Заговор в Уайтчепеле - Энн Перри

Наконец из дома вышел Линдон Римус, который бодро двинулся – как очень надеялась Грейси – в сторону остановки омнибуса. Кэб был для нее слишком дорогим удовольствием.

Римус выглядел чрезвычайно сосредоточенным. Он шел широким шагом, подавшись вперед и энергично размахивая руками. Одет репортер был более чем скромно – старая куртка и рубашка без воротничка. Куда бы он ни направлялся в таком виде, это было явно не светское мероприятие. Может быть, он опять едет на Кливленд-стрит?

Горничной приходилось бежать трусцой, чтобы поспевать за ним. Упустить его было нельзя ни в коем случае. Она могла приблизиться к нему вплотную – ведь он не знал ее в лицо.

К счастью для нее, Линдон подошел к остановке омнибуса. Кроме них, там не было ни души, и Грейси пришлось стоять практически рядом с ним. Но она могла не опасаться, что Римус запомнит ее, поскольку он не обращал ни на кого ни малейшего внимания. Переминаясь с ноги на ногу, журналист поглядывал на часы и с нетерпением всматривался в транспортный поток, ища глазами омнибус.

Грейси вышла вслед за Римусом в Холборне и села вместе с ним на другой омнибус, следовавший на восток. Она чуть не отстала от него, когда он совершенно неожиданно для нее вышел в дальнем конце Уайтчепел-Хай-стрит, напротив железнодорожного вокзала. Неужели он собрался ехать куда-то по железной дороге?

Однако Линдон направился по Корт-стрит в сторону Бакс-стрит, затем остановился, осмотрелся и устремил взгляд вправо. Грейси проследила за его взглядом и не увидела ничего достойного внимания. Перед ними тянулись на север железнодорожные пути, справа находилось здание пансиона, а слева – нефтеперерабатывающий завод компании «Смит и Ко». Дальше располагалось кладбище. Грейси молила бога, лишь бы не оно оказалось целью путешествия репортера. Хотя это было вполне вероятно, поскольку он справлялся по поводу смерти Уильяма Крука и Дж. К. Стивена. Почему его интересовали покойники? Неужели они тоже стали жертвами убийства?

На улице было многолюдно. По проезжей части нескончаемым потоком ползла вереница повозок и фургонов. Несмотря на теплую погоду, горничную била легкая дрожь. Что было нужно Римусу? Как это выяснить? Он явно оказался умнее, чем она предполагала.

Репортер двинулся вперед, будто приняв какое-то решение. Однако при этом он, казалось, не смотрел на таблички с номерами домов, из чего можно было заключить, что Линдон не ищет какой-то определенный адрес.

Грейси медленно двигалась за ним и, когда он оглядывался, делала вид, будто рассматривает таблички на дверях домов. Римус остановил мужчину в кожаном фартуке и заговорил с ним. Мужчина покачал головой и продолжил путь, ускорив шаг. Тогда журналист свернул на Томас-стрит, и в конце ее следившая за ним девушка увидела огромные серые здания Работного дома Спиталфилдса, дающего приют и одновременно являющегося местом заключения. В детстве она боялась его больше тюрьмы. Это было последнее пристанище для нищих и обездоленных. У Грейси были знакомые, которые скорее умерли бы на улице, чем согласились бы оказаться в этом бездушном заведении с его чрезмерно строгой регламентацией.

Линдон обратился к пожилой женщине, тащившей тюк грязного белья. Остановившись неподалеку от них, так, чтобы можно было подслушать их разговор, Грейси сделала вид, будто кого-то ждет, всматриваясь в даль.

– Извините… – начал Римус.

– Да?

Женщина была вежлива с ним, но не более того.

– Вы живете где-нибудь поблизости? – спросил журналист.

– На Уайтс-роу, – ответила она, показав рукой на восток, где, очевидно, улица меняла свое название. В той стороне, неподалеку от ближайшего перекрестка, находился театр «Павильон».

– Тогда, возможно, вы поможете мне, – обрадованно сказал Римус. – Вы жили здесь четыре или пять лет назад?

– Конечно. А что?

Женщина нахмурилась и сощурила глаза. Ее тело заметно напряглось.

– Вы видите здесь много карет – не повозок, не кэбов, а именно больших карет? – продолжил расспрашивать ее Линдон.

На лице местной жительницы появилось презрительное выражение.

– С чего энто вы взяли, что у нас тут есть кареты? – спросила она. – Вам оченно свезет, ежели вы сможете найти здесь кэб. А лучшее всего пользоваться своими двоими, как энто делаем мы.

– Мне не нужна карета. – Репортер взял ее за руку. – Мне нужен человек, который видел карету четыре года назад в этом районе.

У его собеседницы округлились глаза.

– Я ничего не знаю и не хочу знать. Будет лучше, ежели вы уберетесь отсюда и оставите нас в покое.

Вырвав руку, она поспешила прочь. Римус был явно разочарован. Его лицо с резкими чертами казалось в лучах утреннего солнца удивительно молодым. Интересно, подумала Грейси, как он выглядит в домашней обстановке, что читает, чем увлекается, есть ли у него друзья? Почему он занимается этим расследованием с таким рвением? Что им движет – любовь, ненависть, алчность, тщеславие? Или только любопытство?

Миновав театр, Линдон пересек улицу и повернул налево, на Хэнбери-стрит. Он остановил еще нескольких человек, задавая им одни и те же вопросы о больших закрытых каретах – на каких обычно разъезжали по городу прожигатели жизни в поисках проституток.

Горничная продолжала идти за ним. Они достигли Свободной методистской церкви, и здесь репортер наконец встретил человека, чей ответ, похоже, удовлетворил его. Он задергал головой, развернул плечи и принялся оживленно жестикулировать. Грейси находилась сравнительно далеко от них и не слышала их разговора. Но даже если кто-то и видел здесь такую карету четыре или пять лет назад, что это давало ей? Какой-то мужчина с деньгами и дурным вкусом приехал в этот район, чтобы купить любовь дешевой женщины… Возможно, он находил удовольствие в ощущении опасности, связанной с подобными приключениями. Девушке приходилось слышать о людях с такими пристрастиями. И пусть даже этим мужчиной был Мартин Феттерс, что с того? Если б его эскапада стала достоянием гласности, разве это имело бы большое значение для кого бы то ни было, кроме миссис Феттерс? Действительно ли Римус пытался выяснить причину убийства Феттерса? По всей видимости, она попусту тратила свое время – точнее, время Шарлотты…

Немного поразмыслив, Грейси приняла решение. Она расправила плечи и двинулась в сторону Римуса, стараясь выглядеть местной жительницей, точно знавшей, куда она направляется и зачем. Она уже почти обогнала его, как вдруг он обратился к ней:

– Извините.

Грейси остановилась.

– Да? – с трудом выдавила она из себя. Сердце гулко забилось в ее груди.

– Прошу прощения, – сказал журналист. – Скажите, пожалуйста, вы давно живете здесь? Видите ли, я ищу кого-нибудь, кто мог бы ответить мне на определенные вопросы.

– Я уезжала, и последнее время меня здесь не было, – скзала служанка.

Она ответила так, чтобы не вызвать у него подозрение незнанием недавних событий, произошедших в этом районе.

– А четыре года назад? – с надеждой спросил Линдон. Его глаза загорелись, а на щеках проступил легкий румянец.

– Да, – ответила девушка, глядя прямо в его карие глаза. – Тогда я здесь жила. А что вас интересует?

– Вы видели здесь кареты? Я имею в виду большие роскошные кареты, а не кэбы.

Фиппс наморщила лоб, делая вид, будто пытается вспомнить.

– Вы имеете в виду частные кареты?

– Да-да, именно так, – взволнованно произнес репортер. – Вы их видели?

По всему было видно, что эта информация имеет для него чрезвычайно большое значение.

– Четыре года назад? – переспросила горничная.

– Да.

Журналист хотел было добавить что-то еще, что-то подсказать, чтобы поторопить ее с ответом, но в последний момент сдержался. Грейси же тем временем лихорадочно соображала. Нужно было сказать ему то, что он ожидал услышать.

– Да, я видела здесь большую красивую карету, – ответила она. – Помню только, что она была темная. Это карета вашего знакомого?

Ее вопрос прозвучал вполне невинно.

Римус уставился на нее, словно зачарованный.

– Я точно не знаю. – Он судорожно сглотнул. – Возможно. Вы в ней кого-нибудь видели?

Грейси затруднилась с ответом, поскольку не знала, что он ищет. Именно это ей и нужно было выяснить. Она решила говорить как можно более уклончиво.

– Это была большая черная карета, – повторила она. – На козлах, разумеется, сидел кучер…

– Интересный мужчина с бородой? – спросил Линдон дрожащим от возбуждения голосом.

У девушки тоже бешено колотилось сердце – от волнения. Нужно было проявлять крайнюю осторожность, чтобы ничем не выдать себя.

– Не знаю, насколько он был интересным, – сказала она подчеркнуто беспечным тоном. – Но борода у него, по-моему, действительно имелась.

– А внутри кареты вы никого не видели?

Репортер прилагал все усилия, чтобы выглядеть спокойным, но широко раскрытые, горящие глаза недвусмысленно свидетельствовали о его истинном эмоциональном состоянии.