Алые Евангелия - Клайв Баркер

— Пинхэд? Собственноручно?

— Руками. Ногами. Когда я видела его в последний раз, он топтал мою голову.

— Я прибью его нахрен.

— Чудесная мысль, Гарри. Спасибо. Но это будет непросто. Он не обычный садомазохист с того света… Батюшки, думаю, уже пора.

— Лана! Позволь ей остаться!

— Дело не в ней…. Пожалуй, я еще не умерла. Мое тело недоумевает, куда, черт возьми, подевался мой разум.

— Ты знаешь где твое тело?

— Ага. Прямо по этой дороге охуенно большое здание. Кажется, в свое время оно было реально изысканным. Но сейчас разваливается на куски. Послушай, Гарри. Вам всем следует убираться отсюда. Не хочу, чтобы кто-то погиб из-за меня.

— Никто не умрет. И мы не уйдем без тебя.

— О, ради Христа, Гарри. Послушай меня, Гарри. Он слишком силен. Что бы вы ни думали о своих тузах в рукаве, этого будет недостаточно.

— Я не собираюсь бросать тебя здесь, Норма. Что бы ни случилось, я…

Глаза Ланы распахнулись, и на ее лице промелькнуло смущение; затем оно рассеялось, и Лана спросила: — Ну все?

Гарри вздохнул. — Ага. Спасибо, Лана. Ты была великолепна.

— Без проблем, — ответила она, часто моргая. — Лишь бы она не планировала перебраться в меня на постоянную.

— Не собирается.

— Она мертва? А то я начинаю психовать, когда во мне мертвяки.

— Она жива, — ответил Гарри. — Пока.

— Ох, Дэйл? — сказала Лана.

— М-м-м? — сказал Дэйл.

— В следующий раз скажи мне, что, блядь, тебе нужно сделать, прежде чем сделаешь это. Если еще раз порежешь меня без моего согласия — даже по такой уважительной причине, как эта, — я член тебе оторву.

* * *

Норма пришла в себя от боли: в голове, животе, спине, ногах, она чувствовала каждый удар.

— Подними ее на ноги, Феликсcон. Да побыстрее. У вас есть дела в городе. Пора положить конец этому смехотворному режиму. И чем быстрее, тем лучше, пока они еще спорят друг с другом. Поднимай ее, а если она не может идти, то неси.

— Но Хозяин, не лучше ли просто убить ее? — сказал Феликссон.

Жрец прервал свои приготовления и устремил свой ледяной взгляд на Феликссона. Не произнеся больше ни слова, Феликссон преклонил голову несколько раз в знак извинения и подошел к все еще окровавленной и покрытой синяками Норме, затем наклонился вплотную к ее лицу и произнес тихий монолог. Норма почувствовала зловонное дыхание изо рта Феликссона, что послужило для нее дополнительной издевкой ко всем ее многочисленным травмам.

— Я знаю, что ты слушаешь меня, черная манда. Не знаю, что ему от тебя нужно, но я не намерен тащить тебя до самого города, поэтому собираюсь немного облегчить жизнь нам обоим. Я не могу исцелить тебя — у меня нет такой силы, — но я могу дать тебе Эпоидический Опиат. Он на время избавит вас от боли.

— Он… лишит… меня разума? — пробормотала Норма сквозь кровь во рту.

— А тебя это волнует? Бери что предлагают и будь благодарена.

Он на мгновение отвел взгляд, чтобы убедиться, что за ним и его Эпоидией никто не наблюдает. Все в порядке. Жрец продолжил свои приготовления — какое-то заклинание, тогда Феликссон начал бормотать себе под нос собственное. Он был хорош; она должна была отдать ему должное. Она чувствовала, как опиат распространяется по ее телу, а его тепло устраняет все следы боли.

— Этого должно хватить, — сказал он.

— О Иисусе, да.

— Только не забывай время от времени стонать и всхлипывать. Тебе должно быть больно, помнишь?

— Не волнуйся, я устрою ему хорошее шоу.

— Поднимайся! — затем прокричал Феликссон, схватил Норму за руку и поднял ее на ноги.

Норма испустила серию вскриков, перемежающихся с проклятиями, но на самом деле заклинание было настолько сильным, что избавило ее даже от проблем, не вызванных демоном: артрит, скованность, общая боль, вызванная самим процессом существования — все исчезло. Она чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последние годы. А что если Эпоидия только скрывала проблему? Она с радостью бы жила в таком одурманенном состоянии так долго, на сколько возможно. В следующий раз, когда она окажется с ним наедине, она попробует попросить его научить этому трюку, чтобы она могла снова воспользоваться им, когда закончится действие текущего.

Затем ее мысли обратились к Гарри и его банде Сошедших[27]. Норме не нравилась сама мысль о том, что кто-то из них, будь они друзьями или нет, отправится в это безотрадное место ради нее. Но она знала, что Гарри не прислушается к ее совету. И она не могла винить его за это: если бы она оказалась на его месте, она бы проигнорировала его просьбы так же, как он, без сомнения, игнорировал ее.

— О чем ты думаешь, женщина?

Пришел вопрос от Сенобита.

— Просто обхаживаю свои раны.

— Раны, которых не чувствуешь?

— Я не…

— Я не выношу неубедительной лжи. Я знаю, что он сделал, — произнес жрец, указывая угловатым пальцем на Феликссона. — Зарубите на носу, это касается вас обоих, что я всегда рядом, даже когда вы вне поля моего зрения.

— Но, Господин…, — пролепетал Феликссон голосом, ослабевшим от страха.

— Ты разочаровал меня, Феликссон. А ты, — обратился Сенобит к Норме, — ты можешь прекратить изображать жалкое ковыляние. У нас впереди долгий путь. Чумной туман теперь поджидает нас в четверти мили от городской черты. Он загонит проклятых с улиц в домах, если они у них есть.

Норма почувствовала, что демон отводит от нее свой пристальный, и, когда он отвернулся, Феликссон прошел мимо нее.

— Черт бы тебя побрал, — прошептал он ей. — Держись позади меня и возьмись за мое плечо. Если ты отстанешь, я не буду ждать тебя.

— Тогда я обязательно вцеплюсь покрепче, — ответила Норма.

* * *

— О́тче наш. Как же я ненавижу это захолустье, — сказала Лана. Она с отвращением оглядела пейзаж — холм, поросший деревьями и кустарниками черного цвета. Трава, где она вообще росла, была белой, а грязь, в которой она росла, была еще чернее, чем узловатые ветви деревьев.

Гарри внезапно остановился и насторожился, навострив уши. Группа замолчала, пытаясь различить звуки, встревожившие Гарри.

— Это что, крики? — спросил Кэз.

— Мы в Аду, — заметила Лана.

Призывая своих попутчиков по аду к тишине, Гарри поднял руку вверх, а затем начал взбираться по ближайшему склону. Добравшись до вершины, он был поражен открывшимся на горизонте зрелищем.

— Иисусе, — пробормотал он. — Такой… огромный.

— Чё там у тебя? — спросила Лана, взбираясь следом за ним. — Ух ты… это…

— Туман? — спросил Дейл, заканчивая вопрос за Лану. — В Аду?

— Он движется, —