Гринвуд - Макс Корбин

— Меня не поймали.

— Отрадно слышать. Сент-Иви, капитан, а плата остается прежней.

— Черт, мы же с пустым трюмом идем.

— Можете взять шампанского, продать в Союзе.

— Сент-Иви не то место, где можно загрузиться шампанским.

Глава 71

— Почему Рукия?

— Из-за него. — Финли указал на министра.

— Не вижу смыла. С Рукии в Новую Бримию корабли не ходят.

— Не забывай, Бримия не единственное государство на Диком. Просто самое большое.

— Но почему из-за него?

— Люди видели тележку, видели, куда тащили. Рано или поздно кто-то из матросов укажет Стюарту на «Дурнушку».

— Для которой Ализония постоянный маршрут…

— Угадал.

— Так что с ним делаем?

— Заберем с собой.

— На кой он сдался?

— Запутать любезного почитателя.

— Как он нас выслеживает, черт его раздери!

— Да я тоже над этим голову ломаю. Скорее всего, какая-то наша вещь. Может, твое что, когда в плену был.

— Я там голый был.

— Не знаю, но поисковая магия долго не держится, а через воду так вообще отказывает.

— Так что, оторвались?

— Очень хочется сказать «да»…

— Понятно.

— Человек за бортом! — крикнул матрос.

— Где? — переспросил капитан.

— Ост-зюйд-ост.

— Обломки есть? Бочки, ящики видны?

— Нет, капитан.

— Посмотрим, — сказал Финли. Достал из сумки несколько пузырьков, отобрал с жидкостью почернее. — Придержишь меня.

— Зачем?

— Чтобы не упал, зачем еще. — Финли вытянул пробку, и на прикрепленном конском волосе повисла капля. Ткнул волоском в глаз и проморгался. Сунул волосок обратно и отправил свежую каплю во второй глаз. — Разверни меня, куда матрос кричал.

— Восток-юго-восток. — Со своим зрением Лиам не нуждался в подсказке, сам видел очертания качающейся на волнах фигуры. От качки, однако, рябело в глазах и рассмотреть толком не мог. А вот Финли смог. От зелья зрачки расширились, глаза что два черных провала.

— Капитан, обойдите, коли жизнь дорога.

— Опять угрозы? Послушайте…

— Нет, это вы меня послушайте! Ундина[14].

— Вилли, сбегай за трубой, — приказал капитан, посудина качнулась левее. Капитан решил идти севернее.

Когда Вилли принес футляр с трубой, стало понятно, почему капитан не носит его с собой. Инструмент изумителен, прост, строг в очертаниях, но чувствовалось: далеко не дешевка. А главное — клеймо одного из знаменитейших рукийских дореволюционных мастеров. Такой трубой светить не стоило, еще, чего доброго, ведьмоловы придерутся.

— Неужто Буайе, сэр?

— Буайе?

— Рукийский оптик. Дореволюционный. Он не зачаровывал, как другие, а магию применял только в процессе изготовления линз. От этого стекла приобретали невероятно правильную форму.

— В ней нет магии.

— И не должно быть. Таков замысел Буайе.

— Трубу проиграл в карты ализонец, ни о каких Буайе я слыхом не слыхал, — приложил окуляр к глазу. — Черт! Действительно ундина. Откуда так близко к материку?

— Теперь воды для них безопасны, а значит, вы, капитан, станете зарабатывать больше.

— Если только одна из красавиц не утащит меня на дно. Почему воды вдруг стали безопасны для тварей?

— Падуб и Дуб ушли вместе с Кеннетом IV, раньше эти моря были под их защитой.

— Тебе-то откуда известно?

Вопрос Финли проигнорировал.

— Теперь дикие фэйри, могут разгуляться не на шутку.

— Но ведь на суше фэйри почти истреблены.

— Крысы плавают, капитан, но не так далеко. До этих фэйри не доберутся, будьте уверены. Кроме того, не все ундины утаскивают моряков на дно.

— Из каких эта?

— Желаете проверить?

— Нет, увольте.

Глава 72

— Знаешь, почему еще я выбрал Рукию? — Финли подобрал на песке затейливую ракушку. — Почему именно Сент-Иви? — глянул он вслед удаляющейся «Дурнушке».

— Сейчас расскажешь, — ответил Лиам, задумчиво глядя на бессознательное тело министра.

— Около четырех лет назад в Сент-Иви начали пропадать дети. Парни и девушки тринадцати-четырнадцати лет. Тогда это был богатый приморский город, который чудом миновали все поветрия.

— Все? — даже Дуги искренне удивился, открыв свой клыкастый рот. — У нас пять было, а по материку вроде семь прошло?

— Семь, и все мимо Сент-Иви.

— В чем причина?

— Жители просили защиты у фэйри.

— Но мы давно не так сильны…

— Дуги, тебе известно, что короли позволили остаться некоторым самым преданным вассалам и освободили их от клятв?

— Здесь ши?

— Ши? — переспросил Лиам.

— Это как у вас пэр.

— Здесь герцог Сильверхорн.

— Святые небеса… — Дуги был поражен.

— Я чего-то не понимаю? Откуда столько эмоций? — спросил Лиам.

— Сильверхорн был главнокомандующим светлого воинства… Как вы о нем узнали?

— Узнал Грэг. Был здесь, когда вместо пропавшего сына домой вернулось двое.

— Двое? В смысле подменыш и человек? Значит, такой была цена защиты! Люди воспитывали подменышей. Погоди… Столько вопросов… Но Сильверхорн светлый, а светлые подкидывают ребенка только вместо мертвого.

— Правильно.

— А темные растят человека и потом заставляют сражаться с подменышем до смерти, чтобы один из них стал полноценным фэйри.

— Да, только герцог решил иначе. Он оставил в живых обоих.

— Полуфэйри. Это противоречит законам и Дуба, и Падуба.

— Сильверхорн свободен от клятвы, устанавливает свои законы. Знаешь, кто его самый преданный сподвижник?

— Ну не томи.

— Голдфаер.

— Граф саламандер! Темный!

— Ага.

— Рассказывай дальше.

— Родители парней перепугались, опоили их и отвезли к ведьмоловам, чтобы те указали, какой — настоящий.

— Но магия была поделена поровну.

— Вот ведьмоловы и решили обоих сжечь. Тогда Голдфаер пообещал Грэгу две свободные просьбы — от себя и Сильверхорна — за каждого из спасенных ребятишек.

— Свободные?! Немыслимо… Грэг справился?

— Да, Сильверхорн предоставляет убежище в Хорнвуде любому магу, преследуемому ведьмоловами, сроком до четырех дней.

— А Голдфаер?

— Просьба к Голдфаеру открыта. Любой Месячный брат может воспользоваться.

— Как же магистр прошляпил такой шанс? Или еще не придумал, что просить?

— На Дикий не сообщали. Об этом знают только местные братья, нам оно нужнее.

— Значит, просить можешь и ты?

— И я. Верно говорю, сильф[15]?

— Верно, человек. — Звонкий смех эхом разлился по пляжу.

Воздух заискрился сотнями красок и явил прозрачный лик прекрасной белокурой девушки. Из одежды на ней был лишь легкий сарафан. Такой же нематериальный, как и сильфа, но под ним легко угадывались очертания тела. Сильфа подлетела к Лиаму так близко, что, будь она из плоти и крови, непременно уперлась бы носом.

— Ты больной.

— Я? Нет.

— Больной! — Сильфа ткнула Лиама пальцем в сердце. Не в грудь, нематериальная ручка легко прошла сквозь плоть. Как вспышка марева на месте сильфы вдруг оказалась Таллия. — Мерзость! Фу! — Сильфа схватила сердце, мир померк, стал до жути скучным и однотонным, фэйри рывком вытащила из груди комок красновато-бурой жижи. Лиам повалился на колени от яркой, словно солнечная вспышка, боли. Сильфа размахнулась и запустила комок далеко в море. — Вот теперь — не больной.

— Спасибо большое, — опомнился первым Дуги.

— Ха-ха-ха! — Пак благодарит за человека.

— Он друг.

— Действительно? — Сильфа ринулась на Дуги, тот невольно выпустил когти, но фэйри лишь уткнулась в него носом, как и в случае с Лиамом. — Ши! Извините меня, благородный. — Сильфа отлетела и, сделав прекрасный воздушный пируэт, умудрилась склониться, левитируя над песком.

Одновременно три удивленных голоса переспросили:

— Ши?

Глава 73

— Так что, можем идти в Хорнвуд?

— Вы — конечно, он — нет. Он мерзкий! — Сильфа ринулась к Ратлеру, намереваясь запустить руку в его нутро.

— Нет, — вновь одновременно воскликнула вся троица.

— Как скажете, благородный.

— Послушай, никакой я не благородный, — начал злиться Дуги. Он уже принял привычный облик, ведь вокруг, по словам сильфы, чужих не было.

— Как скажете!

— Прими нашу благодарность за излечение сердечного недуга.

Чтобы перевести разговор на другую тему и сгладить неловкость, да и, в конце концов, чтобы Лиам не стал должником фэйри, Финли поднес Сильфе флакон зелья. Фэйри — они на редкость беззлобные и бескорыстные, завтра уже могут и не вспомнить, но другие фэйри могут перекупить долг или выменять на глупую безделушку, а уж потом востребуют по всей строгости.

— Ой, да что вы, не стоило! — Тем не менее флакон оказался в руках раньше, чем сильфа договорила. — Так-так-так, — сунула сквозь него палец. — Ой, какая красота! А сколько трав! Спасибо, теперь я точно Ивет от бесплодия вылечу, а то на нее уже вся семья искоса смотрит.