Взвихрённая Русь – 1990 - Анатолий Никифорович Санжаровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дыроколов не знал, что и думать.
Откровенничали они часто. Но чтоб персик так густо пылил против центра, такого не было.
А вдруг тут подножка? Провокаторская?
Как-то Дыроколов был в командировке в области. Едет трамваем. Нечаянно ткнул нос в книжку, читал мужик рядом.
Батечки!
Нарком иностранных дел Украины Балабанова пожаловалась Ленину. В наркоме, говорила она, орудует с ведома Дзержинского провокатор из ЧК. Представляется всем иностранным послом, продаёт загранпаспорта и обо всех купивших стучит тут же в ЧК. ЧК их ставила к стенке. Ленин пожурил: «Товарищ Балабанова, когда Вы начнёте понимать жизнь?»
Дыроколова не смутил ответ Ильича. К таким ответам он привык. Его взбесил провокатор. А вдруг дружок Колотилкин пашет за провокатора? А ну наш Колотун роет под меня метро? Начни поддакивать. Он тебя только хо-оп за хибок. А! Мало что мундир проколебал в деревне на сеновале! Ты ещё и соввластью недовольный?! И шмяк тебя в область на ковёр!
Дыроколова тоскливо тянуло срезать разговор. На что угодно другое.
— Та-ак… — Он не знал, что спросить. — Так вы были, — нашёлся он, — на первомайской демонстрации на Красной?
— Ну, были! — отмахнулся Колотилкин. Ему не нравилось, когда его перебивали. — Дальше что?
— А как же президента указ?
— Три ха-ха-ха! — пальнул Колотилкин. — Каждый занят своим. Президент пишет указы. Народ пилюёт.
— Так уж и плюёт?
— А чего же не плевать на противозаконный указ? Видали! Мы боимся народа! А вдруг ещё замитингует? И бабах указик: запрещаем массовые мероприятия в пределах Садового кольца! Даже на Первое мая столица не выйди на Красную? В городе есть власть. Моссовет. Ему и решать, что можно, что нельзя. Конституционный надзор смял этот указ. Это ужас, когда президент, юрист по образованию, ляпает противозаконные штукерии. Только за это его надо попросить из президентов. Но что кричит его окружение? Михал Сергеичу нет альтернативы! Михал Сергеича некем заменить! Верно. Разве найдётся человек, который смог бы хуже него вести дело? Хуже не найти! От бессилия он пачками строгает указы. На них уже не обращают внимание. Власть же президента не распространяется дальше Кремля. И москвичи называют его: президент Садового кольца.
— Да хватит! — крикнул с испугу Дыроколов. — Давай про что другое.
— Давай, — согласился Колотилкин. — Я что… Это ему вечно кто-то мешает. То бюрократы мешали. Так ни одного нам и не показали мешальщика. То поперёк горла стали демократы, рвущиеся к власти. То ещё силы пострашней, какие-то деструктивные..
— Ну-ну…
— Наказал нас Господь президентом-незнайкой. Что ни творится в стране, он ничего не знает. Будто дядя минуту как с Луны упал. А всё это в куче — маскировка. Маскируется под перестройщика вселукавый демагог. А сам тихой сапой прёт воз старой, заезженной колеёй в чумовую болотину. Видите, дуренькие дедушки-бабушки выбрали ту дороженьку, как нам отказаться? Если сейчас не отказаться, то когда же? Неужели может быть ещё хуже? Неужели не убедились за семьдесят три голодных, нищих года? Нy не дичь? С семнадцатого года никак не отдадим им землю! — Колотилкин то ли погрозил, то ли просто показал на дверь, за которой был Заложных. — И никогда не отдадим!
— Уже отдали!
— В мыслях? А в жизни — никогда! Наши мудилы идеологи боятся слов «частная собственность». Но не боятся пустых прилавков. Кормятся же из спецраспределителей. А земля — это власть. Делёжка кому чего сколько. И делю я, Ванька Пупкин. И своей волей отдам я ту власть? Чёрный коммунар никогда не получит землю! Спроси! — Колотилкин грозно наставил палец на боковую дверь.
— Ты чего мне всё на эту дверь тычешь? Там у тебя кто есть?
— У меня везде кто-то да есть. На народных съездах послушай — рай по сердцу! Сколько умниц великих у нас! Но почему же у власти один тупее другого? Тупому с более тупым выигрышней? Эффектней выглядишь? Может быть. Но кто будет дело делать? Этот не везёт, тот не тянет. Этот не куёт, тот не мелет. Того вообще стыдно слушать. Безграмотней же веника! И куда мы выедем с такими партправителями? Когда я слушаю Горбачёва ли, Лигачёва ли, Полозкова ли, меня охватывает животный ужас. Кто нами правит? Слушая их, мне невольно думается о высшей степени маразма коммунистических вождей, о полном крахе коммунистической идеи. Куда она гнала нас семьдесят три года? В разруху, в нищету, в уничтожение личности, в смерть… Даже… Вот пустует кресло вице-президента. Нy почему не позвать Собчака? Государственный ум! Талантище! Рыцарь политики! По миру поискать такого! Кого из нынешних вождюков поставишь рядом? Некого. Поставь самого главного — и народ возмутится. Почему главный не Собчак? Потому и не будет он в вицеках. За одну фамилию что отдашь? Какая праздничная, какая русская… Идёт от древнего народного слова собча. Вместе, совокупно, совместно, общими силами! Сама судьба ведёт его вверх. Но когда выведет? Когда тронная Пустота возрадуется Уму? Рак с горы быстрей свистнет! И будет в вице-президентах комсомольско-профсоюзно-цэковский чиноед какой. А пока даже гэнсэкс без руля, без ветрил, без многого чего ещё. Куда ветер юлу шатни, туда и клонится. Как он поначалу пел? Никакого совмещения должностей! И скоро сам Громыку локтешком оттёр в сторонку, выдернул из-под него себе креслице и верховного в Советах. Не вмещался на одном гэнсэксовском. Ка-ак шебутился за шестую статью конституции! КПСС была и будет правящей силой в стране! Будет! Не отдам шестую! Костьми паду, не отдам! Попёрли низы, вплотняжь подпёрли — лапки кверху! Категорицки был против создания компартии в России — теперь за. Что ж это за генпре, который ложится трупом у народа на пути ко всему толковому? Сколько можно катать этот труп? По штату он должен вести страну. Рулить! А его самого под ручки ведут, как Черненку к последней урне голосовать.
— Ещё одного трупешника вытащил! — всплеснул руками Дыроколов. — Давай про что попроще. Ну хоть как там
