Мийол-ученик - Анатолий Михайлович Нейтак

— Я ценю этикетные реверансы, — остановившись в трёх шагах, сказала Шак. — Но жизнь и здоровье ценю выше. А «занадобилось» мне оказать помощь той девчонке побыстрее… потому как чем раньше начнёшь, тем легче будет справиться с ядом. И с последствиями…

— Вот ещё! Уматывай обратно, киса, без нелюди вшивой управимся!

— …вы бы хоть жгут на неё наложили! Кстати, а что за тварь её отравила — и как? Что же до вшей, то как бы тебе не пожалеть о лишней длине языка, хуум.

— Да ну? И кто же за тебя в круг выйдет, лапа?

— Сама справлюсь, мохнолицый, — алурина намекающе пристукнула когтем свободной, правой руки по навершию среднего меча с Улучшенным Убийственным Рассечением.

Подошедший капитан тримарана (он же маг-эксперт) положил свою левую ладонь на плечо Воина. Сжал, останавливая от дальнейших неосторожных слов.

— Раз ты носишь оружие с зачарованием четвёртого уровня, — сказал он негромко, — то, я верю, сражаться умеешь. Но стать экспертом магии — это одно, а вот уметь лечить…

— Позвольте выразиться прямо, коллега, — Шак слегка наклонила голову влево, чуть прищурившись. — Возможно, я не самый опытный токсиколог под облаками. Но только я сейчас рядом и готова помочь. А при отравлении важна каждая минута.

— Эксперт магии? — неприятно удивился бородач. — Это алурина-то?

Ладонь капитана у него на плече сжалась чуть сильнее.

— Да, я эксперт. Ядовар и второй маг своей команды, — спокойно уточнила Шак. — Ну так что, вы дадите мне пройти к пострадавшей?

— И во что нам встанет помощь целого эксперта? Как по мне, пусть бы эта дура безглазая хоть вовсе подохла от глупости своей!

— А кто говорит о цене?

— Символический клат я бы стребовал, — сказал вставший за её плечом Мийол. — Разумные обычно не ценят бесплатного и не доверяют доброхотам. Но решать тебе, ученица.

— Пусть так. Символический клат с вас… после того, как я закончу… — уточнила она.

После чего резко, уверенно-повелительно подытожила, сверкнув глазами:

— И — с дороги!

— Да ты… ты!

— Успокойся, Колпак, — остановил капитан тримарана, потянув бородача в сторону. — Мне это всё тоже не мёд в уста, но… хотят помочь — пусть помогают. За счёт артели.

— Голова? — обернулся Воин.

— Не обеднеем, — насупился бригадир. — Пусть лечит… коли не врёт, что умеет.

— А вот сейчас подглянем да позырчим, — не умолкал Колпак, — на что годится эта самая экспертная киса. Ха! Диво расчудесное, доброхотка, вишь ты, синенькая…

— Колпак.

— Ладно, капитан. Молчу.

Меж тем Шак, коротко переговорив с Головой, обустроились на тесноватой палубе. Жертву отравы бригадир лично перенёс на руках подальше от суеты своей артели, ближе к баку левого корпуса, где уложил в положении полулёжа, со спиной, опирающейся на свёрнутый в бухту канат. Алурина же опустила рядом с пострадавшей стопой свой опасный ящик. Раз! — и верхняя часть со щелчком приподнимается. Два! — и, разъединившись с похожим щелчком, половинки верха едут в стороны. Три и четыре! — и вот уже Шак, хитро уцепившись когтями за глазницы черепов, опять-таки со щелчками потайных костяных замков, открывает крышки этих половин.

И пошла работа. Которая, как и предыдущие действия, ничуть не мешала вести с Головой диалог на предмет уточнения разных важных моментов.

— Раны множественные, колотые, в подушечку правой стопы и безымянного пальца?

— Точно так. Вон, оно ж видно. Каменка это была, точно!

— Время с момента поражения?

— Да… минут пять-семь, вряд ли больше. Мы почти сразу её вытащили, она и нахлебаться-то не успела почти. А то, что заглотила — отхаркнула уж.

— Это хорошо. Отравление усилено магией?

— Да кто ж его знает… нет, наверно, а то б уже отмучилась, пожалуй…

— Ага. Но всё равно проверю. Почему не наложили жгут?

— Так каменка ж!

— И что?

— Так тут уж воля Фиа, пресвятой, всемилостивой. Улыбнётся — так выкарабкаешься, а нахмурится — так и всё: вяжи к валуну, бросай за борт.

Тут алурина аж зашипела — коротко, страшно. Голова испуганно вздрогнул, Колпак тоже (и скривил злую морду… вернее, ещё более, чем уже).

Да и у Мийола вдоль спины против воли дохнуло холодком.

— Учитель, — не оборачиваясь, командно бросила Шак, — добудь мне каменку.

— Тебе образец яда нужен?

— Не то, чтобы прямо нужен-нужен. Но… очень желателен.

— Три минуты.

— Так быстро?

— Я догадывался, что тебе потребуется. А каменки малоподвижны, искать недолго.

Мелькали в уверенном — без суетливости и дрожи — движении сильные, чуткие пальцы, доставая из ящика одни предметы и соединяя их с другими. Моментально опознанный Мийолом амулет — Изоляция Ядовитого Влияния, третий уровень — алурина обвязала волосяным шнурком и повесила нагой ныряльщице на шею. Это сразу возымело свой эффект: судороги и мучительные стоны пошли на спад; цвет кожи начал быстро выправляться; закатившиеся глаза уже спустя полминуты вернулись в нормальное положение, а их болезненно распахнувшиеся на всю радужку зрачки немного сузились. Ну да, магия третьего уровня против обычного, хоть и очень сильного, яда — это по факту борьба с перевесом в пользу магии.

Следом за амулетом Изоляции Ядовитого Влияния последовал другой: овальный по форме, почти плоский, отлитый из стекла амулет Умеренного Нагрева. Всего второй уровень, но со своей спецификой: во-первых, он работал сугубо на мане, то есть относился к временным, задействовать которые может лишь маг; во-вторых, вместо контролирующей нагрев руны, усложняющей и удорожающей зачарование, Васька воткнула в него остроумное решение, подсказанное Ригаром: термочувствительный проводящий состав. Да не просто термочувствительный, а такой, что при температуре выше семидесяти градусов просто переставал проводить ману… временно. Остынет до шестидесяти пяти — снова заработает.

Итог: перегреть амулет просто магически невозможно, даже если залить в него маны вдвое против необходимого. Да хоть не вдвое, а впятеро — всё едино! Достичь температуры, при которой денатурируют многие растворимые белки (и, в частности, токсины каменки), используя амулет, можно. А добраться до температуры кипения воды — никогда!

Пластину с заработавшим Умеренным Нагревом алурина ловко примотала прямиком к пострадавшей области. То бишь к подушечке правой стопы ныряльщицы.

— Сейчас ногу начнёт печь, — предупредила Шак. — Это будет терпимо, но неприятно.

— А зачем это