Греховный поцелуй - Эрика Ридли

— Да, дядя Лайонкрофт.

— Тогда какого черта это случилось?

— Пожалуйста, сядьте, вы оба! — крикнула Нэнси со своего места на одеяле. — То, что ты маячишь над головой мисс Стентон, нервирует ее.

Гэвин сверкнул на них обеих глазами, прежде чем сесть. Плевать ему было на то, что девчонка Стентон нервничает. Пусть себе нервничает.

Ему бы хотелось, чтобы она занервничала так сильно, чтобы встала и поменялась местами с мисс Пембертон. Ради этого он был готов опуститься на четвереньки и зарычать на нее как разъяренный лев.

Его тринадцатилетняя племянница плюхнулась на одеяло напротив него и запела:

— У меня день рождения, день рождения, день рождения! — Она открывала и закрывала медальон, висевший у нее на шее, и припевала: — Это мой день рождения, день рождения, день рождения!

— Хватит! — Нэнси бросила в сестру кусочек хлеба. — Мы все уже видели твой медальон. Дай нам спокойно поесть.

Губы Джейн высокомерно скривились.

— Ты просто завидуешь, потому что никто не попросил тебя позировать для портрета. Мы уедем задолго до твоего дня рождения.

— О-о, — перебила робко мисс Стентон, подаваясь вперед, чтобы рассмотреть медальон Джейн. — В Блэкберри-Мэнор приглашен портретист?

— Нет, — коротко и резко ответил Гэвин, надеясь прервать нить ее мыслей своей резкостью, прежде чем эта тема распустится пышным цветом.

Джейн уронила горшочек с мармеладом на колени и хмыкнула:

— Художник-портретист живет здесь, мисс Стентон. Это дядя Лайонкрофт!

У мисс Стентон отвисла челюсть, и она с ее узким личиком стала похожа на рыбу, ловящую ртом воздух. — Вы художник-портретист?

— Нет.

Он отщипнул кусочек хлеба и сунул в рот, чтобы не участвовать дальше в этом разговоре.

— Он обычно не пишет портреты, мисс Стентон. Вы видели пейзажи дяди Лайонкрофта? Они развешаны по стенам, — поспешила подхватить реплику Нэнси.

Девчонка Стентон продолжала смотреть, как задыхающаяся рыба:

— Вы художник-пейзажист? Вы написали… все эти… картины?

Он жестом указал на свой полный рот и принялся энергично жевать. Мисс Стентон явно была пустоголовой болтушкой. Он был готов съесть десять тонн хлеба, если бы это помогло ему избежать бессмысленной болтовни.

— Мама говорит, что он всегда и во всем был талантлив, — добавила Джейн, намазывая мармелад на хлеб, — будь то фехтование, или скачки, или что-нибудь другое.

Девица Стентон продолжала пялиться на него с разинутым ртом.

— У меня замечательная идея! — закричала Джейн, роняя намазанный мармеладом липкий хлеб на колени и хлопая в ладоши. — Вам надо попросить дядю Лайонкрофта написать ваш портрет! Дядя Лайонкрофт, вы ведь напишете портрет мисс Стентон?

Гэвин проглотил хлеб так быстро, что чуть не подавился крошками.

— Нет.

Девчонка Стентон внезапно обрела дар речи.

— А как насчет мисс Пембертон? — спросила она, и подозрительный блеск в глазах шел вразрез с невинным тоном. — Ее портрет вы написали бы?

Он так яростно уставился на девчонку Стентон, что она побледнела и отвела глаза, но это продолжалось мгновение. Конечно, он был готов написать портрет мисс Пембертон. Сейчас у него в студии всего один неоконченный портрет. Но его увлечение не имело никакого отношения к этой чертовой девчонке Стентон. Какая ошибка природы!

А где же, в конце концов, мисс Пембертон? Все еще здесь. Сидит между близнецами, подает Роуз корзинку с фруктами, смеется чему-то, сказанному Тисдейлом. Неужели этот глухой старый пень ухитрился рассмешить ее?

Почему бы ей не посмотреть в другую сторону? Разве она не чувствовала на себе его взгляды? Если он будет смотреть еще более пристально, то может прожечь дыру у нее в затылке. В ее роскошной, всегда всклокоченной гриве. Господи, ну есть ли на свете женщина, способная выглядеть столь восхитительно растрепанной, будто только что поднялась с постели? И эта томная манера так медленно поднимать глаза и тайно бросать взгляды на него… Где же эти тайные взгляды сейчас? Он жаждал ее взглядов! Это было наименьшее, что она могла сделать, когда он не сводил с нее глаз.

И вот теперь она снова смеется. Тисдейл не мог заставить ее отвлечься. Она специально сводила его с ума. Почему она предпочла ему старую развалину, стоящую одной ногой в могиле?

Но главное, что она здесь. Разве не так? Как его сестра и племянницы. Все улыбались. Все смеялись.

— Верно, дядя Лайонкрофт? — спросила Нэнси слишком громко, будто уже не раз повторяла свой вопрос.

— Гм, верно, — пробормотал он, не сводя глаз с головы мисс Пембертон.

Джейн разразилась неудержимым смехом.

— Я же говорила, что он не слушает! Она сказала, что в доме пожар, дядя Лайонкрофт. Нэнси сказала, что дом горит, а ты, дядя Лайонкрофт, ответил «верно».

«Она сказала… ты ответил…»

Мисс Стентон пришлось хлопнуть Джейн по спине, чтобы та могла снова вздохнуть.

Гэвин бросил на всех троих мрачный взгляд.

Что имела в виду мисс Пембертон, когда сказала, что прикосновение к нему не вызывает у нее видений? Это было чем-то особенным? Это не было единственной причиной того, что она могла терпеть его общество? Было ли это признаком интеллектуального иммунитета? Потому что он был совершенно уверен в том, что готов умереть здесь, на этом месте, если единственное, что давало ей возможность терпеть его прикосновения, было то, что он не вызывал у нее видений.

Не собирается ли она прощупать всех присутствующих мужчин, чтобы найти другого, способного дать ей наслаждение без видений? Гэвин не смог бы этого вынести. Он уже был готов пресечь такое внимание к ней со стороны других мужчин. Он бы…

— Дядя Лайонкрофт!

— Что?

О Господи! Он уже шагах в десяти от, своего места и направлялся к ней.

Он способен влепить пощечину этому семидесятилетнему донжуану. Черт возьми!

Нет, этого делать не следовало. Лучше сесть на место и снова приняться за еду. Съесть чего-нибудь и выпить вина. Откровенно говоря, он бы лучше поменялся местами с Джейн, чтобы вообще не видеть мисс Пембертон, а иначе мог бы натворить черт знает что! К счастью, мисс Пембертон не заметила, как он рванулся с одеяла, на котором сидел, и ринулся к ней. Она была слишком занята. Она болтала с Тисдейлом и смеялась.

Черт возьми… Похоже, этому пикнику суждено длиться до бесконечности.

Не важно, скольких усилий от нее потребовалось, чтобы продолжать не смотреть в ту часть сада, где сидел Лайонкрофт. От Эванджелины, конечно, не укрылось то, что он поднялся на ноги, поменялся местами с именинницей и снова сел. Теперь он был обращен к ней спиной. Она, видимо, слишком бурно отреагировала на это, вообразив, что за этой переменой места крылось что-то личное. Теперь он сидел рядом со Сьюзен и гораздо ближе и интимнее, чем прежде, оттеснив своих племянниц на противоположную часть одеяла.