Пленники зимы - Владимир Яценко

Она дождалась, пока за ними закроется дверь, потом с той же ненавистью и нажимом обратилась к залу:

– Вы забыли – я напомню. Договор был о вторнике, двадцать три ноль-ноль. Я вас кормлю и плачу деньги не из удовольствия смотреть на этот бардак. И теперь выбор у вас небольшой: или будете ловить каждое моё слово или сдохнете… – она обвела всех взглядом. "На меня твой гипноз тоже не действует", – подумал Максим. – Теперь что касается вопроса: нет. С оператором поговорить нельзя. Оба члена экипажа батискафа погибли. Причина смерти не установлена. Аппарат мы отыскали.

Образцы пород передали профессору Чекерезу, – Михаил Егорович благосклонно покивал головой. – А видеоматериалы вы только что видели. Ещё вопросы?

Вопросов больше ни у кого не оказалось. Все сидели хмурые, пряча глаза от соседей.

– У меня вопрос, – громко объявил Максим и поднялся. – Зовут меня Максим, фамилия Добровольский, и будь я проклят, если понимаю, что здесь делаю. Вообще-то я пришёл позавтракать. – Он увидел, как у них открываются рты, оживают лица, и постарался сделать свой голос мягче, как можно душевнее. – Понимаете, я всегда здесь завтракаю, вот за этим столом. Временами, конечно, бывает одиноко, но я привык. А тут смотрю, собрание какое-то, люди…

– Знакомьтесь, – перебила его Калима. – Это наш начальник экспедиции.

Их взгляды встретились.

Калима невозмутимо пряталась за непроницаемой чернотой своих глаз. Максим почувствовал себя неуютно.

– Калима, эта должность звучит слишком громко…

– Привыкай. В следующий раз будешь интересоваться приказами и распоряжениями, – теперь у него было такое чувство, будто они остались одни. – Я собрала совещание здесь, а не в конференц-зале, именно потому, что предполагала твою полную самоизоляцию от всех объявлений по судну. Думаю, если бы мы затонули, ты бы узнал об этом, только по отсутствию свежей скатерти на столе.

– Могла бы вестового прислать.

– Что бы ты перебил ему ноги бейсбольной битой? Или руки оборвал? Тебе не отвертеться. Светлана идёт с нами.

– Это я уже понял: ты надавила на Виктора, он дал указание Светлане. Света идёт под лёд, я иду за ней. Знакомая схема… С учётом положений нашего основного договора, тебе на руку любой исход этой ситуации. Если мы вернёмся с победой, то это будет и твоя победа. Если что-то не заладится, и мы не вернёмся, ты начнёшь всё сначала, но уже без строптивых компаньонов.

Он остановился, чтобы перевести дух. В зале было тихо. Ссора начальства! Что может быть интересней?

– Я всё ещё не поняла суть твоего вопроса, – заметила Калима. Её совершенно не смущало, что он говорит об этом в такой широкой аудитории.

– Мне непонятно: ты-то зачем идёшь с нами? Это противоречит здравому смыслу. Ты – начальник, твоё дело – штаб.

– Я не могу ответить, – спокойно ответила Калима. – Спроси что-нибудь полегче.

Максим обвёл взглядом притихший зал. Все лица были обращены к нему. Но враждебности он не чувствовал.

– Что ж, тогда вопросы на четвёрку, – сказал он. – Что показал бакпосев привезенных оттуда образцов? Результаты анализа почвы? Воздуха? Насколько активна микрофлора? Аллергентность? – Он с неодобрением смотрел, как впервые лицо Калимы выражало растерянность. – Как выделенные микроорганизмы реагируют со стандартными антибиотиками? Насколько иммунитет современного человека резистивен к тамошней патогенной микрофлоре?

– Нет, – перебила его Калима. – Таких анализов нет.

– Ладно, – кивнул головой Максим. – Вопросы на тройку: как и где будет размещаться микробиальная лаборатория? Кто из присутствующих является профессиональным микробиологом? Насколько можно доверять его компетентности, чтобы он нас не угробил заверениями, что всё в порядке? Каким образом будут браться образцы грунта и воздуха? Как эти образцы попадут внутрь прочного корпуса подводной лодки, пока мы будем стоять в карантине?

– Нет, – сказала Калима. – Этого ничего нет.

– Тогда тебе известна оценка подготовки экспедиции!

– Молодой человек, – завозился на своём месте Михаил Егорович, но с кресла не встал. – Я работал с этими образцами. Смею заверить, что не заболел и не умер…

– Представьте, заметил, – насмешливо ответил Максим. – И как часто вы подписываете акты бакэкспертизы по отсутствию у себя рвоты и поноса?

– Наташа, – не замечая поднявшийся шум, обращается к новой знакомой Максима Калима. – В его словах есть смысл?

– По большому счёту, всё верно. Такие исследования не помешали бы. Конечно, это сильно попахивает теорией…

– Я вам скажу, чем это "попахивает", – не выдерживает Максим. – Копотью сожжённых трупов! Юстиниановая чума в шестом веке свирепствовала пятьдесят лет.

Погибло сто миллионов человек. Чёрная смерть в четырнадцатом веке уничтожила треть населения Европы. Вспышки пандемий повторялись и позже, но с каждым разом число жертв было всё меньше. Почему? Выжившие передавали свой иммунитет к заразе по наследству. Человек приспособился. Там, подо льдом разница между нашим иммунитетом и неизвестными микроорганизмами, по меньшей мере, несколько миллионов лет! Это чужая планета!

– Доводы вашего начальника экспедиции производят впечатление, – подал голос строгий мужчина с диктофоном на столе. – Страховая компания никогда не даст разрешения…

– Глупости, – грубо перебил мужчину с диктофоном пожилой господин, сидящий рядом за столиком. – Признаюсь, только теперь я смог оценить выбор нашей хозяйки. – Он с уважением качнул головой в сторону Максима. – Вот только два замечания: во-первых, в наш мир оттуда текут реки со всей упомянутой микрофлорой. Так что положение о нашей полной неприспособленности слабовато. А во-вторых, как представитель своего ведомства, заявляю, что такие исследования проводились. Заключение у меня в каюте, в сейфе.

Все перевели дух, заулыбались.

– А не могли бы вы огласить весь список проделанных вашим ведомством исследований? – чуть повысив голос, сказал Максим. – А то на какие-то тревожные мысли наталкивают эти ваши фокусы с документами.

– Могу ли я расценивать ваши слова, как недоверие к армии? – пожилой господин грозно развернул кресло к Максиму. – Я – генерал-майор…

– Мне абсолютно безразлично, как вы будете расценивать мои слова, – без тени почтения ответил Максим. – И звание ваше меня тоже не интересует: смерть на погоны не смотрит. И не надо так гневно сверкать глазами, отсюда всё равно плохо видно, – в зале раздались осторожные смешки. – Если я – начальник экспедиции, то хочу чтобы все знали: в своём руководстве ничего, кроме ответственности, не вижу.

Сколько людей со мной отправится в эту преисподнюю, столько же должно вернуться.