Путь в Обитель Бога - Юрий Соколов

Дверь, поднимаемая противовесом, расположенным где-то на втором ярусе или выше, со сдержанным, но тяжёлым гулом поехала вверх, и мы втроём поспешно ввалились в комнату. Бобел зажёг сперва один жировой светильник, а потом и другой. Изнутри на стене находился точно такой же каменный штурвал, что и снаружи. Тотигай, встав на задние лапы и упёршись в него передними, повернул его на четверть оборота, и дверь опустилась вниз.

Стены украшали барельефы со сценами из жизни богов Додхара и совершенно неизвестных мне божеств иных миров и религий. Трудился здесь настоящий мастер, если я хоть что-то понимаю. Или же Имхотеп изготовил их, как и всё остальное в Харчевне, при помощи своего волшебства. Он как-то обмолвился, что в камне уже содержатся все нужные формы, надо лишь уметь извлечь их оттуда. И обязательно ли было ему делать это при помощи зубила и молотка?.. Изображения поражали своей натуралистичностью и тонкой проработкой деталей. Вид комнаты несколько портили двухъярусные нары, которые я устроил у одной из стен, и стеллаж из сосновых досок у другой. На стеллаже хранилось всё моё богатство — в основном оружие и запас одежды. Ну, мне с оружием раздолье после обнаружения того местечка, о котором Кривой Дуплет давеча говорил. Правда, я не на военный склад наткнулся, их все давно разыскали и растащили, а на тайник, устроенный человеком, который такой склад нашёл. Но разница невелика.

Несколько пачек галет уютно устроились в открытой пасти чудовища, чья статуя стояла в углу, подпирая макушкой потолок. Ещё три статуи занимали остальные углы и выглядели страшновато, но я к ним давно привык. А вот в детстве я их побаивался. Первые несколько ночей глаз не мог сомкнуть, да и после часто просыпался и зажигал светильник. Однажды спросил Имхотепа, не может ли он убрать чудищ из моей спальни, но он только покачал головой.

— Не стоит, Элф. Придёт время, и по соседству с ними ты будешь спать даже крепче.

Много времени не понадобилось. Воспоминания об одинокой жизни в мехране после смерти матери были настолько хуже любых статуй, что, сравнив одно с другим, я перестал обращать на свои выдуманные страхи всякое внимание. И впоследствии, действительно, при мысли о монстрах, охранявших углы комнаты, мне становилось не просто хорошо, а вроде как уютно. Внешне они смотрелись не более ужасно, чем некоторые животные Додхара, но, в отличие от последних, были каменными и сожрать меня ни в коем случае не могли.

Позже я обнаружил, что у статуй была и другая функция, кроме декоративной. Две из них достаточно легко и почти бесшумно поворачивались вокруг своей оси, и тогда возле них в стенах отрывались узкие проходы, выводящие в ещё более узкие коридорчики, проложенные в толще стен первого яруса Харчевни. Стоило сделать по любому из них несколько шагов, как плиты, ранее закрывавшие проходы, вновь занимали свои места, и попасть обратно в комнату становилось невозможно. Оставалось только двигаться вперёд — на ощупь, если не было факела, но он и не требовался, так как оба хода не раздваивались, только всё время поворачивали, иногда поднимаясь на второй ярус, иногда спускаясь глубоко под землю. В конце концов они внезапно расширялись и кончались тупиками. Здесь требовалось просто сильно нажать на край плиты, преграждавшей путь, и она поворачивалась, словно дверь-вертушка, пропуская тебя дальше. Семь — восемь таких вертушек — и последняя открывалась в одну из бесчисленных, вечно тёмных глубоких ниш, расположенных по обеим сторонам большого коридора, опоясывавшего по периметру всю Харчевню. Один туннель заканчивался неподалёку от южных врат, второй — в непосредственной близости от официального входа в мою комнату, хотя оба были примерно одинаковой длинны. Таким образом, я мог или незаметно уйти, или напасть с тыла на тех, кто вздумал бы осадить меня в моём собственном жилище, приди кому в голову настолько нелепая мысль.

Мальчишкой я много раз устраивал засады в нишах, пытаясь выяснить, пользуются ли тайными ходами другие жители Харчевни. Но они или ничего не знали о них, или использовали крайне редко. Попасть же в коридоры из ниш было так же невозможно, как из коридоров — в комнаты. Вскоре я обнаружил, что коридоры меняются. Я же не дурачок, с первого раза запомнил число поворотов, подъёмов и спусков в каждом из них, даже число ступенек на лесенках. И вот, вновь пройдя по одному из ходов через некоторое время, я понял, что он идёт не так, как раньше, и я выбрался не в шестой по счёту нише от южного входа, а в двенадцатой. Потом в десятой. Потом опять в шестой — но уже с другой стороны южных врат.

Как такая махина могла перестраиваться, я не смог ни понять, ни даже услышать, а ведь, по идее, грохот от перестроения должен был начинаться невероятный. Обычные двери, когда они поднимаются и опускаются — их ведь слышно. Пусть десять, пусть лишь пять человек знают о тайных туннелях — когда-то же они пользуются ими? Пусть я один — но совершив своё открытие, я за сравнительно короткий промежуток прошёл по каждому из них раз двадцать, и ходы изменились шесть раз. Но что бы ни происходило внутри многометровых внешних стен Харчевни и её подземельях, снаружи это никак не проявлялось.

Позже, вдоволь начитавшись разных книжек в библиотеке Имхотепа и в информхранилище Субайхи, я разработал собственную теорию, согласно которой потайные двери и ходы существовали совсем в другой Харчевне. Той, что была выстроена когда-то на Додхаре. Это объяснило бы, как она потом в одночасье возникла здесь, у нас. Просто проявилась каким-то образом, как наши пирамиды в мехране после Проникновения. Хотел я было похвастать своими умозаключениями перед Генкой Жданом — мы тогда ещё ходили друзьями — но поразмыслил и решил, что молчание золото. Ну их к Нечистому Феху, умников этих; стоит ляпнуть лишнее, сразу начинают расспрашивать, как там да что… Да и обоснований, почему Харчевня проявилась на Земле не целиком, я так и не придумал.

— Ты если заснул, то приляг, — услышал я голос Тотигая и вздрогнул. Действительно, застыл посреди комнаты, будто пятая статуя в придачу к четырём уже имеющимся.

— В какой комнате ты оставил Генку? — спросил я.

— В четвёртой, на восточной стороне, — ответил Тотигай.

— Чёрт с ним, пускай там и сидит. Имхотеп ему с голоду помереть не даст, а сунется наружу — сам виноват. Сейчас отдохнём немного и уйдём из Харчевни на рассвете.

— Попрыгунчики вряд ли нападут на нас здесь, — сказал Бобел. — Ты им напоследок подкинул такую сочную кость… Наверное, одна половина их команды уже перегрызла глотки другой.

Я посмотрел на него.

— А ты меня не осуждаешь, что я так начал драку?