Как спасти жизнь - П. Данжелико

По целому ряду причин я не могу говорить с ним о Райли. Вообще ни с кем. И список возглавляет то, что я сам все еще пытаюсь разобраться. Чувства настолько сильны, что я не ощущаю себя в безопасности. Потребность в ней настолько впечатляющая, что пугает до смерти.

— А что насчет нее?

— Я вижу, как ты на нее смотришь.

— Она просто развлечение.

Слова оставляют неприятное послевкусие. Они неправильны во всех смыслах.

— Развлечение? — Он качает головой. — Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой… — Спохватившись, он делает паузу. Лейни знала меня как никто другой. Я люблю Илая, но Лейни понимала меня так, как он никогда не мог и не сможет.

Возможно, я не узнал о жизни ничего, кроме того, что горе сближает людей как ничто другое, и то, что Лейни и я пережили, нельзя воссоздать. День, когда мы встретились, безвозвратно изменил нас двоих.

— Не обманывай себя. Дело не только в этом.

— Я не лучший выбор, и она знает это.

Болезненная правда. Райли может найти кого-то намного лучше, кого-то, кто может гарантировать ей будущее. Того кто, не оставит от нее лишь тень человека, которым она была прежде. Как, например, стало с Илаем. Избавить ее от сердечной боли стало бы благородным поступком.

Илай возвращает внимание к игре. И делает последний глоток своего напитка.

— Так переубеди ее. Поверь, дружище, другого шанса на счастье у тебя может не выпадет.

Но дело в том… что я никогда не причислял себя к благородным людям.

***

Райли

Сердцебиение отдается в ушах, я отступаю от открытой двери в гостиную и выбираюсь из дома. После реплики про развлечение я не собиралась околачиваться поблизости, чтобы услышать что-то еще… будто мое имя вываляли в грязи.

Развлечение? Я? Великолепно. Вот и хорошо. Рада, что обнаружила это прежде, чем призналась в вечной любви. Просто… в последнее время он выглядел искренне счастливым, и я подумала… Забудьте, не знаю, что я вообразила.

На лодке забираюсь на палубу. За бортом непроглядная тьма, этот черный занавес — идеальные декорации для моего настроения. Ночная прохлада вынуждает обхватить колени руками и положить на них подбородок. Вечер преподносит второй неприятный сюрприз — свитер на мне пахнет Джорданом.

Это невыносимо, черт возьми.

Боль в груди такая сильная, словно я натолкнулась на циркулярную пилу. Я не рассчитывала на признания в любви. Мы абсолютно не подходим друг другу; я понимаю это. Но не ожидала, что он проявит такое… безразличие… небрежность по отношению к нам.

Это приводит к мысли, что возможно я придумала… сердечность, привязанность. Казалось, он заботится обо мне, как и я о нем. Нет, неправильно. Я не забочусь… а люблю его. Совершенно бессовестно влюблена в него… и как глупо с моей стороны, я считала, что он может ответить взаимностью.

Позади доносятся шаги, я вытираю лицо и глаза. По крайней мере, под покровом ночи удастся избежать позора.

— Привет, — говорит он сдержанно, так сдержанно, что на глаза опять набегают слезы.

Мама оказалась права. Не знаю почему, но я удивлена. Полагаю, я все та же глупышка, которая верит, что ее отцу станет лучше и что под улицами города живет семья волшебных драконов.

Надо уйти. Завтра утром закажу билет на автобус до дома. Верн сказала бы бежать подальше. Кроме того, Мэйси дома, где ей самое место: с Илаем. Карточный долг Томми будет выплачен со следующей зарплаты. Моя работа здесь подошла к концу.

— Привет, — эхом отзываюсь я. Выходит слабо, без должного эффекта. Он поймет, что что-то не так. Я сейчас даже притворяться не могу.

— Что ты тут делаешь? Я думал, ты к нам присоединишься.

— Живот разболелся. Иди без меня.

— Тебе больно? Я могу что-нибудь принести? — При одном намеке на болезнь в его голосе слышится напряжение. Сейчас я понимаю. Теперь это имеет смысл.

— Это лишь боль в животе, Джордан. Я поправлюсь. — Даже смотреть на него не могу. Если обернусь, он увидит, что я вру.

— Тогда почему ты не смотришь на меня? — Я слышу, как он забирается на лодку, встает прямо позади меня. — Что-то не так?

Его наблюдательность временами доставляет настоящие неудобства.

— Неа. Все хорошо.

— Что-то не похоже.

— Ну так и есть.

— Райли…

— Я сказала, что в порядке. Возвращайся к другу.

Кажется, что он молча стоит там целую вечность. И словно этого мало, он спрашивает:

— Это женские проблемы?

Серьезно? Я едва сдерживаю себя, а он хочет знать, не началась ли у меня менструация? Ему нужно притормозить, иначе все примет нелицеприятный оборот.

— Я должен угадать, почему на тебя вдруг нашло плохое настроение? — продолжает он, ничего не подозревая.

Вы когда-нибудь были настолько злы, что хотелось плакать? Настолько злы, что не сомневались, что кровь в венах превращается в токсичное радиоактивное вещество? Да, дошло именно до этого. Мы на той стадии, где я хочу причинить ему ту же боль, что и он мне. Но не могу. Что-то останавливает меня. Во мне не заложено позволять себе причинять боль тем, кого я люблю. Потому что я правда их люблю. В этом мало приятного, но мои чувства к нему безграничны.

— Райли?

Я не буду причинять ему страданий, но не прочь покричать в подушку.

— Джордан, знаешь, что ты понимаешь в женщинах? Ничегошеньки, ни капли, ни черта…

— Эм, хорошо.

— Ты выглядишь сбитым столку, так что позволь прояснить ситуацию. Ты ничего ровным счетом не знаешь. Если бы я писала книгу о том, что ты понимаешь в женщинах, она не стоила бы той бумаги, на которой была бы напечатана.

— Райли…

— Аудиокнига была бы белым шумом! Бззз. Бззз. Бззз! — Гнев, доведенный до белого каления, пузырится на поверхности. Теперь меня ничто не остановит.

— Отлично. Ты высказалась довольно ясно.

— Хорошо. Теперь убирайся с Моей Лейни, — говорю ему со злостью, которая управляет мной.

— Райли…

— Нет. — Встаю, чтобы спуститься вниз, и поворачиваясь к нему, вижу, как на его красивом лице читается полнейшее недоумение, на моем же — гнев и обида. Я захлопываю дверь в дальней спальне.

Не обращая внимания на мои желания, он конечно же следует за мной. Эгоистичный придурок. Войдя в комнату, закрывает за собой дверь и прислоняется к ней спиной.

— Что происходит? — На этот раз он звучит настойчиво, и этого достаточно, чтобы вывести меня из себя. Какой смысл хранить это в себе? Все равно я завтра уезжаю.

— Завтра я уезжаю. — Спальня настолько