Короли будущего - Екатерина Соболь

А потом справа на берегу появились люди с факелами. Огни были так близко, что у Генри сжалось сердце. Если у охраны Цитадели есть лодка, они могут догнать их в два счета, ударить веслом и…

– Туда, – выдохнул он и рванулся влево, подальше от огней.

Джетт, сосредоточенно пыхтя, двинулся за ним – и сразу отстал. Если учесть, что одну ногу сгибать он не мог, плавание точно не относилось к его любимым занятиям.

– Я же говорил, я говорил, нет никакого чудовища, – еле слышно выдавил Джетт. – А вода просто от нашего падения так трясется.

Тут и Генри это почувствовал: вся толща воды ходила ходуном. Поверхность шла рябью, которая скоро превратилась в мелкие волны, люди на берегу что-то друг другу кричали, огни факелов сбились вместе, но Генри упрямо продолжал плыть вдоль берега. Он надеялся, что у Джетта хватит ума молчать, чтобы не выдавать людям на берегу, где они, но тот вдруг завопил пронзительным, срывающимся голосом:

– Что это такое? Мама!

Генри повернулся, чтобы высказать все, что думает о его болтливости, – и замер. Плеск, который он слышал за спиной, был вовсе не от Джетта. Над водой поднялась приплюснутая голова с маленькими глазками, потом скрылась, и вместо нее показался раздутый бок, потом опять голова, но на этот раз она была уже ближе.

Охрана на берегу издала многоголосый, отчаянный вопль, побросала факелы и сбежала. Джетт орал так, будто его живьем режут, а чудовище снова ударило телом по воде, и волны поднялись такие, что Генри накрыло с головой. Он выплюнул воду, и его тут же накрыло снова. Плавать он учился в горных реках, где течение быстрое, но волн и в помине нет, поэтому вода, падающая на голову каждый раз, когда ему удавалось отдышаться, застала Генри врасплох. Теперь у него столько сил уходило на то, чтобы держаться на поверхности, что он не сразу заметил: Джетт перестал кричать и теперь издавал какие-то булькающие звуки, то всплывая над водой, то скрываясь снова. Он даже не пытался грести руками, просто молотил ими по воде, и Генри, уже отплывший подальше, вернулся и схватил его поперек груди, вытягивая на поверхность. Джетт трясся так, что Генри казалось, будто он сейчас услышит стук его костей.

– Озеро. Оно было тихое. Оно же было тихое в тот раз, – лепетал Джетт с перерывами на кашель. – Что за…

Чудовище снова поднялось над водой – такое мерзкое на вид, что у Генри сердце пропустило удар. Он все ждал, что услышит рев, как от любого рассерженного зверя, но оно молчало, будто вообще не умело издавать звуки, и от этой тишины было еще страшнее. Генри никак не удавалось разглядеть чудовище целиком – из воды появлялся то бок, то щупальце, то блестящая спина, и он не мог сложить эти части в одно целое.

Когда голова показалась снова, она была так близко, что Генри ее прекрасно разглядел: шишковатая, лобастая, с крошечными глазами, глядевшими прямо на него. Зубы у Генри стукнули так, что он прикусил язык. Все легенды этого королевства, какие он слышал, пока что оказывались правдой. Так с чего он взял, будто чудовище станет исключением? Только услышав мокрый, полузадушенный звук, он сообразил, что от паники давит Джетту на плечи и сам его топит. Генри тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться, подтянул Джетта выше и одной рукой начал грести к берегу – ну, или к той темной полосе, которая была на него похожа.

Бегство несколько осложнялось тем, что Генри не мог заставить себя смотреть вперед – только назад, на чудовище, которое приближалось с каждой секундой. Он уже понял: они не успеют. Безобразная голова скрылась, что-то холодное ударило Генри в живот, и он понял, что чудовище сейчас прямо под ним. Он застонал от мучительного, холодного отвращения, которое смешивалось со страхом, усиливало его в сотни раз, отнимало желание бороться. Генри ждал удара хвостом, зубов, вгрызающихся в ноги, но чудовище лишь с силой подтолкнуло его. Генри понял, что лежит на его спине, там, где у нормального животного был бы загривок.

«Может, у него рот с этой стороны», – слабо подумал Генри. От ощущения этой склизкой, пропахшей тиной поверхности ему хотелось кричать, но голоса не было. Джетт лежал рядом, намертво вцепившись ему в локоть и свернувшись, как гусеница. Он даже не дрожал, будто окостенел от ужаса.

Тут Генри понял, что они куда-то двигаются, вода с брызгами разбивалась об огромное тело, и он из последних сил дернулся, скатываясь в сторону, но его тут же придавила сверху скользкая конечность, и он закрыл глаза, чтобы не смотреть. А потом мир вокруг дернулся, и Генри больно ударился плечом обо что-то твердое. Запах тины больше не забивал нос, вместо него вдруг появились другие: каменной щебенки, земли и тающего снега.

Генри осторожно приоткрыл один глаз. Потом второй. Он лежал на дороге, идущей вдоль озера: трудно было не узнать эти гладкие, плотно подогнанные друг к другу камни. Тело не слушалось, но он кое-как сел, задыхаясь от кашля. Это был какой-то дальний, полузаброшенный участок дороги, вдали и от мастерских, и от Цитадели – вокруг только голый черный лес да уходящая вверх скала. Было очень тихо, но Генри уже знал: он тут не один.

Он медленно повернул голову. Джетт неподвижно съежился рядом, а чудовище возвышалось у края воды, на отмели, – сидело там, закрывая небо. Теперь Генри увидел всю верхнюю половину его туловища, и его опять передернуло. Ничего безобразнее он в жизни не видел, ему захотелось вскочить и бежать как можно дальше, он даже кое-как поднялся и сделал пару шагов на негнущихся ногах… А потом до него кое-что дошло.

Чудовище их не съело, а вытащило на берег.

Он обернулся. Существо молча сверлило его взглядом: глазки были маленькие, ярко-голубые, и Генри никак не мог разглядеть их выражение.

– Ты ведь не просто зверь, да? – еле ворочая языком, выдохнул Генри. – Обычный зверь действует так, как велит ему голод. И не живет триста лет. И не спасает людей. А значит, это… Ты какое-то волшебное существо.

Чудовище вдруг развернулось и длинным, гладким движением нырнуло обратно в черную воду. Та тихо сошлась над ним, и Генри сел: ноги его не держали. Джетт подполз ближе. Вид у него было такой, будто его сначала живьем закопали в землю, а потом вытащили.

Так они и сидели, привалившись друг к другу плечами и глядя на озеро. Генри не мог ни слова сказать, он и дышал-то до сих пор с трудом. А потом из озера раздался звук, разом мягкий и скрежещущий, и чудовище показалось снова. Оно вытолкнуло на берег кучу ила и водорослей; в воздухе запахло гнилью и застоявшейся водой. Чудовище тут же сползло обратно в воду, будто хотело спрятать свое мерзкое тело, – на поверхности осталась только морда.

Генри неуверенно подошел к куче ила. Похоже, существо толкало ее носом по дну. Но зачем? Пока он думал, из воды вытянулось длинное щупальце, и Генри рванулся от него назад с такой силой, что оступился и упал. Но щупальце его не тронуло – начало раскидывать в стороны гроздья мертвых водорослей и каких-то осклизлых штук, о происхождении которых Генри не хотел ничего знать.

Чудовище разворошило кучу уже почти до основания, когда Генри понял: на дне ее что-то сияет. А щупальце откинуло в сторону последние водоросли и подтолкнуло в сторону Генри ларец с Сердцем волшебства. Видимо, чудовище толкало его по дну издалека, и ларец облепило всем, что попадалось им на пути. Генри неуклюже подполз к ларцу и открыл его. Сердце еще сияло – уже не так ярко, как в тот вечер, когда принц вылечил Агату, но оно было здесь, прямо перед ним, в безопасности, никем не украденное и не погасшее. Генри согнулся и прижался щекой к переплетенным кораллам ларца. Они были успокаивающе теплыми – и совершенно сухими.

Генри захлопнул крышку и поднял взгляд на чудовище. Оно вытянуло морду так близко к нему, что Генри захотелось отодвинуться, но тут он наконец разглядел глаза чудовища. Они были внимательными и грустными, будто это существо, запертое в несуразном уродливом теле, хотело что-то сказать, но его рот был для этого не приспособлен.

– Можешь забрать Сердце обратно и сохранить? Только не клади на то же место, там опасно, – негромко проговорил Генри. – А мне надо заняться кое-чем другим.

Чудовище вытянуло щупальце, подтянуло к себе ларец и собиралось уже скрыться, когда Генри протянул к нему руку. Чудовище снова повернулось – огромный неясный силуэт, темный на фоне темного неба, – и замерло, когда Генри, изо всех сил преодолевая отвращение, коснулся раскрытой ладонью его морды.

– Спасибо, – тихо сказал он и погладил скользкую кожу.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом чудовище развернулось и с тихим плеском ушло под воду. Ларец с Сердцем вспыхнул в темноте последний раз и исчез.

– Я бы хотел стереть себе память о последнем получасе своей жизни, – слабым голосом сообщил Джетт, не делая даже попытки встать. – Мне теперь эта мерзость в кошмарах являться будет.

Щупальца и морда произвели на него куда большее впечатление, чем их спасение, ларец и то, что о воре, приходившем за Сердцем волшебства, можно больше не волноваться: даже если он перекопает все под водой около площади, ничего не найдет. Генри вздохнул и поднял Джетта с земли.