Опасная находка - Стедман Кэтрин

— Холли не особенно умная девочка, понимаете. Очень норовистая, это да, но она легко поддается влиянию. Так всегда было. Это из-за соперничества. Боевитость такая. «Я круче тебя, я могу это сделать лучше, чем ты». Понимаете? А «это» может быть чем угодно. Хоть действие на спор, хоть поджог автобуса, что угодно. Ей нравится драма. Она просто рисуется. Вот и все. Она всегда такой была. Только в последнее время все стало опасней. Чем старше она становится, тем дальше готова зайти. Я знаю, что это, наверное, моя вина. Ее отец был не лучшим примером, а потом она связалась с Эшем… простите, с Ашаром и его бандой. Это странно; Ашар в школе был таким хорошим мальчиком. Милая турецкая семья. Я как-то встретила его маму. И просто не понимаю… Возможно, мне стоило уделять ей больше времени. Но кому-то нужно было работать, а ее папаша определенно не собирался. — Она замолкает, понимая, что разговор ушел не туда. Она потерялась в собственных катакомбах и тянет нас за собой. Ее нужно вывести обратно к свету.

— Холли ушла одна? — спрашиваю я. — Или с кем-то? — Это следующий вопрос, по логике вещей. Но мне кажется, что я уже знаю ответ.

— С Эшем… Ашаром, — быстро поправляется она.

Я киваю. Теперь все начинает складываться. Эш был тем самым приятелем Холли, который тоже отличился в истории с автобусом. И в голосе Мишель сейчас звучит не вина, а самооправдание. Она ни в чем не виновата. Что она могла сделать, чтобы остановить их? Это все Холли и Эш. С ее точки зрения, вина разделена пополам. Дети просто балуются… Угроза, с ее точки зрения, нереальна. Хотя двое детей на этот раз могли слегка заиграться.

Конечно же, невозможно не вмешаться в то, что происходит. Кусочки мозаики складываются в картину, как детали в «Тетрисе». Я уверена, что Энди из СО-15 посвятит нас в них, когда приедет. Но, без сомнения, не позволит нам его снимать. Нам нужно заснять как можно больше, пока он не приехал, и это тоже очевидно. Пока нас не попросили прекратить съемку.

Я встаю и начинаю деловито распоряжаться, меняя атмосферу в захламленной квартире.

— Мишель, сейчас нам нужно осмотреть ее комнату. Поснимать там. — Это не вопрос. Я не спрашиваю ее разрешения.

Мой режиссерский мозг включился, а для фильма нам нужно больше, как можно больше всего, что я только сумею уловить и схватить. Поверьте, я не хочу пользоваться ее состоянием, но Мишель уже показала, что верит авторитету и повинуется властям. Если она решит, что это к лучшему, мы получим то, что нам нужно. А нужно нам заснять комнату Холли, и это видео у нас будет. Я намеренно удерживаю ее взгляд чуть дольше необходимого. Она отводит глаза.

И это срабатывает. Она послушно поднимается.

— Да, да, конечно. Полиция там уже все обыскала, и они забрали все ее фотографии, так что, думаю, вам вполне можно туда заходить и делать, что нужно. — Она смотрит на меня, ища одобрения, поддержки.

Она хочет знать, что полезна. Что она не создает проблем, как Холли.

Мишель ведет нас из кухни по коридору. Фил бросает на меня взгляд, который, как я понимаю, должен быть обвиняющим. Ему это не нравится. То, что я сейчас сделала. Это на меня не похоже. Это жестоко.

Ну и к черту. Я не уверена, что сегодня меня волнуют подобные вещи. Я не чувствую себя собой. Чтобы это ни значило. Я даже больше не уверена в том, кто я такая. Возможно, я умерла в Тихом океане вместе с Салли Шарп.

Комната у Холли маленькая. Подростковая. Простая. Фил медленно обводит ее камерой. Журнальные постеры расклеены по стенам. Модели с жесткими взглядами сжимают флаконы духов. Сексуальность. Деньги. Блестящие стикеры. Дохлые мухи на подоконнике. Томный взгляд Гарри Стайлза[23] с постера. Плакаты с Канье[24]. Плакаты с «Ву-Танг Клан»[25]. Показуха. Опасность. Всё — отголоски старого сумрачного Кройдона, всё дотюремного периода, и лица на плакатах выгорели, почти пять лет глядя в пустую комнату.

Но я ищу тут другие вещи. И чувствую, что и Фил тоже. Пусть даже он не одобряет мои методы, но я знаю, что он думает о том же, что и я: есть ли в этой комнате что-нибудь религиозное? Хоть что-нибудь? Я высматриваю такие детали, но не вижу их. Стопка книг у кровати. Книга о моде авторства Виктории Бекхэм, ушастая книга о Гарфилде, «Сила Настоящего», «Маленькая книжечка спокойствия»[26]. Последнюю я меньше всего ожидала увидеть среди книг Холли. Хотя почему бы и нет? Проблеск самопознания? Или подарок желающей добра матери? Это уже не важно. Похоже, она даже не открывала эти книги о самопомощи. Хотя кто я такая, чтобы судить? Я тоже их не читала. И, как бы то ни было, происходящее вовсе не связанно с этими книгами. Потому что это не учебники по терроризму.

И тут я понимаю: мы ничего здесь не найдем. Холли было всего восемнадцать, когда она жила в этой комнате. Здесь только реликвии того, какой она была. Но сейчас ей двадцать три. Она выросла и изменилась. Пять лет, проведенных в тюрьме, меняют человека. Кто знает, что могло произойти с ней за это время?

Вот посмотрите на меня: моя жизнь изменилась всего за девять дней. Я стала воровкой и лгуньей. И бог знает, кем я стану через пять лет. Надеюсь только, что не заключенной.

Снова звонят в дверь, и мы с Филом смотрим на Мишель. Она кивает и выходит, чтобы открыть дверь Энди.

Фил опускает камеру.

— Ты что-нибудь видишь? — шепчет он.

Теперь в его глазах та же настойчивость. Для него этот документальный фильм внезапно стал очень интересным. Он уже чует награды в будущем.

— Нет. И не думаю, что мы здесь что-нибудь найдем, Фил. Она вернулась всего на неделю, потом ушла. Нам нужно искать в других местах. «Фейсбук», «Твиттер», все такое. Но Холли не идиотка — по крайней мере, больше не идиотка. Если здесь что-то и есть, это будет непросто найти.

Я снова оглядываю комнату, но на этот раз я оказываюсь права, никаких зацепок в ней нет.

Выйдя в коридор, мы видим у входной двери Мишель, которая тихо разговаривает с коренастым мужчиной. Энди. Он меньше ростом, чем я представляла, но привлекательный. В том, как он поворачивается к нам навстречу, сквозит харизма, он блещет триумфальной улыбкой: наверное, поэтому он и получил свою работу. Энди умеет нравиться людям. Мишель права, он вызывает доверие. По моим прикидкам, ему чуть за пятьдесят. Полностью сохранившаяся шевелюра. Почти неуловимый аромат дорогого мыла. Мне придется быть предельно осторожной. Он, похоже, очень хорош в своем деле: с Мишель он играет как опытный профи. Осмелюсь предположить, что этот Энди — один из победителей по жизни. Для Энди, наверное, все пути усыпаны розами. Ну что ж, давай, Энди. Давай сделаем это. Я не отправлюсь в тюрьму. Я не проиграю эту битву. Я провожу рукой по своему пальто, чтобы мягко коснуться живота. «Все хорошо. Мамочка о тебе позаботится».

Я надеваю свою игровую личину, когда он шагает к нам, улыбаясь.

— Эрин, Фил, я детектив, старший инспектор Фостер. Зовите меня Энди. Рад с вами обоими познакомиться и благодарю за то, что подождали. — Он крепко пожимает наши руки. Мы проходим в гостиную Мишель, оставив камеру в коридоре. Фил больше не снимает.

Фил, Мишель и я садимся на диван, а старший инспектор Энди устраивается лицом к нам на низком кожаном пуфе по другую сторону захламленного кофейного столика.

— Итак, я не знаю, сколько вам рассказала Мишель, но Холли находилась на испытательном сроке после освобождения. Она нарушила правила, уйдя из дома. И еще больше нарушила их, покинув страну, — спокойно заявляет он.

Дерьмо. Это чуть более серьезно, чем я надеялась. Я не думала, что все зайдет так далеко. Холли сбежала из страны?

Он продолжает:

— Это первое. Нарушение испытательного срока, впрочем, отдельная проблема. Главная же проблема, с которой мы столкнулись на данный момент и которая больше всего нас заботит, это то, что Холли сейчас, возможно, пытается пробраться в Сирию в компании Ашара Фарука. Судя по всему, таков ее план. Ее и этого Эша. Мы знаем, что четырнадцать часов назад в аэропорту Станстед она села в самолет до Стамбула. У нас есть запись с камер видеонаблюдения, на которой они оба выходят из аэропорта в Стамбуле и садятся в автобус. Могу смело сказать, что мы обеспокоены. Так что вот как обстоят дела. — Его тон становится серьезным, деловым.