Маара и Данн - Дорис Лессинг

— Итак, перед нами знаменитый Данн, — повторила Орфна. — Похож на тебя. Будет похож, когда поправится. — Вот она у кровати больного, крупная, с пышной грудью, фигуристая, пышет здоровьем и, как кажется, добротой. Выглядит довольной, ибо пациент ее не столь страшен, как казался вначале. Орфна нырнула в платье, вернула в волосы цветок.

— А сейчас, Маара, я тебе советую удалиться, ибо дальнейшее очень непривлекательно.

— Нет, Орфна, я останусь.

Целительница привязала Данна к кровати, подкладывая под веревки мягкие подушечки и сложенные в несколько слоев тряпицы, прикрыла простыней и села рядом.

— Тебе не довелось видеть, как выходят из макового тумана? Маара, я тебя еще раз предупреждаю…

Маара тоже оделась, уселась рядом. «Он, конечно, не знает, что я здесь… — думала она. — А вдруг чувствует?..»

Какое-то время Данн спал или просто лежал без сознания, а может, то и другое вместе, но потом вдруг застонал, его затрясло, он начал рваться, скрежетать зубами, хотя, казалось, все эти действия оставались бессознательными. Как будто спящий бьется с кошмарами или утопающий борется за свою жизнь, пытается вырваться на поверхность. Маара боролась с возникшим в ней желанием развязать брата, обнять его тощее тело, как обнимала в детстве, убежать с ним, защитить его… Но она знала, что Орфна поступает правильно, верила, что та вылечит его, и сидела тихо, наблюдала.

Пришли Юба и Дромас, наведались Кандас и Мерикс, а за ними и множество других, лица их напоминали Мааре физиономии стражников и носильщиков, а возможно, и свою собственную физиономию, когда она смотрела на умиравшую молочницу — которая все-таки не умерла, потому что Маара выпустила ее на улицу, а еще какая-то женщина напоила бедное животное. И Данн тоже не умрет.

Мерикс зашел еще раз, ближе к ночи. Орфна возилась с лекарствами, Маара дремала, сидя рядом с Данном. Мерикс попытался поднять Маару, увлечь ее за собой, уложить в постель, но она лишь крепче вцепилась в руку брата. Мерикс постоял рядом, погладил Маару по голове, поцеловал ее и вышел, провожаемый взглядом Орфны.

— Ты вот груди моей завидуешь, — усмехнулась она. — Но у тебя есть мужчина, а у меня нету.

Орфна вливала в Данна свои исцеляющие и усыпляющие микстуры, а ближе к утру заявила, что то, что входит, должно и выходить, и подсунула под Данна плоскую посудину, решив, что момент настал. Она попыталась стимулировать выход экскрементов, но Данн при первом же прикосновении вскрикнул. Орфна раздвинула его ноги, и обе увидели, что анус Данна превратился в сплошной воспаленный синяк, отливающий черным и зеленым, что сфинктер разболтан и кровоточит. Маара ничего подобного не могла даже представить, но знающая Орфна проворчала:

— Они забавляются этим, пока молодые, и не думают, что в старости в штаны валить будут из-за своих забав.

— В старости… — повторила Маара. Снова она поняла, что живет иной жизнью, не той, к которой привыкли эти изнеженные существа. — Ты уверена, что многие из нас доживут до старости?

— Я непременно доживу, — сказала Орфна, обильно смазывая промежность Данна целебной мазью. — Буду мудрой старухой, знаменитой целительницей. Все, и хадроны тоже, будут стремиться попасть ко мне на прием.

— Они и сейчас стремятся.

— И моя лечебница будет намного больше, и я буду учить других лекарей, и выращу других великих целителей.

Орфна улыбалась Мааре мягко и уверенно, с едва лишь заметным вызовом, отражающим ее глубоко запрятанные сомнения.

— Знаешь, — начала Маара после долгой паузы, — я усвоила здесь одну истину. Хочешь, скажу?

— Конечно, — сразу проявила интерес Орфна, чуть улыбнувшись. «Ну вот опять», — означала эта улыбка.

— Ты можешь сколько угодно говорить людям правду, но они не смогут тебе поверить, не смогут понять, если на себе не испытали того, о чем ты говоришь. Вот я, к примеру, скажу тебе: «Орфна, ты не сможешь ничего купить, если у тебя нет денег», — и ты ответишь: «Да, разумеется».

— Да, разумеется, — повторила Орфна, снова улыбнувшись.

— Но ты не поймешь, как можно ходить с кучей монет, на каждую из которых можно купить дом или три часа полета на небоходе, и не иметь при этом возможности купить хлеба или спичек, так как у тебя нет мелких денег.

— Разменять золото. В чем сложность?

— Именно в этом сложность.

Весь следующий день Данн метался, вопил, стонал, требовал, умолял дать ему маку. Орфна его мольбам не внимала, как ни в чем не бывало ухаживала за пациентом, пичкала разными снадобьями. К ночи он совершенно изнемог, и Орфна дала ему снотворного настоя на конопле и маке.

— Но ведь это продлит его мучения, — насторожилась Маара.

— Мака здесь очень мало, но, чтобы успокоить, достаточно. Прекратить полностью разом — можно, но опасно. Он слишком слаб, может не выдержать.

И Данн заснул здоровым сном, а Маара пошла к Мериксу, и он обнял ее, как будто обрел сокровище, которое считал утерянным навеки.

Так проходили дни. Маара и Орфна боролись за Данна, вытаскивали его из болезни, а на ночь Маара возвращалась к Мериксу.

И вот Данн снова здоров, хотя и слаб. Маара спросила, что удерживало его в башне столь долго. Брат поднял взгляд к потолку, как будто пытаясь найти там ответ. Он смотрел в потолок, а Маара и Орфна глядели на него, держа его за руки, каждая со своей стороны кровати.

Данн рассказал, что сбежал, когда узнал, что в башнях укрываются беглецы. Там он присоединился к группе беглых рабов, по большей части махонди, но были среди них и хадроны, попадались и другие. Только мужчины. Женщины держались обособленными группами, опасаясь изнасилований. Шайка, в которую вошел Данн, промышляла воровством с полей, затем перешла на наркотики со складов, через посредников. Он упомянул Кулика. Сначала Данн лишь продавал наркотики, затем и сам пристрастился к ним. Тут речь его потеряла связность, он начал запинаться, заикаться.

— Там был… очень злой человек. — Это уже голос маленького Данна. — Злой дядька. Он сделал Данну больно.

Его память отказывалась воспринимать слишком страшные для него факты.

— Может быть, злых было двое? — спросила Маара?

— Двое? Двое? — Глаза Данна забегали, он явно не хотел неприятных воспоминаний.

— Когда мы тебя нашли, рядом лежали двое, — медленно проговорила Маара, внимательно следя за братом. — Один полумертвый, умирающий, при последнем издыхании. Второй мертвый, с перерезанным горлом.

— Нет, нет! — встрепенулся Данн, удерживаемый девушками.

Орфна предостерегающе подняла палец и тут же поднесла Данну успокоительное.

Данн заснул, а Маара сидела рядом и размышляла. Как и в первый раз, он объединил двоих воедино, слил их в образе «гада», «злого дядьки», которого и убил. Одного.

Возвращение к пережитому в башне отбрасывало Данна в детство, он начинал говорить с детскими интонациями, по-детски гримасничал, но вскоре пароксизмы детства его оставляли, он мрачнел, часами лежал, не желая пошевелиться, не видя ухаживающих за ним женщин, удивляясь, когда случайно взгляд его падал на одну из них.

«Мы сидим тут, возле него, чистые, аккуратные, и даже я воткнула цветок в прическу, — думала Маара. — Конечно, ему кажется, что мы из иного мира, как будто снимся».

Вскоре у Орфны появился еще один больной. Привели бушующую Иду, вообразившую, что ее драгоценный ребенок умер, — на самом деле младенец пребывал в добром здравии, вместе с двумя другими служил усладой всей общине.

Иду поместили в соседней комнате, Орфне не приходилось далеко бегать от одного пациента к другому. Маара оставалась с Данном, наблюдала за его выздоровлением, довольно болезненным, как будто он просыпался, стараясь вырваться из мира кошмарных сновидений. Однажды Маара застала брата сидящим на кровати, глубоко наклонившись вперед; он отвел в сторону гениталии и рассматривал область анального отверстия, заживающего, но все еще страшного. Лицо его исказила гримаса отвращения, он откинулся на спину, прикрыл глаза рукой, не желая встречаться взглядом с сестрой.

Почти месяц назад четыре девушки ушли к молодым хадронам, и три из них забеременели. Юба навещал их и сообщил, что им там очень неплохо, они всем довольны. Они больше не считали хадронов противными, две забеременевшие даже захотели остаться со своими партнерами. Еще четыре девушки отправились к хадронам, теперь там жили уже шестеро махонди. Двор опустел. Половина женщин ушла к хадронам, хотя вернулась одна беременная. Забеременевшая от хадрона. Рук не хватало, и Маара помогала готовить пищу. В город она больше не выходила, боясь повторного похищения. Она не беременела, и Мерикс меланхолически заметил:

— Да, значит, ты и вправду не спала с отцом.

— Я все время твержу тебе об этом! — укоризненно вскинулась на него Маара.