это потери большой войны. Реально, в России идет гражданская война, но «холодная». Максимум, чего можно достичь до выработки компромисса, некоторого общественного договора по поводу реформ — это удержать войну в рамках холодной.13 Пока что огромное большинство граждан России ставят ценность «худого мира» чрезвычайно высоко. Нельзя допускать, чтобы она вошла в конфликт с интересами существенной доли населения.

Пока что и договориться на перемирие далеко не просто. Ведь перемирие — это «прекращение огня», что в рамках нашей темы означает отказ от разрушения ценностей оппонента. Что же происходит в России? Вспомним, что в конце июня 1996 г., когда был риск проиграть президентские выборы, 13 главных банкиров России предложили оппозиции «компромисс». Со своей стороны они пообещали: «Оплевывание исторического пути России и ее святынь должны быть прекращены». Таким образом, банкиры констатировали, что находящаяся под их почти тотальным контролем инфраструктура культуры (во всяком случае массовой) «оплевывала святыни России» — разрушала ее общенациональные ценности, идеалы ее коллективного бессознательного. Это признание не шутка. Но вот, испуг выборов миновал — разве прекратилось это оплевывание? К сожалению, нет. Это можно строго показать с помощью анализа телепередач.14

Пока что Россия как цивилизация — в отступлении. Она даже еще не начала «сосредотачиваться» после поражения в холодной войне. Претендовать во время отступления на слишком многое — значит проиграть все. Важно отступать в порядке, переходя на подготовленные рубежи, сдавая часть «территории» — как в области ценностей, так и интересов. Многими ценностями и интересами, необходимыми для здорового развития и расцвета России сегодня приходится поступиться. Период развития и период катастрофического кризиса — совершенно разные исторические ситуации. Нам нужен «похабный Брестский мир».

Сдана, как я уже сказал, такая колоссальная ценность, как уникальная русская наука, хотя еще и не утрачены ее зерна. Уцелеет Россия — их можно будет оживить. Парализована культура, но дышит. С новыми держателями собственности, видимо, невозможно пока что договориться о сохранении минимума уравнительных ценностей. Значит, утрата здоровья и массовые ранние смерти от плохого питания и нехватки лекарств неминуемы. Все это — жертвы при отступлении.

Страшно, если эти жертвы окажутся напрасными — пресечется корень русского народа и Российской цивилизации. Если не удастся пройти по лезвию ножа и будет сдана необходимая для воспроизводства народа и страны ценность. Или, не рассчитав силы, мы начнем безнадежный бой за те ценности, без которых какое-то время можно было бы пережить, и потерпим окончательное поражение в цепи холодно-горячих войн.

Так стоит вопрос в целом. А по каждому конкретному вопросу — сдавать или не сдавать ту или иную высотку на пути отступления — решения принимать надо исходя из реального соотношения сил, на данной «местности». Решать, применяя весь арсенал имеющегося оружия, мужества, творчества и хитрости. И главное, не упустить тот момент, тот рубеж, когда придется дать самим себе приказ: «Ни шагу назад!».

1996

От Аси Клячиной — к «Курочке Рябе»

Во вторник 29 ноября показали по ТВ фильм Андрона Кончаловского «Курочка Ряба» — продолжение его фильма про Асю Клячину 1967 г. И сам фильм, и обсуждение стали важным событием. Так оно и намечалось. Небывалое дело: реклама по многу раз в день за неделю до показа, дебаты и до, и после показа. Сам Кончаловский несколько раз выступал по телевидению, и по его волнению было видно, что для него было очень важно показать фильм миллионам русских и узнать их мнение. Какие-то заветные мысли он вложил в фильм. Это был как бы его разговор с Россией.

Дело Кончаловского — не просто кино. Он, наш замечательный и известный режиссер, обаятельный человек и краснобай, стал у демократов орудием крупного калибра. Таких орудий у них раз два и обчелся. И «Курочка Ряба» — залп главного калибра. Каков же оказался заряд? Попробуем разобраться без гнева и пристрастия — без мелочных придирок.

Уже в начале работы над лентой было важное событие. Ия Савина, которая ранее сыграла чудесную Асю Клячину, отказалась сниматься сегодня в той же роли, ибо посчитала новый фильм антирусским. Так сказал сам Кончаловский. А ведь актрисе лестно было бы сняться с таким режиссером, да еще в продолжение той прекрасной работы. Значит, не каприз — что-то потрясло ее уже в сценарии. Так что, как ни крути, если умный, художественно чуткий и заинтересованный человек посчитал фильм антирусским, от этого нельзя отмахнуться как от происков «свихнувшихся красно-коричневых». Значит, есть основания для разговора на эту тему. Кончаловский на этот разговор по сути не пошел, просто сравнивая себя, слишком настойчиво, с Гоголем. Тот мол, тоже «смеялся сквозь слезы». Сравнение негодное, непродуманное — Гоголя ведь в России многие читали — помним, над чем и как смеялся.