Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

Слева что‑то звонко хлопнуло по воде. Обернулся. Жамчин достал хлыст длиной не меньше трех ворговских прыжков, черная петля опасно вертится над головой.

– Пригнитесь! – закричал Шамко.

Мы распластались на спине водомерки и в таком положении ворвались в болотную рощу. Только в этот момент понял, зачем нужно прижиматься.

Туман тут почти отсутствует, прямо как у шаманов. Хотя сейчас вообще кажется, что они привиделись. Толстые деревья торчат из воды, корни наверняка уходят очень глубоко, иначе такую массу не удержать.

По бокам мелькают старые стволы, с толстыми ветками, густо заросшие мхом. Сверху свисают зеленые бороды растений. Все ветки проносятся над самой головой, норовя зацепить и сбросить к утопленникам. Те оживились, из воды послышался радостный хохот и улюлюканье.

Шамко умело лавирует водомеркой между стволами. Та послушно изгибает лапы и скользит, перескакивая небольшие коряги. Большие приходится объезжать.

С обеих сторон донесся знакомый, рассекающий воду звук.

– Шамко, дружище, – предостерег я, – у нас гвардейцы по бокам и целый отряд сзади. Если не случится чуда, можешь посыпать себя петрушкой и укропом.

Парень сорвал с усов водомерки вожжи и швырнул в воду. Стая утопленников моментально кинулась к ним, принялась выдирать друг у друга и верещать. После этого схватил зверя прямо за усы, послышался громкий клацающий звук.

– Не знаю, что такое петрушка, – прокричал он. – Но чудо гарантирую.

Я выглянул из‑под локтя, стараясь не свалиться со зверя. Там, где утопленники накинулись на вожжи, образовался настоящий затор. Клубятся как полоумные, верещат над уздечками.

Синемордых стало больше, поверхность воды пошла крупной рябью. Через секунду рябь превратилась в серьезные волны, которые и на лодке ощутишь, не то что на водомерке.

К моменту, когда колебания воды стали совсем суровыми, мы оторвались на приличное расстояние. Гвардейцам повезло меньше. Они достигли клубка утопленников в ту секунду, когда те всполошили воду. Несчастные водомерки растопырили лапы, стараясь удержать равновесие. Скользят по волнам из стороны в сторону и жалобно свистят.

Наша тварючка резво мчится по воде, сводя и разводя лапы, если попадаются маленькие кочки. Те, что побольше, умудряется перепрыгивать, больно ударяя панцирем по мягким местам. Совсем большие островки ловко огибает, наклоняясь и приседая на длинных лапах.

– Смотрю, знаешь свое дело, – прохрипел я, поглядывая на затор из утопленников и водомерок с разозленными гвардейцами верхом.

– Чтобы успокоить водомерку, надо подход знать, – крикнул Шамко, уворачиваясь от очередной ветки. – Гвардейцы хорошие наездники, но понятия не имеют, что значит приручить зверя.

Заросшие мхом и лишайниками деревья проносятся мимо темными полосками. С трудом верится, что водомерка способна развивать такую скорость. Удерживаться на ней сложно, я вместе с Изабель вцепился в костяной выступ на спине. Она прижалась животом к твари и спрятала лицо под локоть.

Я прислушался. Гневные возгласы и досадные причитания гвардейцев остались позади. Никогда бы не подумал, что ненавистные утопленники могут сослужить полезную службу.

Чуть приподнявшись над Изабель, я покрутил головой. Волосы от ветра моментально оказались во рту. Я раздраженно отплевался и проговорил, вглядываясь в просветы между деревьями:

– Кажется, оторвались.

Шамко глянул через плечо, на лице появилась слабая улыбка, такая слабая, что можно принять за нервный спазм.

– Говорил же, будет чудо, – скромно произнес он.

Я восхищенно цокнул языком и покачал головой, насколько это возможно на бешено несущейся водомерке.

– Удивил, – выдохнул я. – Даже принцесса удивлена.

Во время погони она превратилась подо мной в сжатый клубочек без признаков жизни. Только рыжие волосы трепещут на ветру, как языки пламени. Услышав о себе, принцесса приподняла голову и непонимающе завертела глазами.

– Ты как? – спросил я сурово. – Жива? От страха камень из груди не потеряла?

Я заглянул сбоку, она поспешно опустила взгляд в декольте. Успел заметить, как порозовели щеки.

– Если бы потеряла, ты бы понял, – проговорила она тихо.

С опозданием вспомнил, что камень поддерживает в ней жизнь. Чтобы оставить живой, Ильва вложила туда часть себя или что‑то в этом роде. Словно в ней проснулось сострадание. Но скорее, что‑то другое.

Водомерка в очередной раз дернулась, перепрыгивая кочку. Хорошо, что за гребень держусь, а то опять отлетел бы.

– Быстро они отстали! – крикнул я Шамко.

– Как разберутся с утопленниками и водомерками, – ответил парень, перекрикивая свист ветра, – кинутся нагонять. Даст Великая Жаба – прежде успеем до суши.

В этот момент справа раздался водяной шелест. Я резко обернулся, клыки, и без того длинные, вытянулись еще больше, рот теперь не закрыть.

Между деревьями параллельно с нами мчится приземистая фигура. Тело прижато к панцирю, водомерка скользит резво, видно – ей куда легче преодолевать кочки и коряги, чем нам.

В одном месте просвет между стволами оказался достаточно широким, чтобы я успел разглядеть ухмылку на круглом лице, искривленные толстые губы и длинный хлыст в руке.

– Болотная дрянь! – прорычал я и на бегу подался вправо.

Если бы не гребень, в который вцепился мертвой хваткой, стая утопленников сегодня знатно пообедала бы.

– Что случилось? – нервно спросил Шамко, подергивая усы водомерке.

Объяснять пареньку, что при виде этого гада у меня все нутро закипает, не стал. Пальцы сжались, словно под ними тонкая шея болотника, когти вытянулись на всю длину, готовые разорвать гвардейца пополам и бросить кикиморам прямо тут.

– Жамчин, – бросил я сухо. – Вот что случилось. Преследует нас за деревьями.

Изабель снова сжалась в комочек. Как в игре для маленьких воргов – если я тебя не вижу, то и ты меня тоже.

– Не отдавай меня им, – прошептала принцесса.

От ее слов мир перевернулся. Еще немного, и красная пелена пойдет. Все это нехорошо, но поделать уже ничего нельзя. Отдать? Я скорее к утопленникам нырну.

– Не отдам, – сказал я и зарычал в сторону деревьев.

Шамко совсем измотал водомерку, она начала взбрыкивать и трещать, как разъяренная сорока. Парень что‑то свистел, клацал, пищал, пока она наконец снова не взяла нужный темп. Но промедления хватило, чтобы сзади снова появились гвардейцы.

– Давай, миленькая, – взмолился Шамко. – Поднажми. Чуть‑чуть осталось.

Я выглянул из‑за головы паренька. Не знаю, сколько в действительности осталось, – впереди лишь новая порция деревьев.

Справа Жамчин пошел на сближение, довольно скаля одутловатую рожу. Периодически вскидывает хлыст, но деревья мешают маневрам, да и за водомеркой надо следить. Если дать волю – мигом расслабится и поскользит по своим водомерочьим делам, рыбу есть или лягух давить.

Я вздыбил загривок и выпустил когти. Глаза вспыхнули, мир окрасился в багровые краски.

Снова появился просвет между деревьями, Жамчин поспешил воспользоваться. В воздухе просвистел кнут, руку обожгло. Я дернулся, но обнаружил, что край кнута плотно обвил запястье.

Видимо, рассчитывал сорвать меня с водомерки, но просвет между деревьями неожиданно кончился. Я рванул когтями по хлысту. Материал не поддался с первого раза. В бессильной злобе снова полосанул. В момент, когда деревья сомкнулись, волокна разлохматились и треснули.

– Вовремя успел, – крикнул Шамко. – Надо еще немного продержаться. Через несколько пробегов суша.

Я отплевался ото мха, который оторвался от ветки и попал в рот, пока рвал кнут, затем всмотрелся в деревья.

Шум за спиной нарастает, гвардейцы с двойными усилиями несутся по следу, даже кочки не успевают перепрыгивать. Бедные водомерки спотыкаются и теряют скорость, но это не мешает нагонять.

Ветки истончились, стволы по бокам пошли реже, что для Жамчина только на руку. С другой стороны, нам тоже – можно не бояться врезаться в дерево.

– Верни принцессу! – послышался разъяренный голос из‑за деревьев.

Ухмыльнувшись, я сильней прижал Изабель к себе. Она дрожит всем телом, но молчит, как истинная спутница ворга.

Наконец деревья кончились, пошла водная гладь, кое‑где вспученная кочками и островками с кустиками клюквы.

Параллельно с нами из‑за деревьев выскочила водомерка Жамчина. Наездник яростно дергает зверя за усы и вожжи, что‑то кричит и цокает.

В правой руке мелькнул хлыст. Даже с оборванным концом все еще длинный. Я выглянул из‑за Шамко. Впереди появилась темная полоска. Парень изо всех сил гонит зверя, водомерка стрекочет, но скорости не сбавляет. После такого неделю будет отдыхать.

– Гони, родимая! – закричал парень. – Успеешь, отпущу на волю!