Веревочная баллада. Великий Лис - Мария Гурова

на ключ. И когда я закрывал, документы были там. Комната тоже закрывается. О твоих покоях я вообще молчу. Как тебе наше братство и единство?

Пальцы Илии впились в золотые локоны, он взлохматил волосы.

– По приезде нужно будет разобраться. Это очень серьезно.

– Еще бы. Но расследовать надо тихо: во-первых, нельзя подрывать твой авторитет, он, знаешь, подкачал в последние дни, а во-вторых, это может быть любой приближенный, вхожий в покои.

– Что в письме? – бросил Илия.

– Сегодня прочту перед сном или уже утром.

На этой затянувшейся тревожной ноте они прервали разговор и пошли спать.

Среди ночи в сон Тристана ворвался телефонный звонок, пальер поднял трубку. В правительственные покои Хором могли дозвониться только по внутренним номерам, Тристан понял, что звонок важный, до того, как голос в трубке сказал на ломаном эскалотском:

– Прошу прощения, сэр Трувер, что беспокою в столь ранний час.

– Все нормально, я слушаю, – сипло ответил Тристан, поднявшись на локтях и глядя на часы.

– Рогнева Бориславовна приглашает Его Величество в Нижние палаты, как только он будет готов спуститься, – отрапортовал скрипучий голос в трубке.

– Что такое Нижние палаты?

– Вас проводят.

– В смысле, надо идти сейчас?

– Боюсь, что да. Мы крайне извиняемся.

– Я понял. Сейчас доложу Его Истинности, – смирившись с ранним выходом, ответил он.

– Что, простите?

– Говорю, доложу Его Величеству.

– Ах. Спасибо. Ждем.

Тристан стучался в комнату Илии и попутно застегивал рубашку. Сонный Илия оделся быстро, а утренний морозец разбудил их еще на подходе к цоколю.

– Почему мы идем в подвалы? – спросил Илия сопровождающего.

– Рогнева Бориславовна все объяснит.

В Нижних палатах исторический облик здания сохранился наилучшим образом: каменные своды были расписаны красно-рыжими узорами, по колоннам вились золоченые косы и хвостатые резные звери, полы были выложены огромными светло-серыми каменными плитами, только один ряд плит отличался – на них были выгравированы письмена, а где-то и рисунки. Приглядевшись, Илия распознал буквицы. Возле этого ряда плит стояла Рогнева. У ее ног полный мужчина преклонных лет стоял на коленях и что-то судорожно тараторил. Неподалеку, облокотившись на колонну, сурово присматривал за ним другой человек. На вид он был моложе, крепче сложен, его рыжие волосы вились кудрями, а густые усы свисали почти до подбородка. Оба были в одинаковой форме, судя по знакам отличия, высших чинов. «Воеводы», – разглядел погоны Илия. Рогнева повернулась к Илии с Тристаном.

– Знакомьтесь, Ваше Величество, Игорь Семионыч, – она указала на стоящего у колонны мужчину, – и Гордей Никитич. Наши воеводы.

– Матушка, не губи! – снова взмолился человек, стоящий на коленях.

– Да ты подожди, Гордей Никитич. Разберемся. Зачитайте, – попросила она сопровождающего Илии.

– Воевода Игорь Семионыч вместе с дружиной и артиллерийским полком самовольно занял позиции в приграничном городе Юдоле, как указано в рапорте, для защиты оного от агрессии со стороны Империи Кнуд. Днем позже, руководствуясь безнаказанностью самовольных решений, воевода Гордей Никитич вместе с дружиной занял Троицеву крепость. Рапорт писать отказался, ныне утверждает, будто защищал позиции от агрессии Империи.

– Достаточно, – взмахнула ладонью Рогнева, а потом повернулась к пленнику. – Гордей Никитич, ты мне, как бабе, объясни, я, может, чего в стратегии не понимаю. Ты от кого Троицеву, которая у нас в тылу расположена, защищать собрался?

Игорь Семионыч усмехнулся нервно и презрительно. Второй воевода лихорадочно засеменил, подползая ближе к Рогневе.

– Матушка, все наговор, – зашептал он, озираясь на Игоря. – Я ж тайный доклад получил и сразу поехал!

– От кого получил? – уточнил Рогнева.

– От соглядатая, – нашелся Гордей.

– От безымянного? – с напором продолжила она.

– Секретность, – пожал плечами воевода и снова бросил взгляд за плечо.

– Понимаю, – не скрывая иронии, ответила Рогнева. – А вот Игорь Семионыч утверждает, что ты с другими воеводами разругался и решил в крепости скрыться. И не сдавал ее, хотя Игорь Семионыч, разобравшись на границе, пришел к тебе с войском и от лица всего Совета потребовал сдачи укрепления.

Гордей подтянулся, насколько мог, к лицу Рогневы и произнес:

– Врут!

– Да ясно дело, – потеряв к нему интерес, Рогнева развернулась к королю. – Вот скажите, Ваше Величество, что в Эскалоте делают с предателями и смутьянами?

Илии до дрожи не понравился вопрос. Но тянуть с ответом было неправильно, и он сказал:

– В Эскалоте за предательство принято расстреливать. Но вы в Радожнах решайте по своему разумению.

Рогнева замерла, а потом довольно подбоченилась: поначалу уголок ее рта дернулся, но после она расплылась в улыбке. Ей понравился ответ – честный и простой, но уважительный к законам и правилам Радожен, не тревожащий ее сувренитет. Илия подумал, что у вопроса был правильный ответ, и он его дал: Рогнева ждала решительной, но не удушающей риторики в их союзе.

– Игорь Семионыч, советуй мне, – обратилась она.

Воевода шмыгнул носом – в нижних палатах было стыло и сыро – и, не скрывая отвращения, посмотрел на падшего товарища.

– А я так думаю: погоны сорвать, и на передовую. Отстреляется – простим.

Рогнева согласно прикрыла веки. Но Гордея и этот вариант не устроил.

– Матушка, пощади! Да в мои годы это ж смерть верная! Матушка, я ж там помру!

– А ты хотел отсидеться и не помирать? – сощурившись, спросила она.

Она подала знак увести узника. Когда его крики затихли за дубовыми дверями, Илия спросил:

– Извольте объяснить, Рогнева Бориславовна.

– А все просто, Ваше Величество, – начала Рогнева, прохаживаясь по палатам, отбивая меру времени посохом, как часовой бой. – У меня времени долго запрягать нет: ехать надо, пока телега не развалилась и кони по округе не разбежались. Спать нам сегодня уже не придется, утром совещание с агнологами. А вам – письмо от министра Гавела, батюшки вашего, – она кивнула на сопровождавшего их человека, и тот достал из планшета письмо.

Илия забрал конверт и наконец огляделся. С потолка свисали цепи, по углам стояли странные деревянные кресла и клетки. Он, стараясь не выдавать волнения, спросил:

– Это пыточная?

– Да, – спокойно ответила Рогнева.

Илия побледнел и переглянулся с Тристаном.

– Вы пытали того воеводу? – осторожно спросил он, чтобы не оскорбить радожцев вопросом и возмущенным тоном.

Рогнева с коварной улыбкой посмотрела на короля, а Игорь Семионыч и вовсе засмеялся.

– Да, Ваше Величество, пытали воеводу вон на том стуле с трухлявыми кольями. Видите, у нас там к каждому инструменту подпись имеется, – а потом, когда Илия присмотрелся к креслу, объяснила: – Это музей.

Илия покраснел от смущения: почувствовал, что выставил себя невнимательным глупцом, и стыд окатил жаром его щеки и уши. Тристан в поддержку был невозмутим и мрачен, зато воевода негостеприимно хохотал.

– А тебе чего смешно? – одернула его Рогнева. – Игорь,