Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фестиваль проходил в небольшом живописном словацком городке Нитре, что в сотне километров от Братиславы. Мой рассказ, впрочем, не о фестивале, а об атмосфере в стране буквально за несколько дней до памятных «чехословацких событий 1968 года». Я предвкушал свою встречу с Милошем Вульфом. Вез ему в подарок несколько баночек черный икры (тогда это еще можно было позволить и не слишком богатому человеку), водку, различные московские сувениры. Узнал, что Милош прилетел из Праги на фестиваль в Нитре. Позвонил на местную телестанцию, попросил, чтобы ему передали, что я в Нитре. Жду. Ни ответа ни привета. Я сам пришел на телецентр: «Да он только что здесь был. Мы ему передали, что вы его ищете». Так он и не «нашел» меня в Нитре.
Борис Пастухов сказал мне, что руководство делегации приглашено в Прагу на встречу с рядом руководителей страны. «Ты там организуй информацию об этом. Пусть расскажут об известных людях, которые приехали». Прилетели в Прагу. Прихожу на Центральное телевидение Чехословакии, принимает меня заместитель председателя – все-таки пришел руководитель молодежной секции Интервидения. Рассказываю, какие легендарные люди приехали в страну, прошу организовать встречу с ними в прямом эфире. «Мы это не можем, нет у нас таких возможностей (?!), но мы сделаем большой репортаж о фестивале и его представителях». Ну хорошо, делайте репортаж. Жду приглашения на съемки. Не звонят. Звоню сам: «Мы не можем дать репортаж, только двухминутное сообщение». Но и его не дали! Ничего не сообщило чехословацкое телевидение о приезде в страну освободителя Праги, известного космонавта, ведущих артистов, ученых, руководителей комсомола… Вот вам и хорошее отношение к СССР в это время, вот вам и «полнота информации»!
Там же, в пражском телецентре, я попросил связать меня с Милошем Вульфом. «Конечно, мы сейчас позвоним, он как раз у себя в кабинете». Звонят. «Ой, простите, он только что вышел, но мы ему передадим, что вы его ищете». Передали. Он так и не «нашел» меня. Что это было: вдруг вспыхнувшая ненависть к советским людям или простая трусость – опасно было в это время демонстрировать свое хорошее отношение к ним. Думаю, скорее второе. Конечно, расстроился, вздохнул и позвал своих коллег. Открыли мы баночки с икрой и распили водочку за истинную дружбу, не подвластную конъюнктуре.
Запомнился мне этот фестиваль, конечно, не только политическими аспектами мужской дружбы, но и встречами с воистину историческими лицами того периода. Более часа я беседовал на камеру и без нее с Василием Биляком. Искренний, простой и умный политик. Бережно храню в своем архиве фотографии моего интервью с ним. Интереснейшая личность! Активно содействовал в отстранении от власти в Чехословакии ортодокса Антонина Новотного и в избрании либерально настроенного Александра Дубчака. Затем выступил против его курса на «социализм с человеческим лицом», против его конфронтации с СССР, стал лидером всех противников этой политики. Надо сказать, что во времена, когда я брал у него интервью, В. Биляк пользовался огромным авторитетом в Словакии. Это было видно не только из различных газет, официальных выступлений. Во время фестиваля, снимая фильм о нем, мы посетили большое количество организаций: школ, культурных учреждений, предприятий и всюду видели искреннее уважение к своему лидеру. Поэтому, видимо, и не удалась попытка новых властей Словакии (после развала страны) привлечь его к уголовной ответственности за события 1968 года. Жил он в Словакии, где и умер в 2014 году в возрасте 96 лет.
Намного сложнее была беседа со Здеником Млынаржем – главным идеологом «Пражской весны», автором концепции «социализма с человеческим лицом». С сегодняшних позиций видно, что его роль в попытке демократического реформирования в Чехословакии в конце 60-х была очень похожа на роль Александра Яковлева в политике перестройки в 90-е годы в СССР. И тот и другой были в своих странах секретарями Центральных комитетов компартий по идеологии, близкими людьми лидеров государства (один – А. Дубчека, другой – М. Горбачева), оказывающими на них огромное влияние. По своему положению в историческом процессе они были практически вторыми людьми в государстве. Правда, один из них осуществил задуманное, другой, в силу исторических причин, потерпел крах. Одна интересная историческая деталь. З. Млынарж и М. Горбачев учились на одном и том же юридическом факультете МГУ и на всю жизнь сохранили студенческую дружбу. Так что можно смело считать этот факультет «гнездом» перестроечных настроений.
Беседа Млынаржа с руководителями нашей делегации, на которой и я присутствовал, длилась долго – около двух часов. Она было достаточно тяжелой. Руководители делегации (да и я, грешный) задавали секретарю ЦК КПЧ весьма острые и неприятные вопросы: «Почему Чехословакия во многом стремится порвать дружеские отношения и связи с СССР?», «Зачем полностью открыла свои границы с Западом, через которые в страну хлынули экстремистские группы?», «Почему поощряются радикальные, а зачастую и просто профашистские организации?» и т. д. Млынарж, к сожалению, не отстаивал твердо свою позицию, что внушало бы уважение к нему, а юлил, пытался оправдываться.
Запомнился один пикантный момент этой беседы. Оправдываясь, Млынарж часто ссылался на то, как трудно сегодня работать: в стране много различных оппозиционно настроенных групп, народ бурлит и т. д. На что наш прямолинейно-добродушный генерал армии Д. Лелюшенко, конечно, не посвященный в тайные планы советских властей, воскликнул: «Да вы не бойтесь, мы поможем: если надо, мои танки в считаные часы дойдут до Праги!» Млынарж с ужасом замахал руками: «Нет, нет! Не дай бог!» Буквально через несколько дней советские танки вошли в Прагу.
Значительно проще и радушнее прошел наш обед с Людвигом Свободой, недавно избранным президентом Чехословакии. Начался он также с несколько комической ситуации. Участников встречи пригласили в зал, где были накрыты богатые столы, и попросили подождать президента. Б. Пастухов, рядом с которым я стоял, показал глазами на одну из бутылок коньяка. «Ты знаешь, это один из самых выдержанных в мире коньяков, он чуть ли не при Наполеоне был заложен. Страшно дорогой, я его хотел в Париже попробовать, но не вышло». Не вышло и в Праге. Вошел Людвиг Свобода, оглядел стол и воскликнул на хорошем русском языке: «А где водка? Я в России привык водку пить!» Так и не открыли знаменитый
