КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ - Алексей Рюриков

Лаваль тянул. Не давая гарантий, он потребовал от Варшавы предварительного отказа от претензий к Чехословакии, новых переговоров с Москвой, отказа от соглашений с Англией. Поляки уступать не желали. По складывающемуся впечатлению, лидеры Польши считали, что все окружающие должны поддерживать и защищать поляков из одной любви к Речи Посполитой, отнюдь не требуя ответных шагов.

В феврале 1939 года Бек прибыл в Лондон. Польша просила заключить соглашение о взаимопомощи на случай прямой или косвенной угрозы одной из стран. Чемберлен с ответом тоже не торопился.

Британские и французские переговоры с Польшей были игрой. Британия не имела реальной возможности оказать Польше военную помощь, и не желала этого. Франция оказать помощь могла. Но Петэн после Чехословацкого кризиса считал поляков предателями, и защищать их не стремился. Политика держав стравливала Варшаву с Берлином. Старый лозунг Петэна: "…использовать Польшу как предмет для "дружбы против" лег в основу политики.

Но все же, дальнейшая история зависела в первую очередь от решения Берлина. Фюрер мог объявить строительство Рейха законченным и перейти к мирному развитию и экономической конкуренции, но оставались нерешенными вопросы с Мемелем, Данцигом и польским коридором, а немецкая экономика уже сориентировалась на войну. Гитлер мог объявить войну Франции, чтобы разгромить основного конкурента в Европе, но рисковал получить удар в спину от поляков. Третьим вариантом считалось нападение на Польшу. В победе Гитлер не сомневался, Жданов соглашался поддержать немцев, Петэн не собирался защищать Варшаву. Союзников у Бека не осталось.

Рейхсканцлер выбрал польский вариант. В конце февраля 1939 года, он отдал командованию Вермахта приказ готовить операцию против Польши. План получил кодовое наименование "Вайс".

В СССР сменились не только фамилии руководителей, постепенно менялась и политика. Москва выходила на мировую арену и готовилась к войне. В таких условиях руководство пыталось найти идеологию, способную сплотить страну и одновременно выглядеть вполне приемлемо для внешнего наблюдателя. Лозунги Коминтерна сплотить страну не могли, к тому же Коминтерн пугал возможных союзников. Жданова это не удовлетворяло. С помощью Мануильского и Димитрова, Коминтерн стал превращаться из международного центра революционного движения в центр промосковской "пятой колонны".

Идеи классовой солидарности и интернационализма не отвечали требованиям момента. В стране их поддерживал только узкий слой воспитанной уже при советской власти "новой интеллигенции", а большинству крестьян, рабочих и специалистов эти лозунги были просто не понятны. Вот бесплатная раздача земель и квартир, ликбез, бесплатное здравоохранение и образование, оплачиваемые отпуска, льготный отдых в Крыму и других здравницах, электричество в домах, это все ценилось. В части общества, как защитная реакция на давление пропаганды будущей войны, возникли настроения пораженчества. Постулат о "цивилизованной Германии, которая нас, лапотных, техникой задавит" был вполне доступен всем слоям. И такие настроения нужно было вышибать контрпропагандой и срочно.

Политика державности и патриотизма была начата еще Сталиным, Жданов ее развил. Основой новой пропаганды стала модернизированная, скорее даже, "советизированная", великорусская идеология. Советский Союз позиционировался как продолжение исторической России. Принципиальным моментом советского патриотизма стало сочетание любви к Родине и строительства коммунизма, что стало идеологической находкой - подчеркивая величие русского народа, общественному сознанию внушалось, что только у такой действительно великой нации мог появиться ленинизм.

Историю страны в очередной раз пересмотрели. Теперь историческое полотно стало подкреплением советского патриотизма, а на эту кальку отлично ложилась и старая, царская еще, пропаганда и новая советская мифология. В книгах, статьях и фильмах о гражданской войне интервенты отныне не столько боролись с коммунизмом, сколько пытались разделить Россию на колонии. И большевики выступали уже не только в качестве поборников всемирной революции, но и "собирателей земли Русской", наследников великих князей и царей. Александра Невского уже не называли "классовым врагом", царя Петра I "деспотом и самодуром, по недоразумению названным Великим", а прошлое страны "смесью византийской подлости и монгольского варварства". Вернули и героев-полководцев Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова, Скобелева… Пересмотрели и взгляд на первую мировую, еще недавно именовавшуюся исключительно "империалистической". Теперь основой для ее описания стали положения о "спасении русской армией французов в 1914", "братской помощи Сербии", Брусиловском прорыве, героизме позиционной войны и предательстве Англии.

Патриотом объявлялся разделяющий политику советского государства и идеи коммунизма. Разумеется, русский или "русифицировавшийся", принявший русскую культуру как свою, в чем помогала усиленная русификация. Одновременно началась жесткая борьба против любых проявлений национального самоутверждения, вплоть до теории "неизбежного слияния национальных языков", на базе русского, конечно, признанного "языком межнационального общения, сплачивающим все народы Союза ССР". И это была не просто теория, делопроизводство на языках национальных республик постепенно вообще отменялось. Сколько важности придавалось русификации, можно судить хотя бы по тому, что даже количество часов русского языка в национальных школах определялось специальным, дополнительным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 19 марта 1938 года.

Идейную конструкцию ВКП(б) планировалось укрепить новыми несущими элементами, в том числе позитивным образом Русской Православной Церкви и многими положительными образами дореволюционной России, особенно в произведениях писателей и кино. С Церковью события не форсировали, а вот кино… В 1937-39 годах на экраны вышли "Суворов", "Ушаков", "Петр I", "Александр Невский", трилогия о Киевской Руси: "Вещий Олег", "Святослав-Победитель", "Князь, сын рабыни". Картины рассказывали о противостоянии с внешними врагами, походах к Царьграду, на Балканы, Восток, сплочении власти и народа перед лицом опасности. Прославление русской истории стало новым "социальным заказом".

Наиболее популярным стал фильм о князе Владимире - "Князь, сын рабыни". Фильм отличало большое количество сцен-поединков Владимира и богатырей со всевозможными противниками и сентиментальная история о страданиях любимого, но незаконнорожденного сына правителя и его матери-рабыни. Сценарий строился не столько на истории, сколько на былинах о "Владимире Красно солнышко" и богатырях, с добавлением линии о сыне князя и рабыни, близком к чаяниям простых людей и свергающем в финале во главе народного восстания "плохих правителей - угнетателей", что выглядело вполне уместно и для догматичных коммунистов.

В РККА разрешили ношение царских наград, полученных за войну с Японией и Центральными державами. Ходили слухи, что это придумал Буденный, столкнувшийся в Югославии с иностранными военными, увешанными орденами, тогда как у советских военных на кителях было лишь по нескольку советских наград. Первым случаем появления с царскими и советскими наградами стало представление главы военной миссии в Белграде Игнатьева королю Югославии.

Поворот в идеологии отмечала и советская, и зарубежная пресса. Оценки, разумеется, выглядели по разному, для "Правды", типичной стала лексика, объединяющая русское и советское, как на второй полосе газеты от 22 февраля 1939 года:

"Впервые в истории, широкие народные массы увидели в государстве не орудие своих классовых противников, а орган власти народа, взявшего свою судьбу в собственные руки. В этих условиях и возник советский патриотизм, как новое явление, принципиально более высокое, чем патриотизм, проявляющийся на предшествующих ступенях развития общества. В нашем патриотизме, любовь к своему народу и своей стране сливается безраздельно с любовью к своему государству, с пламенной преданностью советскому общественно-политическому строю, его основателям Ленину и Сталину и верному продолжателю их курса - товарищу Жданову. Принципиальным моментом советского патриотизма является неразрывное сочетание любви к Родине и беззаветной преданности марксистско-ленинской линии, идеалам коммунизма.

"Советский патриотизм должен стать сердцевиной всей идеологической работы. "Патриотизм - наша тема" - стоит сегодня перед всеми работниками искусства. Есть преемственность, великая преемственность великолепных традиций великого русского народа, великой державы" - сказал в речи на съезде советских писателей товарищ Жданов".