(не) просто сосед (СИ) - Андриевская Стася

Она даже встретилась с этим адвокатом неформально, спросила, что может сделать? Ну кроме того, чтобы пойти свидетелем того, что Руслан предотвратил убийство? А он ответил:

— Ничего. Вы, лучше, вообще не светитесь, потому что следствие упирает на версию о личной неприязни обвиняемого к погибшему на почве интимных отношений с вами. А это уже косвенно доказывает преднамеренность совершённого…

И сразу же совсем иначе стали восприниматься все эти беседы со следователем, расспросы о её отношениях с Русланом. Как, когда, где, зачем, почему… Полина всё отрицала, но вот, например, объяснить оплату аренды за год вперёд не смогла. Как и вовремя сориентироваться, когда следователь спросил вдруг в лицо — что Полина делала в квартире обвиняемого незадолго до убийства? Оказывается, тётя Валя всё-таки видела тогда. И донесла.

Было и давление, намёки на то, что по факту убийства по сговору, ей грозит до пятнадцати лет колонии и что лучше признаться самой. Хотя, в чём сговор-то, если оказалось вдруг, что даже квартиру Марк, как и грозился однажды, успел завещать матери? И этот факт, как ни странно, тоже вдруг чуть не обернулся двояко, мол, что за отношения были такие в вашей семье, что муж, ни слова ни говоря, экстренно решил оставить жену и ребёнка ни с чем? Ну и побои снятые Марком, конечно, приплели, спасибо заявлению, которое он успел подать и тёти Валиным показаниям. И эти побои, якобы, подтверждали личную вражду обвиняемого к потерпевшему из-за отношений с Полиной. И хотя это не было официальным обвинением в её адрес, одни пустые разговоры, но как же они выматывали!

Зато тётя Валя ходила героем! Не здоровалась, не замечала. Снова вызвала электрика, сняла чёртов светильник в подъезде, словно доказала этим что-то. Дура старая!

Светка, как только узнала о случившемся, срочно уехала куда-то аж на два месяца. За это время в салоне стала работать другая девочка, правда она только стригла. Вернувшись, Светка «села на ногти» и первым же делом попыталась выжить новенькую и из «своего» кресла. Но девочка же тоже оказалась не промах. Негласно сцепились. Началась возня, козни, сплетни — до смешного мелкие и глупые, по сравнению с Полининой трагедией. Однако Светка отчаянно хваталась за это место, и по её виду и новому уровню жизни, Полина видела — она на мели и в полном отчаянии.

А ещё, они с Полиной словно стали вдруг посторонними людьми — каждая со своими проблемами и обе внезапно повзрослевшие. Или постаревшие?

В середине января состоялся суд. Тогда Полина увидела Руслана впервые за последние пять месяцев. Он сильно осунулся и поблек. Полина отметила это мельком, и тут же отвела глаза. Почему-то жутко боялась встретиться с ним взглядом, да и он избегал смотреть на неё… но один раз оба не выдержали, столкнулись. Мгновение… и разбежались. И больше друг на друга не смотрели, хотя вот это молчание — их личное молчание, как тогда, в день трагедии — оно по-прежнему висело между ними, звенело, как до отказа натянутая струна. Только если тогда Полине нечего было ему сказать, то теперь наоборот, слишком многое. Всё то, что не умещалось больше в сердце. О чём знала только она сама, ненормальная.

Свидетелем на стороне защиты была Полина со своей справкой о побоях и женщина из квартиры снизу, которая «вроде слышала шум ссоры из квартиры пострадавшего в тот день». Ничего конкретного и существенного, одним словом.

Свидетелей на стороне обвинения насобиралось почти пол зала. Они вызывались постепенно, сыпались, как козыри из рукава. Полина была в шоке. Адвокат Руслана, похоже, тоже. Эти люди несли ахинею — о том, как неоднократно видели Полину с Русланом вместе, как слышали, будто Руслан угрожает Марку убийством, как видели момент тех самых побоев и прочее, прочее, указывающее на то, что у Руслана был умысел на убийство. Ужасная ложь. Но гораздо ужаснее то, что об этом знали только Полина и Руслан. А, ну и главный сценарист и режиссёр происходящего абсурда — Лидия Петровна, которая, как мать погибшего, после отказа Полины стала в этом деле потерпевшей.

Когда ей дали слово, она толкнула зажигательную речь, о том, каким прекрасным человеком был её сын, и какой лживой сволочью его жена!

— … У меня ателье хотя и небольшое, и работаю я как проклятая, но всё равно, каждый божий месяц я лично давала Маркуше по сто тысяч рублей! — Смахнула слезу. — Он же был инвалидом. Ему же питание нужно было и особый уход. Дорогая реабилитация… А эта, — гневно ткнула в Полину пальцем, — всё спускала! Я не знаю, куда можно тратить столько денег и оставаться при этом в вечной нищете?! Разве что бабке своей в деревню…

— Возражаю, ваша честь! — вклинился адвокат Руслана. — Защита считает, что это к делу не относится.

— Как это не относится? — возмущённо заорала свекровь. — Да ради этого всего его и убили! Они убили! Они! Думали, квартиру заполучить получится!

Сухой стук молоточка по деревяшке, судья что-то говорит, кто-то садится, кто-то встаёт. Потоки бреда продолжаются… А Полине хочется вскочить и закричать на весь зал — как вы не понимаете, это всё подстава! У этой ведьмы связи, у неё кумовство в прокуратуре и коны в администрации губернатора, да и сама она — ненавидящая всех вокруг сука, которая даже сына своего психом сделала!..

Потом заседание перенесли на три недели. Потом ещё на две. А в конце февраля Руслана признали виновным в умышленном убийстве и присудили тринадцать лет колонии строго режима.

Глава 34

Тогда же, в феврале, свекровь вступила в права наследования. Ох и крику было по этому поводу! Требования сейчас же оставить её квартиру и проваливать на все четыре стороны сыпались на Полину и в СМС, и в телефонных звонках, и через записки подоткнутые в дверь. Да вот только Маруся, как оказалось, и без всякого завещания, а просто по закону, стала собственницей наравне с бабушкой! И Полина, как мать, имела полное право проживать с дочерью вплоть до её совершеннолетия.

— Не хочешь по-хорошему? — шипела свекровь. — Ладно! Будет по-плохому! Я на свою долю вселю вам такого жильца, что ты сама сбежишь!

— Ваше право, — пожала Полина плечами. — Но имейте в виду, будет сильно плохой, выселю через жалобу в органы опеки.

— Какая же ты гадина… Я ведь всегда Марку говорила, что ты гадина! А он…

— А он мне говорил, что гадина — это вы, представляете? — перебила её Полина. — Про ремень, которым вы его пороли, рассказывал. Про отца, который ушёл к соседке. Кстати, знаете, почему Марк так за меня держался? — глянула на неё, усмехнулась. — Вы знаете, Лидия Петровна, правда же? Ваш сын был психом и единственным, что удерживало его в рамках нормальности была я. Вы, наверное, потому и денег готовы были ему давать, что понимали — если я не выдержу и уйду, то он такую дуру больше не найдёт, да? Кстати, эта ваша легенда про сто тысяч в месяц — самый забавный бред из всего, что вы когда-либо придумывали, хотя так хотелось бы, чтобы она хоть на треть была правдой! Но увы, — Полина со вздохом развела руками, — он даже своих виртуальных проституток с моей зарплаты оплачивал. Ой… вы, наверное, не знали, что ваш мальчик развлекался такой гадостью? Извините, не хотела вас расстраивать!

Свекровь вылетела из салона, едва не сбив в дверях Светку.

— Этой-то чего тут? — буркнула та, швырнув сумку на стол.

Кстати, ту новенькую девочку она всё-таки выжила со своего места ещё в начале декабря. А вот отношения с Полиной по-прежнему были никакие, если не сказать — враждебные. Причём, исходило это от Светки. Она просто закрылась и всё.

— Адвокат Руслана собирается обжаловать приговор, — вместо ответа сообщила Полина. — Хочет добиваться возобновления следствия и пересмотра дела. Ты, если что, сможешь выступить свидетелем того, что Марк меня бил и насиловал?

— Нет.

— Почему?

— Я вам свечку не держала.

Полина растерянно поджала губы, помолчала.

— А за деньги?

Светка криво усмехнулась: