Джагер - Андрей Левицкий

— Умный нашелся, — проворчал Калеб. — Вояка.

— Знавал я одного такого, — продолжал Юл, — Счина-Ленгу звали, в миру — Старик. Стрелял мастерски. С двух рук, с любого оружия… Когда седой этот класть очередями стал одного за другим, я сразу-то не сообразил, что учился монах у него.

— Почему так решил?

— После допер, когда он с коня соскочил и за камнями спрятался. По тому, как монах оружие вскидывал, как стрелял, двигался…

Юл достал флягу, протянул Калебу со словами:

— Путь не близкий. Горло прополощи и глаза промой.

— Что ж ты его не завалил? — сдвигая шляпу на затылок, спросил охотник.

— Я тебе что толкую? Предупредили б меня… — Юл оглянулся.

Оглобля сгорбился в седле, тупо глядя перед собой.

Калеб отхлебнул, запрокинув голову, плеснул в глаза. Погоняв во рту воду, выплюнул и протянул флягу обратно.

Они миновали заброшенный поселок и поехали к Кислой долине той же дорогой, которой добрались до оврага.

Долгое молчание первым нарушил Калеб;

— Как думаешь, выжил киевлянин?

— Мутант его знает. — Юл похлопал по автомату за поясом. — Кровь на рукоятке была. Подранили его все-таки.

Подумав, добавил:

— Тварей разных в топях можно не опасаться, не забредают. А вот угореть иль подохнуть в огне по незнанию может. Еще в пятно некрозное попасть ночью запросто.

— Угу, — буркнул охотник, раздумывая над тем, что докладывать атаману, когда они вернутся. Это ж неслыханное дело, один монах в мгновение ока завалил семерых, а в него только раз попали.

У Юла вертелись в голове другие мысли, он все больше склонялся к тому, что следует уходить из банды. Куда-нибудь в Харьков податься, к оружейникам, или на Крым, в гетманскую дружину. Ходили слухи, что там неплохие деньги за службу платят. А может, в замок Омега завербоваться — солдаты всюду нужны.

Так они и выехали, думая каждый о своем, к липте, стоявшей на повороте пересохшего русла.

В небе висели низкие облака, солнце ползло к горизонту. По дороге, сбегавшей с холма, растянулся караван, во главе которого на всю округу рычал двигателем «тевтонец».

Калеб размотал повод с луки, бросил Оглобле.

— Сам дальше смогешь?

Башмачник кивнул. Его взгляд стал более осмысленным, и в седле он перестал горбиться.

— На глаза атаману не лезьте, — сказал Калеб. — Я сам разобъясню тама, что да как.

Оглобле хотелось только одного, завалиться в какую-нибудь телегу и уснуть. Юл окончательно решил для себя, что, когда выйдут к перепутью, он свалит из банды.

Все трое стеганули коней и поскакали наперерез едущей по дороге колонне.

Скрежетнули тормоза, «тевтонец» прошуршал шинами по мелким камешкам и остановился. Поднятое колесами облако пыли скрыло машину из вида, загрохотал пулемет. Караван встал.

Калеб бросил взгляд на равнину — волосы шевельнулись под шляпой, мурашки сбежали по позвоночнику, плечи непроизвольно дернулись. Он тут же натянул повод и, развернув коня, без оглядки понесся галопом в спасительную дымную пелену, гонимую ветром с огненных топей.

Вода в ручье была мутной, с привкусом железа, но Мир-ча это не волновало. Напившись, он привалился боком к покатому камню и долго сидел, тяжело дыша, глядя на следы от колес, размесивших отлогий берег. Дым с торфяников стелился над водой, где-то за спиной сухо потрескивала горящая липта.

Вдалеке щелкнул выстрел, потом еще один. Мирч сполз за камень, уставившись в сторону, откуда прилетел звук. Дымная пелена заволакивала противоположный склон оврага, разъедала глаза, в голове шумело после взрыва гранаты.

Раздался вопль, и перестрелка стихла.

Жрец положил автомат на камень, левой рукой расстегнул и снял куртку. Правая висела плетью — он не чувствовал пальцев. Споров ножом окровавленный рукав шерстяной рубахи, Мирч зажал отрез зубами, туго обмотав другим концом плечо, затянул узел и осмотрел рану.

Пуля прошила бицепс и вышла в локте, перебив сухожилия, и, похоже, задела кость. Мирч откинул полу куртки, достал из внутреннего кармана брезентовый сверток, перехваченный тесьмой. Развернул. В кожаных петлях сидели четыре блестящих цилиндра, напоминавшие удлиненный винтовочный патрон с кнопкой вместо капсу-ля. Каждый стоит не меньше двадцати золотых монет. Внутри ампула с сильнодействующим лекарством, которое где-то доставал Владыка.

Вынув один, он ткнул кнопкой в подбородок — внутри цилиндра щелкнуло, и с заостренного конца выскочила длинная игла. Мирч вонзил ее в набухшую вену двуглавой мышцы. Бросил пустой цилиндр в воду, достал второй и повторил укол. В голове прояснилось, по жилам пробежал огонь, казалось, что кровь закипает в венах, наполняя силой каждую мышцу, каждую клеточку в организме. Боль ушла, кровотечение в ране остановилось, но пальцев он по-прежнему не чувствовал и рукой пошевелить не мог. Впрочем, это было не важно. Он одинаково стрелял и с правой и с левой, был обучен переносить жару и холод, мог подолгу обходиться без воды и пищи. Он — воин Ордена Чистоты. Главное для него — задание Владыки киевского.

Мирч привык действовать, а не предаваться суждениям. Ослабив ремешок кожаной перевязи, на которой под мышкой с одной стороны висел чехол с магазинами для автомата, с другой — метательные ножи в петлях, — согнул раненую руку в локте, продел в ремень и снова затянул перевязь. Предплечье оказалось прижато к животу. Перезарядив автомат, жрец сунул оружие за пояс, поднялся. Надел куртку, затолкав конец свободного рукава в карман, чтобы не болтался. Сверток с двумя цилиндрами убрал во внутренний карман, застегнул нижние пуговицы и накинул капюшон.

Повернувшись спиной к ручью, Мирч Сельмур быстро зашагал по колее, оставленной колесами мотоблока.

По правую руку на другой стороне оврага маячила высокая труба над заброшенным поселком. Дойдя до каменных построек с рухнувшими потолочными плитами, монах остановился. Следы от колес в этом месте расходились, одна колея вела к мосту, где догорал мотоцикл и, возможно, еще оставались люди Ильмара, другая сворачивала в низину. Мирч не пошел к мосту, повернул влево. Вскоре, убедившись, что выбрал верное направление, перешел на бег. Ему было неважно, как далеко уехали беглецы, он будет бежать, пока не настигнет их. Главное — выполнить задание: добыть си-ключ и передать его Владыке киевскому в Свири.

Повозку почти не трясло, гудел мотоблок. Сколько же он спал? Вик осмотрелся и понял: прилично они отмахали: рядом один из потухших курганов, который он приметил, когда вскарабкался на верхушку трубы в заброшенном поселке.

С трудом распрямив затекшие ноги, Вик поднялся и облокотился на крышку бочки. Вместо выжженной земли кругом колыхалась волнами трава, на склонах кургана взошла молодая поросль, вдали справа тянулась полоска леса. Дышалось легко, веяло прохладой. Пустошь остывала. Облака порозовели, солнце сползало за кромку леса.

В животе заурчало. Сглотнув, Вик нагнулся, подцепив котомку, нашарил в ней кулек с припасами, развернул. Сжевав кусок вяленого мяса, запил из фляги. Умылся и только тогда, обойдя бочку, наклонился к Гесту. Владыка лежал лицом к борту, поджав ноги к животу, и храпел, как заправский старатель после попойки в баре, где пропил все премиальные, вырученные за долгую экспедицию в Пустошь. Вик не стал его будить, поставил рядом флягу и положил кулек, в котором осталось два куска мяса: один Петру, другой-Мутант сидел на узкой дощечке, приколоченной к борту. Подумав, Вик тронул его за плечо. Когда скуластое лицо с большими желтыми глазами повернулось к нему, Вик протянул флягу и кулек. Мутант помотал головой, выжал сцепление, подавшись вперед, дернул красную рукоять под рулевой штангой — мотоблок фыркнул и остановился.

— Как тебя зовут? — тихо спросил Вик.

Мутант спрыгнул на землю, стукнул пяткой по колесу, отомкнув шпингалеты на защитном кожухе мотора, снял крышку. Что-то подкрутил в двигателе, поставил крышку обратно и повернулся к Вику.

— …ош, — выдохнул он, проглотив первую согласную.

— Хош? — уточнил Вик. — Это твое имя?

Тонкие губы на скуластом лице расползлись в улыбке.

— Хгош, — четче повторил мутант.

— Значит, Гош.

Мутант кивнул.

— А я — Вик. Вик Каспер. Спасибо тебе, Гош, ты нас спас. — Он вылез из кузова и протянул руку.

Длинные пальцы крепко сжали его ладонь, и тогда Вик решился.

— Гош, ты… — Слова застряли в горле, он не хотел называть фермера мутантом. — Ты необычный.

Тот в очередной раз кивнул.

Гест перестал храпеть, заворочался в кузове. Улегшись на другой бок, Преподобный тихо засопел.

Вик постоял, рассеянно глядя на повозку. То, что 1Ъш — мутант, объясняло все разом. Вот почему он спокойно разъезжал в дыму, не прикрывая лица платком, не прятал глаза за очками с выпуклыми стеклами, видно, органы у него развиты какие-то особые — печень, почки, легкие, — раз ядовитым смесям и запахам сопротивляются. И глаза тоже.