Истовик-Камень - Мария Семенова

Оно-то и светилось. Ничем не тревожимая вода испускала ровное, мертвенное сияние, озарявшее свод и стены пещеры. Казалось, над поверхностью даже поднимался светящийся призрак тумана…

С той стороны, где стояли походники, песчаный берег отлого уходил в бирюзовую воду. По бокам стены поднимались из озера высокими отвесными складками: самый искусный скалолаз, умеющий повисать на кончиках пальцев, не смог бы пробраться по ним. Но подобное предпринимать было и незачем – свечение воды позволяло хорошо рассмотреть все морщины и трещины камня… и убедиться, что вход и выход в эту пещеру имелся только один. Тот, по которому они и пришли. Дальше идти было некуда. Легенды Бездонного Колодца обманули их, приведя в тупик.

И не только их.

В самом дальнем конце озера, очень хорошо видимый против света, лежал на воде тёмный человеческий силуэт. Именно НА ВОДЕ: озеро, словно отказываясь принимать, выталкивало его на самую поверхность, тело лежало, словно на столе. Едва заметное течение вращало его противосолонь – медленно, медленно…

Когда его развернуло к ним боком, Тиргей, присмотревшись как следует, с горечью ударил стиснутым кулаком о ладонь:

– Такая переносица может быть только у арранта из хорошей старой семьи!.. Боги Небесной Горы милостивы ко мне – я повстречал соплеменника! Пусть не видать мне на том свете берега, где сушит волосы Прекраснейшая, если это не Лигирий Умник…

Его голос странно отдался в гулком объёме пещеры.

Серый Пёс вдруг повернул голову, потом очень низко нагнулся, словно заметив под ногами нечто внятное только ему… и рысцой побежал в сторону. К большому камню, единственному на берегу странного озера. Это был то ли валун, вросший в плотный песок, то ли макушка большой скалы, выраставшая снизу, из скального пола. Пёс скрылся за камнем и не появлялся так долго, что Гвалиор и Тиргей волей-неволей побрели следом за ним.

По ту сторону скалы, обхватив колени руками и опустив на них голову, сидел мальчик лет десяти или одиннадцати. Темноволосый, в халисунской вязаной безрукавке и лёгких вышитых сапожках. Рядом на песке лежала тёплая курточка и при ней – хорошие крепкие башмаки. Перед тем, как сесть здесь и уснуть, мальчик для чего-то снял то и другое, предпочтя одежду, которая, видимо, была ему дорога. У него были смуглые руки с красивыми, длинными пальцами. Серый Пёс, стоя перед ним на коленях, гладил эти пальцы, словно пытаясь согреть, и тихо повторял:

– Каттай! Не спи, Каттай!.. Нельзя спать…

Потрясённые Гвалиор и аррант тоже узнали маленького лозоходца.

– Он не отзовётся, Пёс, – тихо проговорил Тиргей.

Ни разложение, ни иссыхание не коснулись плоти Каттая. Действительно, казалось – вот сейчас он пошевелится и откроет глаза… чтобы искренне изумиться при виде старых друзей: «Как вы переменились! Неужели я так долго проспал?»

Мальчик, мечтавший о посмертной свадьбе для выкупленных родителей, просидел здесь, под камнем, полных четыре года. А мог бы просидеть, нисколько не изменившись, и четыре века. Во всём подобный живому, только совсем неподвижный. И холодный, очень холодный. Дыхание подземного озера навсегда усыпило его – и оно же отогнало тлен прочь от его тела.

Серый Пёс отвёл со лба Каттая вьющиеся тёмные пряди, даже в смерти не потерявшие блеска. Тиргей не ожидал, что свирепый и нелюдимый венн окажется способен на такое бережное прикосновение.

Лицо Каттая не запечатлело ни отчаяния, ни муки. Наоборот – он слегка улыбался. Должно быть, хорошими и добрыми снами одарила Хозяйка Тьма его безгрешную душу…

Серый Пёс поднялся с колен.

– Надо дать ему погребение. Так, как мы похоронили кости Рамауры и голову Кракелея.

– А за этим, как его, Лигирием я сейчас сплаваю, – предложил Гвалиор. Он уже потянулся расстегнуть поясной ремень, но аррант перехватил его руку:

– Нет, нет, друг мой, не приближайся к этой воде! Она убьёт тебя, как убила и Лигирия, и Каттая!

Озеро словно услышало его слова. Его поверхность неожиданно забурлила, извергая новые клубы светящегося тумана. К песчаному берегу побежали медленные тяжёлые волны. Каждая новая волна выплёскивалась чуть дальше предыдущей.

– Оно дышит! – ахнул Тиргей. Знаток пещер, прочитавший множество книг, первым сообразил, что следовало делать: – Бежим!..

Озеро между тем кипело ключом и словно вспухало, всё быстрее захватывая очередные пяди песка. Вода наступала с обманчивой медлительностью: вдруг оказалось, что она обошла камень Каттая и справа, и слева, оставив походникам для бегства лишь узенький перешеек. Да и тот был уже подтоплен – Гвалиор пробежал по нему, увязая по лодыжку. Бросившийся следом аррант поскользнулся и плашмя упал прямо в воду. Серый Пёс подхватил его и буквально вышвырнул на сухое. За эти мгновения плотный песок окончательно превратился в зыбун, но венн и не стал пробовать его перейти – вскочил на валун и вырвался из ловушки одним звериным прыжком…

– Ты как?.. – Он хотел протянуть руку арранту, но тот лишь отмахнулся.

– Лучше не прикасайся ко мне, пока я хорошенько не вымоюсь…

Скала, давшая Каттаю последний приют, высилась одиноким островком среди светящегося разлива. Её окружала узкая, не более двух локтей, полоска нетронутого песка. Верно, это был-таки зуб, вздымавшийся со скального основания: всякий иной камень давно погрузился бы и исчез. Языки бирюзового тумана вились и окутывали его, растворяя угловатый силуэт в своей мертвенной голубизне…

Когда трое людей добрались до единственного выхода из пещеры, Тиргей сразу устремился под водопад. Ему казалось, он побывал не в воде, а в чём-то тяжёлом и липком, словно слизистая медуза, выброшенная на берег и полежавшая под солнечными лучами. Водопада почти не достигало сияние озера, и было хорошо видно, как с тела и одежды арранта сбегали синевато светящиеся струйки. Поток, с силой падавший сверху, был невыносимо холодным, но отвращение, которого преисполнился Тиргей, оказалось сильнее. В конце концов Серый Пёс просто выволок его из воды:

– Хватит полоскаться! Пока до смерти не замёрз!..

Гвалиор, глядя на Тиргея, тщательно вымыл свои сапоги. Потом поделился с аррантом тёплой одеждой, но тот всё равно отогрелся не скоро. Его перестало колотить, только когда Пёс откупорил небольшую кожаную бутыль и заставил арранта сделать несколько глотков. Гвалиор сразу уловил запах своего любимого крепкого, сладкого вина, но ничего не сказал. Потом Тиргей отошёл помочиться. Он возился в темноте подозрительно долго, а вернувшись, смущённо пояснил:

– Мне всё мерещится, будто эта дрянь проникла сквозь кожу и растворилась во мне. Я боялся, не начну ли светиться уже и изнутри…

– Ну и как? – спросил Пёс.

– Да ничего. Хвала Прекраснейшей, обошлось.

Гвалиор вытащил из полупустого мешка кусок жирной рыбы и разделил натрое. Он сказал:

– Здесь, похоже, никакого выхода нет. Надо возвращаться.

Луч фонарика на лбу Пса упёрся ему в лицо, успев по дороге высветить поднятую бровь Тиргея. Молодой надсмотрщик поёрзал на камне, опуская глаза:

– Раньше я говорил, что не хочу возвращаться. Я и теперь не хочу. Но вы стали моими друзьями. Вам ведь дадут свободу, если вы меня приведёте…

Не всему ещё жизнь научила,Больно стукая носом о дверь:Если что-то тебе посулили —Ты посулам не очень-то верь.

Пусть ты сам никогда не забудешь,Если слово кому-то даёшь,Но тебя – вот уж истинно – людиПодведут просто так, ни за грош.

Это очень жестокая мудрость,Но у жизни таких – хоть коси:Никого, как бы ни было худо,Никогда ни о чём не проси.

Те же люди, кого не однаждыИз дерьма доводилось тянуть,Или прямо и просто откажут,Или всяко потом попрекнут.

Что бы ни было завтра с тобою,Ты завета держись одного:Никогда не сдавайся без бояИ не бойся – нигде, никого.

Передряги бывают – не сахар,Станет видно, насколько ты крут:Никому не показывай страха,А не то – налетят и сожрут.

Жизнь – не очень красивая штука…Все мы чаем добра и любви,А она нам – за кукишем кукиш…Так восславь её, брат. И – живи…

9. Золото дураков

Как и следовало ожидать, путь наверх оказался много труднее спуска. Руки соскальзывали с мокрых камней, неверные глыбы вывёртывались из-под ног, чтобы с грохотом уйти вниз, в кромешную темноту, предоставляя повисшему человеку подтягиваться на очень ненадёжной опоре…

Тиргей старался не жаловаться, но уставал заметно быстрее Гвалиора и Пса. Однажды, едва не сорвавшись, он ударил о камень и вдребезги разбил свой фонарик.

– Никакого толку с меня, один убыток!.. – вырвалось у него.

– Если бы не ты, – сказал ему Гвалиор, – мы бы сейчас с Каттаем рядом сидели.

Пёс промолчал, лишь внимательно оглядел арранта. Однажды в забое он видел, как отлетевший кусок породы разбил налобный светильник раба, и вспыхнувшее масло попало тому на лицо. Тиргей оказался более везучим. От стекла осталась лишь проволочная сеточка, но маленькая медная ёмкость для масла вполне уцелела, и при ней фитилёк. Так что светильник мог даже гореть – только не под водопадом и не на подземном ветру. Поразмыслив, Пёс отдал испорченный фонарик Гвалиору, Тиргею же надел на голову свой собственный.