Химеры урочища Икс - Валерий Кукушкин

Еще вспышка! Вот поди ты тут разберись! То ли это комары, то ли капельки влаги в воздухе, то ли… Если смотреть на комаров, то не видны вспышки в траве, если смотреть на траву, то… Расстояния между располагающимися в ряд ответными вспышками можно оценить метров в 7-10. Если глаза не обманывают, то общее впечатление такое, что число этих вспышек удваивается после каждого светового импульса с нашей стороны, но интенсивность ответных свечений падает.

Индикатор вновь показывает, что конденсаторы зарядились Вспышка… Вспышка… Вспышка…

Мы смотрим — и не можем понять. Мнения разделяются. Что-то вроде бы есть, и это "что-то" подвигается к нам все ближе и ближе. Особенно тот, первый, остальные, "размножаясь" только лишь по левую сторону от него (справа от нас), каждый раз удваивают свое число, снижая яркость собственного свечения. Наблюдать становится все сложнее. Теперь можно заметить (но некоторые из нас оспаривают это), что ответные вспышечки находятся прямо в траве — это какие-то шарики. Они на мгновение обозначаются светом после наших вспышек, но с каждым разом метров на 12–15 ближе. Что ж они, "питаются" светом нашей лампы, да еще и производят при этом "детей"? Экая околесица.

Вот первый шарик уже достаточно близко от нас — метрах в тридцати. Да есть ли он? Вроде бы есть, а вроде бы нет Где он появится при следующей вспышке? Точно не угадаешь, хотя складывается впечатление, что он движется точно по прямой на нас. Нужно в долю секунды умудриться увидеть его маленького и слабенького, где-то в траве.

Следует еще одна вспышка. Метрах в двенадцати от нас я на этот раз достаточно четко вижу небольшой — размером с шарик для пинг-понга — пузырик, напоминающий мыльный, он на мгновение неярко вспыхивает молочно-голубоватым светом, не освещая ничего вокруг, и тотчас же пропадает.

— Они окружили нас по дуге более ста градусов! Я видел. Последний из них находился там.

Сказавший это показывает рукой направо и назад. Что происходит? Возможно, части наблюдающих все это лишь причудилось. Массовый гипноз? А если нет? По отношению к нам шарики располагались как бы по спирали. До первого из них метров двенадцать. И при каждом "прыжке" они подходят к нам на такое же расстояние. Еще одна вспышка, и…

— Конденсатор заряжен, — говорит мне Смирнов. — Что делать?

— А ты знаешь, Сережа, что нужно будет делать, если он сядет на тебя? Нет? Я тоже. С нас Урявина достаточно. Не хватало еще только кого-нибудь из экспедиции вперед ногами привезти. Хватит.

Ни на одном из проявленных позднее снимков никаких "шариков" заметно не было.

Нагрузившись упакованными черепками, 9 августа мы с Колотиевым отправились в село. Мне предстояло встретить вторую группу.

По дороге мы обсуждали еще одно АЯ, наблюдать которое мне не довелось. Поздним вечером, когда я уже лег спать, находившиеся у костра видели, как с севера стал приближаться к ним большой — угловыми размерами с Луну светящийся шар. Он поднимался из-за деревьев, перескакивал через их вершины метров на десять-пятнадцать по направлению к наблюдавшим, затем вновь опускался в чащу. На границе поля с лесом шар исчез.

Вторая группа, как оказалось, состояла лишь из ее руководителя — Якова Якубчака. Купив в магазине пять буханок хлеба и распрощавшись с Юрой, мы отправились в урочище. Нас снова было семеро. Правда, Якубчак мог работать только три дня. Значит, 12 августа, когда он уедет вместе со Смирновым, Комаровым и Зимаковым, нас останется лишь трое.

Встретили нас шумно.

— Ну, пошли на осарки, мы там кое-что покажем, — говорили ребята, загадочно улыбаясь. Что ж они там нашли?

Всей гурьбой мы направились к месту работы. Батюшки! Шурф заполненный водой, шел теперь из центра "кратера" на все свои восемь метров и врезался в яму № 2 прямо сквозь корни берез.

— Биорамка упорно указывает на наличие чего-то интересного прямо под этим бугром, — сказал Смирнов, указывая на вал "кратера по Гусеву". — Поскольку в шурфе может работать лишь один человек, мы решили вести шурф с двух сторон и заложили еще один раскоп, прямо на валу.

Хорошо! Мы прошли дальше, к первому раскопу. Он был закончен. Остатки постройки четко просматривались над поверхностью воды. Здесь больше нечего было делать. Мы не нашли в этом месте трубы, но зато теперь мы точно знали, что ее здесь нет. Это был результат. Вторым результатом была возможность по срезам стенок раскопа проследить строение осарков, чтобы потом сравнить срезы здесь и у "кратера", что поможет понять его происхождение. Третьим результатом была возможность по возрасту керамики судить о возрасте осарков, что помогло бы точно датировать возможные необычные находки в нетронутых слоях. И, наконец четвертым результатом было обнаружение постройки. Мы нашли ее как бы случайно, хотя к этой "случайности" шли планомерно. Но без нас, вероятно, навряд ли бы кто-нибудь стал здесь копать. А если бы когда-нибудь это и случилось, то не исключено, что постройка к тому времени обратилась бы в прах. Да, отрицательных результатов не бывает.

— С этими ямами, — Борис показал на ямы седьмую и девятую, — нам уже не успеть справиться: в них слишком много деревьев. Поскольку Гусев настаивал на проведении раскопок именно между ними, а здесь "ничего" не оказалось, я подумал, что имеет смысл начать копать здесь, — Борис показал на яму № 13.

Решение было неожиданным, но по-своему верным. Новый раскоп был совсем рядом с местом, указанным Гусевым, и нельзя было исключить, что старик немного ошибся и остатки трубы находились именно здесь.

— Нет, но вы оба главного не заметили, — Андрей вновь потащил нас к шурфу. Смотрите сюда.

Мы наклонились над раскопом. Настил! По дну раскопа, на входе шурфа в "кратер", шел небольшой настил из тонких бревнышек. Он располагался на той же глубине, что и постройка из раскопа-1.

— Да, обидно работать в десяти сантиметрах от археологического открытия и не сделать его, — с подначкой говорили ребята, глядя на меня. — Очень обидно!

— А что такое?

— А вот-с, извольте посмотреть.

Мы спустились в "кратер". На одном уровне с настилом, но уже в центре ямы, и — действительно! — всего лишь в десяти сантиметрах от сделанного мною в первый же день пробного раскопа, на уровне воды находилась какая-то необычайно светлая дощечка, совершенно не тронутая гнилью.

— Осина. Да, вот ведь как бывает, — говорили меж собой ребята, будто бы не замечая меня. — И Урявин здесь рыл, и оне, а ничего-с. Десять сантиметров тьфу, пустяк, раз копнуть.

Почти сутки шел дождь. Это сильно осложнило наше положение. Работа простаивала. Можно было не успеть доделать начатое: до отправления домой большинства участников экспедиции оставались сутки. Запасы хлеба таяли. Привезенные Яшей конфеты кончились быстро.

Как только небо прояснилось, мы дружно приступили к работе. Сергей Сидоров готовил материал для крепежа и сооружал щит над постройкой в раскопе-1, чтобы защитить ее от возможных обвалов. Остальные копали, готовили пищу. Следовало подготовить к отправке находки. Осарки были вытоптаны, с ямами и кучами черной земли они выглядели как после бомбежки. Для удобства передвижения над шурфом сделали мостик.

— На спиле поваленной нами березы, — примерно 32 годовых кольца. — Сидоров подал мне короткий чурбачок. — Так что Гусев прав: всем этим деревьям на осарках, за исключением осины, не более сорока лет.

Хорошо. Теперь нужно грубо рассортировать находки — их слишком много. Сопла, сопла, сопла… Сколько же их было сделано? Сколько времени требуется, чтобы навалить 4000 тонн отходов от примитивных производств — домниц с ручным приводом мехов? И таких куч здесь много. Сопла, шлак, уголь, кости, керамика, железки… Камней почти нет — корпуса печей, вероятней всего, изготовляли, обмазывая глиной камышовый каркас, сплетенный в виде корзины.

Вот глина: на засохшем, прокалившемся бесформенном куске — отпечатки рук человека. Старого — вон как много морщин на пальцах. Кто ты? Когда жил? Где твои останки? Ты был гончаром, всю жизнь "вертел" на круге сопла и горшки, и вот этот кусок глины тебе не понравился: много камешков в нем, и ты выбросил его… Вот еще кусок глины, который мы берегли. Мы нашли его на большой глубине, среди шлака. Эта глина не побывала в огне и осталась мягкой. Ей сотни, а то и тысяча лет. И на нижней стороне глиняного куска, в углублении, мы опять увидели отпечатки рук человека… Это было невероятно: глина, находясь близко от воды, не затвердела; человек мял ее и выбросил… а я ее — взял. И за все истекшие сотни лет между нами не было никого. НИКОГО! Он держал этот кусок — а я его взял! Рукопожатие через века… Здравствуй, друг! Как зовут тебя? Где ты?..

Вот остатки днища печи. Стоит поднести к ним руку — и ощущается тепло, будто бы глина еще не успела остыть… Да, пожалуй, это так и есть. В отличие от наших бездушных машинных производств, здесь все добыто и сделано человеческими руками: поднята со дна озера, высушена, прокалена и провеяна руда; самодельными топорами срублены дерева, свезены и свалены в ямы, обожжены в уголь; излажена домница, наполнена рудой и углем; кресалом из камня высечен огонь и через глиняные сопла раздут в печи мехами, сработанными из шкур и дощечек. Все рукодельное, во все внесена искра добросовестности, труда, мысли. Предметы здесь — как аккумуляторы: они вобрали в себя тепло человеческих сердец и рук и теперь излучают его…