Ведьмак (сборник) - Анджей Сапковский

Он получил по голове, боль вспыхнула в глазах и разлетелась в голове фейерверком огней. Он завертелся, окружив себя широкой защитой и чувствуя, как стекает из-под волос кровь, стараясь понять, что произошло. Чудом избежав второго удара шпорой, понял. Семисвечник изменил форму – теперь он действовал неправдоподобно длинными лапами.

Это было опасно: из-за сместившегося центра тяжести у семисвечника нарушилось равновесие. Ведьмак поднырнул под лапы, сокращая дистанцию. Семисвечник, видя, что ему грозит, словно кот перевернулся на спину и выставил задние лапы, такие же шпористые, как и передние. Геральт проскочил над ним, рубя в прыжке. Почувствовал, как клинок врезается в тело, собрался, развернулся, рубанул еще раз, припав на колено. Существо закричало и, резко выбросив вперед голову, дико клацнуло зубами перед самой грудью ведьмака. Его огромные глаза светились в темноте. Геральт оттолкнул его сильным ударом оголовка меча, резанул вблизи и снес левую половину челюсти. Но даже теперь, оставшись лишь с одной правой, это странное, не фигурирующее ни в одной из ведьмачьих книг существо щелкало зубами еще добрых несколько секунд. Потом умерло, страшно, почти по-человечески, вздохнув.

Лежащий в луже крови корред конвульсивно дрожал.

Ведьмак встал над ним.

– Не могу поверить, – очень медленно проговорил он. – Не могу поверить, что кто-то может быть настолько глуп, чтобы купиться на такую простую иллюзию, как та, что была мною продемонстрирована с переломленным мечом.

Неизвестно, в состоянии ли был корред понять его слова. Да, впрочем, ему это было безразлично.

– Я предупреждал, – сказал он, вытирая кровь, текущую по щеке. – Предупреждал, что мне необходимо выйти отсюда.

Господин Швайцер сильно задрожал, захрипел и застонал. Потом затих и замер.

Вода капала со свода и стен.

– Ты удовлетворен, Регис?

– Теперь – да.

– А посему, – ведьмак встал, – давай беги и упаковывайся. Да поживее.

– Это не отнимет у меня много времени. Omnea mea mecum porto.[76]

– Что-что?

– У меня багажа немного.

– Тем лучше. Через полчаса за городом.

– Буду.

Он ее недооценил. Она перехватила его. Сам виноват. Вместо того чтобы торопиться, надо было поехать на зады дворца и оставить Плотву в большой конюшне, предназначенной для странствующих рыцарей, персонала и прислуги. В которой стояли и лошади дружины. Он не сделал этого, а в спешке и по уже установившейся привычке воспользовался княжеской конюшней. А ведь мог бы догадаться, что в княжеской конюшне обязательно найдется стукач.

Она прохаживалась от бокса к боксу, пиная солому. На ней была короткая рысья шубка, белая атласная блузка, черная юбка для верховой езды и высокие сапоги. Кони фыркали, чувствуя пышущую от нее ярость.

– Так-так, – сказала она, увидев его и изгибая хлыст, который держала в руке. – Сбегаем! Не попрощавшись! Ибо письмо, которое лежит у меня на столе, – не прощание. Во всяком случае, не после того, что нас связывало. Насколько я понимаю, твое поведение вызвано невероятно важными причинами, объясняющими и оправдывающими его.

– Объясняющими и оправдывающими. Прости, Фрингилья.

– Прости, Фрингилья, – повторила она, яростно кривя губы. – Как кратко, как экономно, как просто и без претензий, какая забота о чистоте стиля. Письмо, которое ты оставил мне, даю голову на отсечение, вероятно, выглядит столько же изысканно. Без излишнего многословия, если говорить об аргументах.

– Я должен ехать, – выдавил он. – Ты догадываешься почему. И из-за кого. Прости меня, прошу. Я намеревался сбежать скрытно, втихую. Я не хотел, чтобы ты пыталась поехать с нами.

– Напрасные страхи, – процедила она, сгибая хлыст в кольцо. – Я не поехала бы с тобой, даже если б ты умолял, валялся у меня в ногах. О нет, ведьмак. Поезжай один, один погибай, один подыхай на перевалах. У меня нет перед Цири никаких обязательств. А перед тобой? Знаешь ли, сколько таких, как ты, умоляло меня дать им то, что досталось тебе и что ты сейчас с презрением отбрасываешь, зашвыриваешь в угол?

– Я никогда тебя не забуду.

– И-эх, – прошипела она. – Ты сам даже не догадываешься, как мне хочется сделать, чтобы это было правдой. И даже не с помощью магии, а просто при помощи этого хлыста!

– Ты этого не сделаешь.

– Ты прав. Не сделаю. Не смогу. Я буду вести себя как подобает опостылевшей и брошенной любовнице. Классически. Уйду, высоко подняв голову. Достойно и гордо. Глотая слезы. Позже я буду реветь в подушку. А потом сойдусь с другим.

Она уже почти кричала.

Он не произнес ни слова. Она тоже умолкла. Наконец сказала совершенно иным голосом:

– Геральт. Останься со мной. Мне кажется, я люблю тебя. – Она почувствовала, что он колеблется. Явно колеблется. – Останься со мной. Прошу. Я никогда никого не просила и не думала, что попрошу. Тебя – прошу.

– Фрингилья, – ответил он, помолчав. – Ты женщина, о которой мужчина может только мечтать. Я виноват лишь в том, что мечтать не способен.

– Ты, – сказала она, тоже помолчав и кусая губы, – как рыболовный крючок, который вырвать можно только вместе с кровью и мясом. Что делать, я сама виновата: знала, на что шла, играя с опасной игрушкой. К счастью, я знаю также, как управиться с последствиями. В этом я превосхожу остальное бабское племя.

Он молчал.

– Впрочем, – добавила она, – разбитое сердце хоть и болит долго, гораздо дольше, чем сломанная рука, но срастается гораздо, гораздо быстрее.

Он и на этот раз не сказал ничего. Фрингилья посмотрела на синяк у него на щеке.

– Ну, как мой амулет? Хорошо действует?

– Просто великолепен. Благодарю.

Она кивнула.

– Куда едешь? – спросила она совершенно иным голосом и тоном. – Что ты узнал? Тебе уже известно место, где скрывается Вильгефорц, верно?

– Верно. Только не проси меня сказать, где это. Я не скажу.

– Я у тебя эту информацию покупаю. Баш на баш.

– Ах так?

– У меня есть достаточно ценные сведения, – продолжала она. – А для тебя – так просто бесценные. Я продам их тебе взамен за…

– …за спокойную совесть, – докончил он, глядя ей в глаза. – За доверие, которым я тебя почтил. Кажется, только что шла речь о любви? А теперь уже начинается торг?

Она молчала долго. Потом резко, сильно ударила хлыстом по голенищу.

– Йеннифэр, женщина, именем которой ты несколько раз называл меня ночью в самые неподходящие для этого моменты, никогда не предавала ни тебя, ни Цири. Она никогда не была сообщницей Вильгефорца. Чтобы спасти Цири, она пошла на невероятный риск, потерпела поражение и попала в руки Вильгефорца. Осенью прошлого года он пытками принудил ее сканировать, чтобы отыскать Цири. Жива ли она – неизвестно. Больше я ничего не знаю. Клянусь.

– Благодарю тебя, Фрингилья.

– Уходи.

– Я верю тебе, – сказал он, не двигаясь с места. – И никогда не забуду, что было между нами. Я верю тебе, Фрингилья. Я не останусь с тобой, но, пожалуй, я тоже тебя любил… По-своему. Прошу тебя, то, что ты сейчас узнаешь, сохрани в величайшей тайне. Убежище Вильгефорца находится в…

– Подожди, – прервала она. – Скажешь это позже, выдашь это позже. А сейчас, перед отъездом, попрощайся со мной. Так, как должен попрощаться. Не записками, не детскими извинениями. Попрощайся со мной так, как этого хочу я.

Она скинула рысью шубу, бросила на кучу соломы. Рывком разорвала блузку, под которой не было ничего. Упала на шубку, потянула его за собой. На себя. Геральт ухватил ее за шею, подтянул юбку, сразу же понял, что перчатки снять уже не успеет. На Фрингилье, к счастью, перчаток не было. И трусиков тоже. К еще большему счастью, на ней не было и шпор. К счастью – потому что через мгновение каблуки ее верховых сапог уже были буквально везде – если б она носила шпоры, страшно подумать, что могло случиться.

Когда она крикнула, он поцеловал ее. Придушил крик.

Лошади, чувствуя необузданную человеческую страсть, ржали, топали, бились в боксах о перегородки, так что пыль и сено сыпались с потолка.

– Цитадель Rhys-Rhun в Назаире, у озера Муредах, – торжествующе закончила Фрингилья Виго. – Там убежище Вильгефорца. Я вытянула это из ведьмака прежде, чем он уехал. У нас достаточно времени, чтобы его опередить. Он ни в коем случае не успеет добраться туда до апреля.

Девять женщин, собравшихся в колонном зале дворца Монтекальво, покачали головами, одарили Фрингилью взглядами, полными признательности.

– Рыс-Рун, – повторила Филиппа Эйльхарт, обнажая зубы в хищной улыбке и поигрывая пришпиленной к платью камеей из сардоникса. – Рыс-Рун в Назаире. Ну, до скорой встречи, господин Вильгефорц. До скорой встречи!

– Когда ведьмак туда доберется, – прошипела Кейра Мец, – он найдет развалины, от которых уже не будет даже нести гарью.

– И дохлятиной, – обаятельно улыбнулась Сабрина Глевиссиг.

– Браво, мазель Виго, – кивнула Шеала де Танкарвилль, сделав такой жест, которого Фрингилья никогда не ожидала бы от известной чародейки. – Отличная работа.