Расстрелять - Александр Покровский

Ох, уж эти русские!

Нашему командиру дали задание: в походе сфотографировать американский фрегат, для чего его снабдили фотоаппаратом с метровым объективом и научили, как им владеть.

Командир вызвал начальника РТС и обучил его, чтоб самому не забыть.

Начальник РТС вызвал старшину команды и, чтоб где-то отложилось, провел с ним тренировку.

Старшина команды вызвал моряка и провел с ним занятие, чтоб закрепить полученные навыки.

Словом, все было готово: люди, лодка, пленка. И фрегат где-то рядом был.

Как-то днем всплыли. Средиземное море. Духотища. Солнце жарит в затылок. В глазах круги.

И вдруг американский фрегат, черт возьми, вот же он, собака, взял и пошел на сближение. Командир с мостика заорал:

- Аппарат наверх! Жива!

Фрегат приближался исключительно быстро. Аппарат притащили.

- Сейчас мы его нарисуем, - сказал командир и

припал к аппарату. Видно было, конечно, но все-таки лучше бы повыше.

- Как РДП, старпом?

- В строю, как всегда, товарищ командир.

- Знаю я ваше "как всегда.. Давай его наверх.Я сяду на поплавок, а вы медленно поднимайте. И скажешь там этим... сынам восходящего солнца, если они меня уронят, я им башку оторву.

РДП-это наше выдвижное устройство. Оно удлиняет наши возможности, и без того колоссальные. Это большущая труба. А сверху на ней поплавок, там действительно человека можно поднять.

Такого Средиземное море еще не видело: наш голый худющий командир, с высосанной грудью с метровым аппаратом на шее, медленно плывущий вверх.

- Хватит - крикнул командир, и движение застопорилось.

Фрегат был уже совсем рядом, и командир снова припал к аппарату.

- Давай вниз, - крикнул командир через две минуты.

Что-то не получилось вниз. Заклинило что-то.

- Смазан же гад, ездил же вчера,-чуть не плакал старпом.

Фрегат уже давно умчался, а наш полуголый командир все еще торчал высоко поднятый над морской гладью, размахивая аппаратом и вопя что есть силы.

На следующий день итальянские газеты вышли о огромной фотографией. На ней была наша лодка с поднятым РДП, а на нем наш мечущийся командир с высосанной грудью; на шее у командира висело чудо техники - фотоаппарат с метровым объективом. Отдельно была помещена вопящая командирская физиономия. Надпись под ней гласила: "Ох, уж эти непонятные русские".

А вот наши снимки не получились, впопыхах забыли в аппарат вложить пленку.

Пенообразователь

Настоящий офицер легко теряет ботинки. Выходит из дома в ботинках, а потом, смотришь, уже карабкается, уже ползет в коленнолоктевом преклоненном суставе, без ботинок, в одних носках.

У меня командир любил без ботинок лазить по торцу здания. Скинет ботиночки - и полез. Сейчас он уже адмирал. Должен же кто-то служить в жутких условиях вечного безмолвия. Вот и служит, а чтоб сам лучше служил да еще и других заставлял, адмирала дали.

Все его считали балбесом. Он ни бельмеса ни в чем не понимал. Даже за оскорбление считал что-то понимать, но мог потребовать со всей строгостью, привлечь, понимаешь, мог к ответственности.

Кличка у него была - Пенообразователь. Когда он вырывался на трибуну речь говорить, то из всего сказанного, кроме "ядрена вошь!", ничего не было понятно. Но зато все первые ряды были усеяны слюнями и пену он ронял буйными хлопьями, как хороший волкодав.

Скажет речь, коснется падения нравов с основным упором на безобразном отношении, завопит на трибуне: "Ядрена вошь!!!" забьется, слюнями изойдет, погрозит народу, потычет, взбодрит, а сам, смотришь, в два часа ночи уже готов, уже пополз на свежем воздухе, как по ниточке, на одном мозжечке. Дотянет на автомате до торца здания и начинает подниматься, поднимается и падает, ползет-ползет и падает. Инстинкт у него такой был, у балбеса, рефлекс. И дополз. Теперь адмирал в скотских условиях вечного безмолвия...

Ой, что будет! Ой, что будет, если адмиралы этот мой рассказик прочитают. Отловят они меня и начнут, как всегда, орать: "Кто вы такой?! Кто вам дал право?! Вон отсюда!"

И я выйду вон. Я так здорово умею выходить вон, мой дорогой читатель, что, наверное, никто в мире лучше меня это делать не умеет.

Умл

УМЛ - это университет миллионов. Университет марксизма-ленинизма. И занимались мы этим делом по ночам. То есть по вечерам, я хотел сказать. А действительно, чего не заняться, если все остальные в это время чапают в бидон? То есть в подводную лодку, я хотел сказать. Но самое сладкое в этом моменте - - это сон в понедельник до обеда. Хрюкаешь просто стекла резонируют. Народ с утра корячится на галере, а ты занимаешься самоподготовкой. Колоссально хорошо!

Правда, расплата все равно будет, но сначала она гдето там, на горизонте.

Когда меня сватали в этот УМЛ уродов, я серьезно хотел обогатить свой внутренний мир, или там развить свой духовный потенциал и вооружить себя самой передовой, поступательно-наступательной идеологией, но через пару занятий я уже видел, что уровень преподавания не выше уровня моря и приближается к "устному народному творчеству". Утомило меня это деревянное зодчество, честно говоря, такая зубная боль, я не знаю. Раскатывают мозг в папиросную бумагу, пудрят его пылью. Ну, невозможно же! Захотелось сохранить себя. Не ходил я туда. Университет для миллионов, а среди миллионов легко потеряться.

Потерялся я до экзаменов. И вот экзамены. Все наши ходят с толстыми конспектами первоисточников и делают из конских рож умные лица, а у меня даже конспекта нет. Не написал я его... еще. А тут квартиру у меня залило из прорвавшейся батареи, все мое барахло погибло, и под этот залив я решил списать все спои конспекты. На стихийное бедствие.

И тут начло флотилии позвонил начно нашей дивизии:

- У вас там есть такой Петров, так вот он занятия в УМЛе не посещает и экзамены не сдает.

- Петров? - переспросил наш НачПо. - Сейчас разберемся и доложим.

А НачПо у нас вечно был рассеянный, несобранный, вечно у него что-то терялось, торчало, что-то он все время не помнил. Ни одного подводника он в лицо не знал, ни одна фамилия у него не откладывалась.

К офицерам он обращался "Эй, вы!", а к мичманам - "Эй, ты". Вот он меня и вызвал.

Запасся я наглостью, захожу к нему, а он в это время стоя разговаривает по телефону.

- Да, да, да, - говорит он в трубку, поворачивается ко мне и кивает, мол, давай, заходи быстрей, - да, да, да, я его сейчас к вам прямо и направляю скоренько, да... - Потом прикрывает трубку рукой и говорит мне шепотом:

- Пет-ров, ты почему УМЛ не посещаешь? А л ему тоже шепотом:

- Потому что конспектов нет, И он в трубку громко:

- Потому что конспектов нет. Да, да, да... И тут до него самого доходит, и он мне возмущенно опять шепотом:

- А почему это у тебя их нет?

- Потому что утопли. Он в трубку быстро:

- Потому что утопли... да...

- Как это "утопли"? - видимо, спрашивают его там.

- Как это "утопли"? - спрашивает он у меня.

- А так, - говорю, - батарею прорвало и все залило, и все конспекты развалились.

- Батарею у него прорвало, - торопится он в трубку, - и все конспекты залило, и они развалились.

- А как они развалились? - спрашивает он у меня.

- А совсем, - делаю я брезгливую рожу, - в кашу. Он делает точно такую же рожу в телефон.

- А совсем, - говорит он, - в кашу... да... ага... ага... так я вам его посылаю?

- Ну давай, - говорит он мне, - пулей туда, ждут. Вздохнул я и пошел туда пулей, мечтая по дороге, чтоб кто-нибудь там сдох. Но не дошел я. Меня отловили и в тот же день отправили в автономку. На три месяца. Правда, не совсем отловили, я сам отловился: зашел к флагману и узнал, не нужно ли вместо когонибудь в автономку сходить. Оказалось, нужно.

Экзамены я потом сдал, естественно, задним числом, чтоб окончательно не задолбали, а вот за дипломом так и не явился. Некогда было. Начальник этого вечернего сборища придурков и наш НачПо просто рыдали непотребно. На каждом собрании меня клеймили. Просто удила грызли, честное слово.

Так и пропал мой диплом. Сожгли его. Да и пес с ним, на кой он мне...

Методически неверно

Продать человека трудно. Это раньше можно было продать. Несешь его на базар - и все! Золотое было время. Теперь все сложно в нашем мире бушующем.

Его звали Петей. По фамилии - Громадный. Петя Громадный. Он выговаривал через "х" и без последней - "Хромадны" - и вытягивал шею вперед, как черепаха Тортила, жрущая целлофановый пакет. "Ну-у,

чаво там", - говорил он. Лучше б "му-у", так ближе к биологии вида. Он был радиоэлектронщик и жвачное одновременно. А еще он был мичманом. Наемным убийцей.

Он говорил "мыкросхэма" - и тут же засыпал наповал. Так мелко он не понимал. А командир группы общекорабельных систем группман - все проводил с ним занятия, все проводил. Оглянулся - спит! Чем бы его? Журналом в кило по голове - раз!

- Ты что, спишь, что ли?!

- Я-та?..

- Ты-та...

- Не-е...

- Ах ты...

- Все! Не могу! - группман сверкал глазами перед командиром БЧ-5 и сочно тянул при этом носом. - Хоть режьте, не могу я проводить с ним занятия.