Железная леди - Кэрол Дуглас

Кэрол Дуглас

Железная леди

Carole Nelson Douglas

Soul of Steel

Издательство выражает благодарность литературному агентству Nova Litera SIA за содействие в приобретении прав

© 1992 by Carole Nelson Douglas

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление.

ООО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2015

Посвящается Ричарду Эдкоку, хорошему другу, который знает все о компьютерах и писателях и умеет заставить работать и тех, и других

Предисловие

Мои предыдущие работы объединяли дневники Пенелопы Хаксли, дочери приходского священника, написанные в девятнадцатом веке, и недавно обнаруженные отрывки из предположительно беллетризованных записок Джона Х. Уотсона, доктора медицины, касающихся деятельности Шерлока Холмса, первого в мире детектива-консультанта. Читатели этих изданий должны понимать, что подобное насильственное вторжение в исторический материал несколько противоречит существующей научной традиции.

В предыдущих книгах я ограничилась скромным послесловием. Там я лишь затронула очевидные несоответствия между уже публиковавшимися рассказами о Шерлоке Холмсе, принадлежащими перу Уотсона, и новыми откровениями из дневников Хаксли о единственной женщине, сумевшей провести Шерлока Холмса, – Ирен Адлер.

Читателям также нужно знать, что я с самого начала считала Шерлока Холмса не выдуманным образом, а историческим персонажем. Кроме того, я утверждала, что дневники Хаксли с подробностями о жизни Ирен Адлер как до, так и после ее якобы вымышленной встречи с Холмсом в рассказе под названием «Скандал в Богемии» подтверждают мою теорию: Холмс существовал на самом деле, и Ирен Адлер существовала на самом деле. Действительно, на мой взгляд, единственный сомнительный персонаж в классических произведениях о Холмсе – это Уотсон. Возможно, его имя послужило подходящим псевдонимом для настоящего биографа, который в течение века успешно скрывался за «авторством» сэра Артура Конан Дойла.

Теперь я намерена обнародовать свидетельство еще более поразительного свойства: рассказ о «приключении» Шерлока Холмса (хотя на самом деле это неизвестное широкой публике приключение Ирен Адлер), которое настолько тесно переплетено с документально зафиксированными историческими событиями, что, я уверена, ни один разумный человек, прочтя его, не сможет не признать, что Холмс отнюдь не является плодом чьего-либо воображения. Помимо того, новый материал проливает свет на персонажа, который позже станет ключевой фигурой холмсианы.

Упомянутое свидетельство связано с известными историческими событиями в неспокойном регионе, который получил название Афганистан только в прошлом веке, вследствие чего я посчитала обязательным добавить современное предисловие к дневникам Хаксли и отрывкам из записок Уотсона, чтобы обеспечить необходимую последовательность в изложении событий. Могу вас заверить, что в данном случае научные принципы подхода к тексту не пострадали. Чтобы убедительно передать аутентичную манеру изложения, я пригласила независимую журналистку – автора исторических романов и мою бывшую одноклассницу из Форт-Уорта, которая с головой погрузилась в соответствующие научные дисциплины, чтобы изобразить атмосферу того времени и сами события. Даже биограф Холмса (которым мог быть или не быть сэр Артур) иногда использовал всезнающий голос третьего лица, чтобы описать сцены, свидетелем которых не был ни один из основных персонажей.

Итак, я следую намеченным путем, но тем не менее прошу у читателей снисхождения и терпения. Хронология имеет первостепенное значение для повествования, которое сейчас развернется перед вами и затронет как современный конфликт в Афганистане, так и события сумеречного девятнадцатого века.

О боги! Избавьте нас от яда кобры, зубов тигра и мести афганца.

Глава первая

Если двое сильных лицом к лицу…[2]

В самом подбрюшье Азии лежит земля столь лютая и заброшенная – но не беззащитная, – что если бы демоны всех верований договорились и создали ад, который равно повергал бы в общий ужас христиан, иудеев и мусульман, его имя было бы… Афганистан.

Тянущийся горизонтально через узкую часть Индийского субконтинента, как петля поперек шеи висельника, Афганистан является мостом в Персию на западе и в Тибет и Китай на востоке, в Британскую Индию на юге, а на севере – в громадный вытянутый медвежий коготь России.

Этот забытый богом ландшафт, иссушенный летом и промерзший зимой, зажат изгибами-ятаганами двух великих горных цепей: Гималаями и Каракорумом на востоке, а на западе – шестьюстами милями хребтов Гиндукуша.

Отважные мужчины, любители приключений и боевых искусств, неизменно говорят о Гиндукуше с благоговением. А робкой душе, привязанной к дому, достаточно знать, что название переводится как «мертвый индус».

Неудивительно, что ни Индия, ни Россия не сумели расширить свои границы, чтобы встретиться на этих ужасных пустошах. Как неудивительно и то, что в заключительные десятилетия девятнадцатого века две великие нации, Россия и Британия, нервно застыли на грани вооруженного конфликта, как две собаки, дерущиеся за одну отвратительную кость. Лишь обладание выгодным положением служило призом в том, что называли «большой игрой» двух могучих империй. Сама кость ничего не стоила, что особенно горько.

Перед нами Тартария, древняя дорога купцов и завоевателей, ничья земля, разделяющая северные границы Индии – Кашмир и Куш – и южные окраины России – Ташкент и легендарный Самарканд. Для глаз невнимательного наблюдателя это безлюдные пустоши, но на засушливых просторах Афганистана проживают десятки воюющих племен, которых объединяют только мечта о свободе от иностранного вмешательства и стремление сеять хаос среди незваных гостей. Если на свое горе кто-то из путешественников настолько глуп, что едет в эти суровые места без сопровождения, он ни на минуту не остается в одиночестве, как ему хочется думать – или как ему позволяют думать до поры.

Так кружащий в небе стервятник, заметив человеческое тело, растянувшееся в расщелине мрачной скалы, не сразу устремляется вниз на разведку, разве что он слишком голоден. Подобные кулинарные трофеи – обычное дело после неизменных бандитских набегов. Всякий одинокий путник может не сомневаться: рано или поздно его ждет финальная ужасная встреча.

Но одинокий путник, которого именно в тот летний день мог видеть лишь парящий в воздухе стервятник, не заблудился, не сошел с ума и не был брошен товарищами. Он находился там с определенной целью, поэтому прижимал к глазу телескопическую подзорную трубу, латунь которой была старательно зачернена, чтобы нечаянный блик не привлек рыскающих мародеров.

Даже через подзорную трубу с трудом можно было различить зубчатые силуэты размытых из-за расстояния горных кряжей и крошечный караван верблюдов, стекающий тонким ручейком по крутому склону, будто разорванная нить янтарных бус. Как люди, так и суровые двугорбые животные, рожденные для жизни в этих неприветливых степях, казалось, мимикрировали под иссушенные оттенки пустынной земли, которую не слишком оживляли более темные пятна колючих кустарников и другой приземистой растительности, перемежающие застывшие волны песка и камней.

Караван был столь неизмеримо далек, что не встревожил наблюдателя, но он резко перевернулся, заметив неясную тень стервятника, и обратил темное лицо к пронзительно синему небу. Лето раскинуло над Афганистаном свой жгучий желтовато-бурый шатер; жара была ужасающей даже под защитой просторного бурнуса.

Наконец мужчина опустил подзорную трубу и засунул ее в кожаный чехол, закрепленный на поясе под ниспадающими одеждами. Он достал из мешка некий предмет, блеснувший в углублении ладони, – это были карманные часы, с которыми он сверился. Потом он резко захлопнул крышку с гравировкой и сразу убрал часы.

Тень стервятника внезапно увеличилась. Мужчина стремительно припал к земле и протянул руку за своей винтовкой «Энфилд», которая лежала рядом с ним, но было уже слишком поздно для мер предосторожности: чуть ниже по склону горного хребта неподвижно стоял другой мужчина в таком же одеянии; винтовка Снайдера висела у него на плече достаточно свободно, чтобы он мог мгновенно ею воспользоваться.

– Ты опоздал, – сказал первый мужчина по-английски – на языке, который странно звучал среди этой выжженной пустоши.