Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца - Джеймс Монро

Ее коротенькое платьице заканчивалось в пяти дюймах ниже пояса и напоминало экваториальные джунгли в ураган. И по всей вероятности, под ним ничего не надето. Каждый раз, попадая в луч света, Стеф демонстрировала все, что там было.

— Где это «Ауджи», Стеф?

Она принялась выковыривать остатки содержимого ее стакана мизинчиком. Потом похотливо его обсасывала.

— Ты отлично знаешь, Филипп. На Кингс-роуд, двумя улицами дальше «Потье».

— О, я знаю «Ауджи». — Достаточно вульгарное бистро, если мои шпионы говорят мне правду. — Особенно посещаемое фотомоделями для обложек модных журналов, фотографами и их идолами. Сливки общества, не так ли?

— Ну да, ну да. Вечеринка в доме напротив. Это будет грандиозно, Филипп. Нужно, чтобы ты пришел.

Я сказал, что приду, может быть, и направился к буфету, где под стеклянным колпаком среди мятых остатков сохнущей пищи выбрал салат с креветками. Служащая за прилавком в белой засаленной блузе и поварском чепце привычным движением бросила салат на тарелку. Я взял свое лакомство и отправился за столик в затененный угол. Я уже готов был впиться в полуоттаявшую креветку за две кроны, когда перед моим столиком материализовалась фигура.

— О Боже правый, не мой ли это приятель Филипп Макальпин?

В полумраке, почти касаясь курчавыми волосами пожелтевшего от никотина потолка, с нелепым видом стоял Тимоти Риордан, старинный соучастник всяческих проделок и пирушек, затерявшийся как песчинка в пустыне, отдаленный годами и километрами от родимого крова.

— Тимоти, мальчик мой, садись и выпей что-нибудь со мной, — сказал я, воспользовавшись случаем.

Он повалился на стул быстрее падающей заводской трубы. Отбросив в сторону старинные формы приветствия, мы повели светский разговор. Я подозвал Стеф и попросил принести Тиму побольше ирландского виски. Он опустошил все одним залпом, я только увидел, как дернулся его кадык, и с виски было покончено.

— Ну вот, теперь лучше, — сказал он просветленно.

Со своим ростом и кудрями на голове Тимоти немного походил на Байрона… но Байрона, который много кутил. Он один из последних потомков ирландской аристократии, а фамилия его рода упоминается в Барке. Этого было достаточно, чтобы он позволил себе не работать, но не хватало для роскошной жизни. Бедолаге достались все те несчастья, которые сваливаются на всех ирландцев, начиная от любви к бутылке и кончая таким дорогим удовольствием, как игра. Тем не менее мы вместе ходили в школу и, к несчастью, ни я, ни он не привыкли носить галстук, символ принадлежности к старым кланам.

Воспоминания о совместно пережитых неудачах установили между нами своего рода дружеские узы. Наши друзья, если их возможно таковыми называть, принадлежали к другому кругу, но его я особенно любил и находил забавным. Вернее, я любил его настолько, что позволял себе предложить ему недорогую выпивку или положить на зуб что-то несущественное.

— Итак, мой несмышленый ирландец, что новенького в вашем квартале великой столицы?

Он любезно принял предложенную ему сигарету, будто я был обязан это сделать, и прикурил ее с легкостью, соответствовавшей потертости его брюк.

— Что ты думаешь о ящичке скотча?

Когда Риордан начинает говорить о делах, самое время осмотреться вокруг и убедиться, что поблизости нет шпиков в гражданском и нанятых им несколько агентов прикрытия.

— И так, чтобы было побольше кубиков льда?

Он попробовал было рисоваться, но вспомнил, что разговаривает с тем, кто его хорошо знает.

— Он, правда, дороговат. Но это не ворованный, отборный товар, но несколько дороговатый. Двадцать пять шиллингов бутылка.

— За подобную цену оно должно переливаться через край. Нет, спасибо.

Он потряс своими длинными локонами под Дилана, будто находил, что со мной очень трудно договориться.

— Тогда немного наркоты отличного качества? У меня прекрасная партия, практически неограниченная.

Несколько минут я прокручивал подобную мысль.

— Это подходяще, подходяще. Сколько?

Он смотрел на меня испытующим взглядом, взвешивая, до каких пор можно со мной торговаться, сколько можно содрать со своего старинного однокашника. Я говорю вам, у этих суховатых ирландцев в венах еврейская кровь.

— Семь фунтов унция.

Подумав немного, я отрицательно покачал головой. Одной из причин была работа на Квина: он считал, что я подвергся очистке и таким образом одна из форм воздействия на меня отпала. Была и еще одна причина.

— Нет, пожалуй, я откажусь, но признателен тебе за весьма соблазнительное предложение. Однако с теперешними шпиками, стучащими по ночам в вашу дверь, и торговлей наркотиками, ведущей в Тауэр… нет. Игра не стоит свеч по эту сторону Ла-Манша. Будь я за рубежом, тотчас бы согласился. Но подобное не проходит в Лондоне, где орудует Бригада по борьбе с наркотиками с их ищейками, слоняющимися по улицам в поисках малейшего намека на гашишевое облачко.

— Жаль, — вздохнул он, — наступают тяжелые времена для человека, только и мечтающего покурить одному или с друзьями.

Я попросил Стеф принести еще стаканчик для поднятия его морального духа.

— Ну что тогда я могу сделать для тебя, Филипп, золотце мое?

— Поставить мне информацию.

В его голубых глазах зажглись огоньки. Каким-то образом замкнулась цепь в устройстве, которой он называл мозгом.

— Ах да. Ты работаешь в министерстве, не так ли? Я совсем забыл. В таком случае у меня есть для тебя кое-что. Свежачок, и стоит тысячу фунтов.

Я сплюнул в стакан и хладнокровно спросил себя, где это такая голь, подобная Тиму Риордану, могла подобрать информацию, стоящую подобную сумму.

— Ты шутишь.

— Вовсе нет. Тысяча фунтов. И наличными, пожалуйста.

«Шпионаж подобен плесени, — подумал я. — Вскоре у меня не будет друга, который не участвовал бы в деле. В прошлом году со мной случился шок, когда я понял, что лорд Килмэрри, мой друг и титулованный сводник, работает на тех же людей, что и я. И теперь вот Тимоти, с видом персонажа Ле Карре, пытается всучить мне телефонный номер Косыгина или что-то в этом роде».

— Я не могу дать такую сумму за сплетни, так же как осуществлять подобные операции от имени моих работодателей. Я уже достаточно кормил их пустышками. Если у тебя есть возможность намекнуть на источники, я смогу, может быть, влить в тебя немного наличности.

Тот угрюмо рассмеялся и поглубже завернулся в дряхлую дубленку стиля Великой Битвы за Англию, которую носил в холода.

— Речь идет не о сплетне, и если ты считаешь, что я раскрою свои источники, то тебя пора упекать в одиночную палату в психушке. Но на твоем месте, золотце, я бы серьезно подумал об этом.

Риордан — вещий ворон — новая грань его личности, которую я позже постараюсь изучить. Мы сменили тему.

— Сегодня вечеринка на Кингс-роуд. Напротив «Ауджи». Ты идешь туда? — спросил я.

— О да. Я слышал об этом. Куколка отмечает свою первую большую роль. Она сразу перешла на водевили. Боюсь только, что она слишком торопит события. Она никогда не продвинется дальше монтажной и кровати ассистента оператора. Да, может быть, я заскочу.

Мы еще поболтали о том о сем, потом он ушел, и, ласково распрощавшись со Стеф, я последовал его примеру и вышел на улицу. Я направился к реке и перегнулся через парапет, рассматривая обломки ящиков из-под апельсинов, использованные презервативы, мертвых чаек и все прочее, что несет наша грязная Темза. В действительности у меня создалось впечатление, что Риордан меня предупреждал. В этом, может быть, заключалась его тактика продажи, но кто мог ему сообщить, что я занимаюсь сбором сведений? Сам я никогда не говорил ему об этом, а единственными нашими общими знакомыми были Вероника и Рикки Килмэрри, уехавшие к чужим берегам. К тому же они были связаны клятвой молчания, даваемой в нашем заведении. Документ, можно сказать, подписывался кровью. Я не любил всего этого. Я начинал чувствовать, что не могу переварить подобное — признак, свидетельствующий о том, что в моем организме не все в порядке.

Я думаю, что не существует на земле более слабого типа, об этом я смог бы узнать, если бы занялся астрологией или расшифровкой каббалистических знаков. Что-то каким-то образом принимало странный поворот. А чувство несварения я унаследовал от своего предка, неуемного монарха. Самое время подумать о причинах провала.

Так как я знал, что мне нечего делать в конторе, то у меня было время для размышлений. Я решил вернуться домой, расслабиться и немного пораскинуть мозгами. Я сел в такси и указал шоферу адрес, велев воспользоваться дорогой, которая проходит не ближе километра от бастионов VI Пи-Эн. (Для любознательных эта криптограмма означает Нейтральные страны и Страны неприсоединившиеся, воздавшие тайную сферу операций. Идея Руперта Генри Квина.) Это было несколько дороговато, но стоило затрат, ибо я избегал яростных пиканий моего холерического шефа.