Служу Советскому Союзу 3 - Василий Высоцкий

"Водка и табак"… На ум пришел дурацкий сериал "Интерны", в котором герои то и дело дымили в курилке, а потом, когда запретили демонстрацию табака, начали в каждой серии показывать коньяки, водку и прошлое. "Только водка и табак"… И всё это под пошлые смешки и шутки ниже пояса.

— Я правильно понимаю, что и Вягилев и ты в своё время встретились с пришедшими из ваших миров?

— Встретились. И остались живы, — кивнул Зинчуков. — И тебе придется рано или поздно встретиться. Лучше всё-таки пораньше, пока тот, второй, не успел натворить множества дел.

— Судя по всему, он практикует воздушный терроризм? — спросил я в раздумьях.

— Да, судя по всему, — снова кивнул Зинчуков. — И умеет внушать людям свою волю не хуже Корнева. Так что попался тебе серьезный противник, Семен-Михаил. Правильно сделал, что начал заниматься спортом. Вижу, что раздался в плечах, подобрался и постройнел. Прямо хоть сейчас на плакат ГТО!

— А вот то, что мы ездили в Германию, что делали другие дела, это что… Тоже связано с нашим недругом?

— Да. И ещё, чтобы обрести нужные инструменты давления на будущий немецкий флагман власти. Эх, Семен-Семен, многое предстоит ещё сделать, а времени порой так мало…

— Операция в Чили… Она тоже связана с моим недругом?

— В Чили? Может быть, — пожал плечами Зинчуков. — Однако, мы ничего не успели сделать и поэтому узнать сможем только позже. Если вообще сможем это сделать. Пока же… Пока же налаживай связь с Дамировым. Вдруг он приведет тебя к твоему "закадыке"?

Глава 25

Зинчуков остался у меня на несколько дней. Сказал, что нужно отдохнуть перед дальнейшими действиями. Что за действия он так и не сказал, ну да я и не спрашивал.

Мы обговорили пути подхода к Дамирову — что и как нужно сделать, чтобы втереться к нему в доверие. Конечно, после всего, что произошло до этого, наша дружба маловероятна, но мне дружба и не нужна — мне нужны были данные о том человеке, который пришел из моего мира.

И эти данные я намеревался получить если не от самого Дамирова, то хотя бы от его друзей. Всё-таки, если по словам Тамары сам Рафик отравлен по яйца западной пропагандой — только и грезит о том, как свинтить из Советского Союза в край «земли обетованной», то остальных вряд ли такие же мечты сформировались у других.

На ступеньках в универ, меня догнал Андрей Курышев.

— О, привет! — обернулся я за долю секунды до того, как его рука хлопнула меня по плечу.

Андрюха подхватил после выезда «на картошку» воспаление легких и долгое время не приходил в универ. Вид у него был всё ещё бледный, под глазами оставались темные круги.

— Как ты… — опешил он.

— А я тебя срисовал ещё на подходе к дверям. Видел, что ты хочешь подкрасться и сделать мне сюрприз. Не мог отказать себе в удовольствии проделать то же самое в ответ, — я улыбнулся и кивнул проходящему Володе Путину.

Володя тоже улыбнулся и подошел к нам. Протянул руку сначала мне, потом Андрею.

— Володя, — представился он.

— Андрей, — сказал Курышев с легким недоумением в голосе.

— Это мой однокурсник, — сказал я. — Болел долго, а как чуть поправился, то сразу вышел грызть гранит науки с нами наравне.

— Радует, — со знакомыми интонациями ответил Володя. — Учиться необходимо, чтобы принести пользу не только себе, но и нашей стране, нашему народу.

— Ого, — усмехнулся Андрей. — Так далеко я не замахивался. Мне потом после универа ещё в армию, а там научат Родину любить. Научат работать на благо и процветание…

— А тут и замахиваться не нужно. И нужно всегда помнить, что те, кто не хотят кормить свою армию — будут кормить чужую. А что насчет замахивания… Достаточно просто хорошо делать свою работу и тогда всё вокруг тоже станет хорошо делаться. Ладно, что-то меня с утра на философствование потянуло. Миш, я к тебе. У нас скоро соревнования между ленинградскими вузами пройдут. Тебя тоже записали, так что не опаздывай сегодня на тренировку — Анатолий Соломонович будет вводить в курс дела. Расскажет, что да как…

— Да, Володь, не опоздаю, — кивнул я в ответ.

— Тогда до вечера, и приятно было познакомиться, — сказал Путин, после чего ушел в сторону своей аудитории.

Я видел, что за ним следом устремился Черёмушкин. Он тоже видел нас, но не стал подходить для рукопожатий, а просто махнул издалека рукой. Я помахал в ответ.

— Ого, ты уже и на тренировки ходишь? — сказал Андрей. — Видимо я долго болел…

— Да ну, наверстаешь ещё. Сейчас поправишься и тоже с собой буду брать. Ладно, что у нас по плану?

— Гражданское право. Сам доцент будет вести, так что лучше не опаздывать. Эх, сколько придется наверстывать… Вот же клятая картошка — надо же так подвести!

— Закаливаться нужно, Андрюха. Закаливаться. Вон, Суворов какой дохлый был, а начал закаливаться и всё ему стало ни по чём. Почапали на пару?

На паре мы приземлились рядом с Тамарой. Она тут же пожалела Андрюху, посоветовала ему есть больше меда и малины. Дамиров с Розальевым и ещё двумя товарищами по привычке уселся на «галерке». Я заметил, что на Дамирове были надеты новые джинсы. Конечно, в моём времени этим никого не удивишь, но вот во времена Советского Союза джинсы были роскошью.

Товарищей из свиты Дамирова я тоже к этому времени успел узнать. Одним из них был Дмитрий Селиванов, хмурый здоровяк, посматривающий на всех из-под густых бровей, а вторым был Андрей Воронов. Воронов был как раз противоположностью Селиванова, то есть худым и вертлявым парнем. Про таких щуплых живчиков ещё говорили, что у них шило в жопе.

Когда прозвенел звонок, то в аудиторию вошел Анатолий Александрович. Он бодрой походкой прошел к своему столу и поздоровался с нами:

— Доброе утро, товарищи студенты!

— Доброе утро, товарищ преподаватель! — послышалось в ответ от вставших студентов.

Вставание в аудитории было своего рода традицией приветствия. В школе вставали, когда здоровались с учителем, а в университете с преподавателем. Это была своеобразная форма вежливости по отношению к тому, кто мудрее, к тому, кто собирался поделиться знаниями.

Наш