Ведьмак (сборник) - Анджей Сапковский

Геральт взглядом проводил разъезд. Вид странствующих рыцарей напомнил ему о Рейнарте де Буа-Фресне, который только что вернулся со службы и восстанавливал силы в объятиях своей «мещаночки», муж которой, торговец, обычно не возвращался по утрам и вечерам, вероятно, задерживаемый где-то в пути взбухшими реками, полными зверья лесами и другими выкрутасами стихий. Ведьмак и не думал выдергивать Рейнарта из объятий любовницы, но искренне сожалел, что не отложил выполнение контракта с виноградниками Помероль на более позднее время. Он полюбил рыцаря, ему недоставало его общества.

– Поехали, господин ведьмак.

– Поехали, господин Фьерабрас.

Поехали трактом вверх по течению речки. Блессюра извивалась и петляла, но мостиков было множество, так что удлинять путь за счет объездов не приходилось.

Из ноздрей Плотвы и мула вырывался пар.

– Как думаете, господин Фьерабрас, долго зима продержится?

– На Саовинну был мороз. А пословица гласит: «Коль на Саовинну мороз, нацепляй кулек на нос».

– Понимаю. А ваша лоза? Ей мороз не повредит?

– И холоднее бывало.

Поехали молча.

– Поглядите, – проговорил наконец Фьерабрас, – там, в котловине, лежит деревушка Лисьи Ямы. На тамошних полях, просто удивительно даже, горшки растут.

– Не понял?

– Горшки, говорю. Родятся в лоне земли, сами по себе, исключительное чудо природы, без всякой помощи человеческой. Как где в другом каком месте картошка либо репа, так в Лисьих Ямах горшки растут. Всяческого рода и всяческих конфигуранциев.

– Вы серьезно?

– Чтоб я так здоров был! Поэтому Лисьи Ямы устанавливают партнерские контакты с деревней Дудно в Мехте. Там, народ говорит, земля крышки для горшков рожает.

– Всяческого рода и конфигуранциев?

– Ну, прям в яблочко попали, господин ведьмак. В яблочко.

Поехали дальше. Молча. Блессюра шумела и пенилась на перекатах.

– А эвона там, гляньте, милсдарь ведьмак, руины древнего града Дун Тынне. Страшных сцен, если верить сказкам, насмотрелся этот град. Свидетелем, стало быть, был. Вальгериус, которого называли Удалым, убил там кроваво и жестоко неверную жену, любовника оной, мать оной же, сестру оной же и оной же брата такоже. А потом сел и заплакал неведомо почему.

– Слышал я об этом.

– Так, значит, бывали здесь.

– Нет.

– Ну, стало быть, далеко сказка разносится.

– Прямо в яблочко попали, господин управляющий.

– А вон та, – указал ведьмак, – стройная башня, вон там, за тем страшным бургом? Что такое?

– Там-то? Храм.

– Какого божества?

– А кто ж его знает?

– И верно. Кто ж.

Ближе к полудню они увидели виноградники. Полого спускающиеся к Блессюре склоны холмов, ощетинившиеся ровно обрезанной лозой, сейчас диковинные и голые. На макушке самого высокого холма, овеваемые ветром, врезались в небо башни, толстый донжон и барбакан замка Помероль.

Геральта заинтересовала ведущая к замку дорога – наезженная, избитая копытами и ободьями колес не меньше, чем главный тракт. Видать, к замку Помероль с тракта частенько кто-то наведывался. Он воздержался от вопросов, пока не заметил близ замка несколько покрытых парусиной телег, солидных и крепких экипажей, используемых в дальних поездках.

– Купцы, – пояснил управляющий. – Виноторговцы.

– Купцы? – удивился Геральт. – Как так? Я думал, горные перевалы занесены снегом, а Туссент отрезан от мира. Каким же чудом прибыли сюда купцы?

– Для купцов, – серьезно сказал управляющий Фьерабрас, – нет плохих дорог, во всяком случае, для тех, кто по-серьезному относится к своему ремеслу. У них, милсдарь ведьмак, такой принцип: если цель привлекает, средство должно найтись.

– Действительно, – медленно проговорил ведьмак, – принцип очень меткий и достойный подражания. В любой ситуации.

– Несомненно. Но, сказать по правде, некоторые из купцов торчат здесь с осени, выехать не могут. Однако духом не падают, говорят, мол, ну и что, зато весной будем первыми, прежде чем конкуренты объявятся. У них это называется «мыслить позитивно».

– И против этого принципа трудно возражать, – кивнул Геральт. – Еще одно меня интересует, господин управляющий. Почему купцы сидят здесь, на отшибе, а не в Боклере? Иль княгиня не спешит предложить им гостеприимство? Может, брезгает купцами?

– Отнюдь, – возразил Фьерабрас. – Госпожа княгиня всегда приглашает их, они же вежливо отказываются. И живут при виноградниках.

– Почему?

– Боклер, говорят, сплошь пиры, балы, гулянки, попойки и любвишки. Человек, говорят, только паршивеет, дуреет и время тратит, вместо того чтобы думать об интересе. А мыслить след о том, что действительно важно. О цели, что светит. Неустанно. Не распыляя мыслей на какие-то там финтифлюшки. Тогда, и только тогда, можно намеченной цели достигнуть.

– Истинно, господин Фьерабрас, – медленно проговорил ведьмак. – Я рад нашей совместной поездке. Я многое обрел из наших бесед. Поверьте, многое.

Вопреки ожиданиям ведьмака, они не поехали к замку Помероль, а проследовали несколько дальше, на горб за котловиной, на котором возвышался очередной замочек, поменьше размером и гораздо более запущенный. Замочек назывался Зурбарран. Предвкушение близкой работы радовало Геральта. Темный, обнесенный крепостной стеной с обрушившимися зубьями Зурбарран выглядел один к одному как зачарованные руины, несомненно, кишащие чарами, дивами и чудовищами.

Внутри, во дворике, вместо призраков и чудовищ копошились несколько человек, поглощенных занятиями столь чародейскими, как перекатывание бочек, очистка досок и сбивание их же при помощи гвоздей. Несло свежим деревом, свежей известкой, несвежими кошками, прокисшим вином и гороховой похлебкой. Похлебку вскоре и подали.

Проголодавшиеся в пути, опаленные ветром, холодом, они ели охоче и молча. С ними потчевался похлебкой подчиненный управляющего Фьерабраса, представленный Геральту под именем Шимон Гилька. Прислуживали две светловолосые девушки с длинными, не меньше двух локтей, косами. Обе посылали ведьмаку взгляды столь красноречивые, что он решил как можно скорее покончить с похлебкой и заняться работой.

Шимон Гилька чудовища не видел. Как оно выглядит, знал исключительно с чужих слов.

– Черный был, пол-нет, как смола, но ковда по стене полз, кирпичи скрозь ево видать было. Все одно, как желе был, пол-нет, господин ведьмак, или как бы, с твово позволения, клей какой-то. А лапищи у ево предлинные и тонкие, и уйма тех лапищев при ем, восемь, а-то и поболе даже. А Йунтек этак стоял-стоял и глазел, аж вконец стукнуло ево, и он заорал: «Сгинь, пропади!» И еще екзорцизму доложил: «Да чтоб ты сдох. Морда твоя, мать ее так-перетак!», тогда чудище прыг-прыг-прыг. Запрыгало, пол-нет, и только ево и видели. Сбегло в пропасти пещер. Тады парни так говорили: коли тута у вас чуды, так гоните повышение в оплате труда. Потому как здесь условия вредные для здоровья, а ежели не хочите, то мы в цех войдем с жалобой. Аль, говорят, деменструацию устроим. А я им на то: ваш, говорю, цех может меня в задницу…

– А когда видели чудовище последний раз? – перебил Геральт.

– Дык недели две тому. Так где-то перед Йуле.

– Вы говорили, – ведьмак посмотрел на управляющего, – что перед Ламмасом.

Алкид Фьерабрас покраснел в местах, не прикрытых бородой. Гилька, тот, что Шимоном звался, фыркнул.

– Стал-быть так, господин управляющий: ежели хочите управлять, требуется почащее к нам ездить, а не токмо в Боклере в конторе задницей табуретки полировать. Так я думаю…

– Не интересуют меня ваши мысли, – прервал Фьерабрас. – О чудовище говорите.

– Дык я уж выговорил. Все чево было.

– Жертв не было? Ни на кого оно не нападало?

– Не-а. Однако в позатом годе пропал у нас один парнишка без вести, пол-нет? Некоторые болтали, мол, энто чудище ево в пещеры уволокло и сожрало. Другие же, что никакое не чудище, а тот парниша по собственной надумке гикнулся, и все из-за долгов и елементов. Потому как он, пол-нет, в кости игрывал жуть, а до того еще пузо надул мельничихе, а та мельничиха в суд побегла, а судья повелел парнишке елементы платить.

– Ни на кого больше, – безжалостно прервал рассуждения Геральт, – чудовище не нападало? Никто другой его не видел?

– Не-а.

Одна из девушек, подливая Геральту местного вина, проехалась ему грудью по уху и многообещающе подмигнула.

– Пошли, – быстро сказал ведьмак. – Нечего лясы точить да время терять. Проводите меня в подвалы.

Амулет Фрингильи, как это ни печально, не оправдал возлагавшихся на него надежд. В то, что оправленный в серебро и отшлифованный хризопраз заменит его ведьмачий медальон с волчьей головой, Геральт не верил вообще. Впрочем, Фрингилья вовсе на этом и не настаивала. Однако заверяла с большой убежденностью, что после подстройки к психике ведьмака амулет будет способен на многое, в частности, сможет предупреждать о возможных опасностях.