Ночные бродяги - Гарри Килворт

Оказалось, что Медуница сегодня свободна. Ласки переоделись в соответствующие наряды и отправились в оперу. В театре главным образом были горностаи, и признаться честно, нечасто ласки могли оказаться в таком обществе. А общество было самое великосветское.

Меж тем Бриония и Медуница как ни в чем не бывало вооружились биноклями и с интересом разглядывали нарядную публику.

Они оказались в правительственной ложе возле самой сцены — лучшие места в театре!

— И где только шеф Врун ухитрился достать такие билеты? — прошептала Медуница. — Даже для него такое непросто.

— Не знаю, — отозвалась Бриония, разглядывая проплывающих внизу зрителей. — И это неважно. Посмотри, какая красота. О, взгляни, вон — владелец банка «Крукский дом», а вон — джисс Точилло Хоу, у нее самая большая коллекция бриллиантов. А у той дамы целый взвод телохранителей. Выглядит она как вдовствующая герцогиня, хотя, может, так оно и есть. Ой, ты посмотри только, какие она себе плечи сделала! Наверное, ей кажется, что так она выглядит внушительнее. А у той какое платье!

В эту минуту занавес поднялся, на сцене появилась Шу Браун и огласила театр первой трелью.

После представления, которым ласки наслаждались от души, Бриония снова принялась осматривать зрителей в бинокль, и вдруг взгляд ее остановился на даме-лемминге. Неужели это действительно она? Нет никаких сомнений. На галерке сидела Свелтлана. На ней был ярко-красный плащ, отороченный мехом, а у горла застегнутый брошью-кинжалом.

Лемминг увидела Брионию в ту же секунду и уставилась на нее с не меньшим изумлением Бриония, извинившись перед подругой, тотчас выбежала из ложи и бросилась по ступеням вниз, надеясь найти Свелтлану.

А лемминг действительно уходила. Увидев преследовательницу, она хотела было бежать, но вдруг передумала и, дождавшись, пока Бриония окажется рядом, заговорила первой.

— Итак, принца Мизки тут нет, — фыркнула она. — Вы его не нашли.

— Как и вы, судя по всему, — парировала Бриония, слегка запыхавшаяся от быстрого бега.

— Теперь, — усмехнулась Свелтлана, — нет надобности его искать. Я только что убедилась, что он больше не вернется на Статтленд. Полагаю, кто-то выполнил за меня всю работу. Если бы он был в городе, то, несомненно, пришел бы сюда сегодня. Он любит оперу больше всего на свете, а уж Гравелотти — его герой. Если бы Мизка был жив, он бы ни за что не пропустил это представление. — Она снова улыбнулась. — Так что сегодня я отплываю на Статтленд. Можете передать своему другу джеру Серебряку, что он — самый неудачливый детектив, с которым я когда-либо работала.

— Я передам, хотя думаю, что вы глубоко заблуждаетесь.

Свелтлана расхохоталась:

— Можете думать все, что угодно. Я уезжаю…

— Не уедете, если я прямо тут произведу арест, — решительно сказала Бриония.

Свелтлана резко повернулись, ее когти коснулись смертоносного кинжала-броши. Потом она снова усмехнулась. Ее лапа скользнула вниз, так и не взявшись за оружие.

— Это невозможно, — сказала она. — Ваш мэр дал мне охранную грамоту. Так что ни вы, ни кто-то другой не может меня арестовать. — И она помахала у Брионии перед носом какой-то бумагой.

— Он не мог! — воскликнула Бриония.

— Очень даже мог, — возразила Свелтлана. — Я просто посмотрела ему в глаза и сказала, что, когда меня выберут президентом Статтленда, он может рассчитывать на вознаграждение за оказанное мне гостеприимство. Я сказала, что бедная, беспомощная дама вроде меня не способна никому причинить вред. А потом я пообещала, что фирмы, принадлежащие ему, получат контракты на восстановление портов и городов Статтленда, его дорог и мостов, кораблей и железнодорожных путей. Полагаю, что последние слова его убедили полностью. У него прямо-таки колени подогнулись от жадности — глупый белый червяк. Какие слабаки ваши соотечественники! Когда я стану президентом Статтленда…

— Скорее уж диктатором!

— Называйте как хотите. Когда я стану править Статтлендом, мои армии отправятся на ваш милый остров. И тогда мы встретимся снова при более благоприятных для меня обстоятельствах. И тогда ты будешь молить меня о пощаде!

— Я никого не буду молить!

— Это мы еще посмотрим, — усмехнулась Свелтлана.

С этими словами лемминг исчезла в толпе, выходящей из театра. Тут подоспела и Медуница.

— Что случилось? — тревожно спросила она.

— Ничего особенного, — попыталась успокоить ее Бриония. — Просто неприятный разговор с неприятной особой.

— Ладно, пошли домой. Смотри, на улицы уже наползает туман, а я терпеть не могу бродить по улицам в темноте. Даже фонарей почти не видно! Не люблю я ночь… Ой, гляди-ка, старая герцогиня садится в карету. Подожди, да это же экипаж нашего мэра! Точно, и это его слуги, Бриония. Что же тут происходит?

Внезапно Бриония сообразила, что именно тут происходит.

— Постойте! — крикнула она, пытаясь пробиться к экипажу через толпу слуг и телохранителей. — Подождите! Куда вы везете этого лемминга? Да подождите же!

Но телохранители оттеснили ее в сторону, подсадили толстуху-герцогиню в экипаж, прыгнули на запятки, возница хлестнул мышей кнутом, и карета понеслась прочь, грохоча колесами по булыжной мостовой. Она направлялась к реке.

34

— Так, значит, ты считаешь, что это был принц, переодетый в женское платье? — спросил у Брионии Нюх, посасывая трубку. Вместе с ними в комнате сидели Грязнуля и Плакса. Поскольку стульев в комнате не хватало, Бриония присела на краешек стола и теперь болтала лапами, которые не доставали до пола. Не обращая внимания на разговор, Грязнуля, не отрывая глаз, следил только за их движением.

— Я совершенно уверена, что в женском платье был лемминг. Он сел в карету, вернее сказать, его туда затолкнули телохранители мэра, а потом карета поехала к реке. Мы с Медуницей преследовали их, но добрались до берега слишком поздно — и горностаи, и лемминг к тому времени уже сидели в лодке посреди реки и направлялись к правительственным зданиям ниже по течению. Похоже, они гребли к Башне.

— Башне Предателей? — Еще в древние времена принц Недоум и король Красноус заключали в эту башню своих врагов или просто неугодных им животных. Потом их чаще всего вешали на городской виселице или казнили каким-то другим способом. Однако те времена миновали, и теперь башня стояла без дела. — Нужно поговорить с Возилой. Он знает все, что творится на реке. Что ты об этом думаешь, Грязнуля?

А Грязнуля следил за движениями ног Брионии.

— Гав! — внезапно рявкнул он. — Гав! Гав!

Плакса застонал:

— Ну вот, опять! Опять он впал в транс. Похоже, ваш кузен Баламут — отличный гипнотизер. Как только Грязнуля видит качающийся предмет, так снова воображает себя собакой. Ему нельзя смотреть даже на часы с маятником.

— Грязнуля! — крикнула прямо ему в ухо Бриония, которая уже спрыгнула со стола.

— Что? — вздрогнул он. Его глаза снова стали нормальными. — Что случилось?

— Ничего, — ответил Нюх. Он взял свою трость-шпагу и шляпу. — Пойдемте-ка прогуляемся к реке.

Стоял прохладный вечер. Улицы окутали сумерки, превращая дома в призрачные тени или, наоборот, в неприступные крепости, сложенные из гранита. Заходящее солнце окрашивало небо в красноватый цвет, но из-за домов и башен самого солнца наши друзья не видели.

Они вышли из Шквалистого Поместья и оказались в бедной части города. Здесь стояли жалкие хибары, в которых жили торговцы рыбой, разносчики и другие бедняки. Навстречу нашим ласкам попадались грязные и оборванные существа, жалкие, с потухшими глазами, в которых не было надежды на перемены. Посреди улицы прошел торговец пирожками, держа на голове поднос с аппетитно пахнущей снедью. Паренек с танцующей мышкой собрал вокруг себя небольшую толпу, которая тотчас же рассеялась, как только он протянул шляпу с просьбой заплатить за представление. Протащил свою тележку точильщик. Он печально кричал: «Точу ножницы, ножи, чтобы были хороши!», но в этой части города ножи и ножницы для многих были недоступной роскошью, а если у кого-то они и были, то их владельцы точили их сами о каменные ступеньки.

Точильщик протащил тележку мимо долговой тюрьмы. Ее обитатели просовывали лапы сквозь решетку, пытаясь выдернуть из обуви прохожих шнурки.

Нюх остановился, потому что и в его ботинок вцепилась чья-то лапа.

— А ну-ка отпусти немедленно! — приказал ласка тоном, не терпящим возражений.

Потом он уставился на существо, которое пыталось ограбить его, и тотчас узнал узника.

— Да это же Огрибакет! — воскликнул Нюх. — Ну и ну! Как же ты сюда попал?

Только сейчас землеройка посмотрел на говорившего — до этого он был слишком занят тем, что пытался развязать узел на шнурке. Никогда прежде ему не приходилось красть шнурки, поэтому у него не было необходимых навыков. А вот некоторые его товарищи по несчастью, которые сидели в тюрьме уже давно, стали настоящими виртуозами в этом нелегком деле. Они ухитрялись развязывать шнурки у прохожих прямо на ходу, так что те ничего не замечали до тех пор, пока с них не начинали сваливаться ботинки. Впрочем, Огрибакет уже успел заработать фартинг у торговца крадеными шнурками, потому что с несколькими прохожими ему все же повезло.