Нордшельский отшельник - Камиш

— Жить буду, — уклончиво ответ Марон, протягивая ей круглый камень. — Думаю о том, как там обстоят дела дома. Когда я уходил, все было совсем невесело. В армию брали даже до совершеннолетия…

По коже Лэниэль побежали мурашки — то ли от ветерка, набросившегося на их тела в легких накидках, то ли от страха и ступающего по пятам чувства неизбежности.

— Я уверена, мы здесь не просто так. Мы способны изменить будущее. Или хотя бы сравнять чашу весов в пользу нашего мира.

Марон лишь цинично усмехнулся, впервые показывая свое истинное лицо:

— Не способны. Что могут два эльфа против целой тьмы Гемов, которой не будет края и конца? Мы можем лишь задержать их наступление на Милтон, задержать ценой своей смерти, прежде чем они сотрут все живое на нашей земле.

Лэниэль моргнула и отвела взгляд от мрачной пелены на его лице. Взгляд ее блуждал по всплескам озера, вплывающей рыбе, отблескам лунного света. Все, кроме нее, понимали, что миру грядет конец. Но она отрицала эту мысль, отталкивала ее руками и ногами, боролась, рвала, бежала из последних сил.

— За что же ты борешься? Почему не остался в Милтоне?

Он коснулся ее руки тыльной стороной ладони — невзначай, когда поправлял штанину. Рука была сухой, шершавой, изрезанной.

— За родных. За честь погибших. За любовь.

Он поймал ее взгляд, но не отвел его, и Лэниэль с сожалением прочитала его намерения. Прежде чем Марон приблизился к ней, она глубоко вдохнула и решительно поднялась, увеличивая расстояние между ними.

— Марон, пойми, чувства должны быть взаимными. Я не могу поддержать тебя в этот момент, но ты должен знать, что я никогда не откажусь от нашей дружбы. И даже если ты не поймешь или не примешь моего решения, ты должен помнить — в это ужасное для нас всех время мы должны быть сплоченными.

Марон все это время молчал, опустив голову, и глядя на гладкий и тонкий камушек, который вертел в руках. Он не ответил на ее речь, и продолжил сидеть, не реагируя ни на что. Ветер ерошил его длинные светлые волосы, перекидывая их то в одну, то в другую сторону. Его тонкие пальцы дрожали, и Лэниэль сглотнула комок горечи и жалости после сказанных слов. К черту жалость, ему она точно ни к чему. Никому, Гем его возьми, не нужна жалость. Это проявление слабости, а ее у них у всех итак в избытке.

Девушка помедлила, но решила оставить его наедине, бросив на прощание «прости».

Пока она шла по длинной прогалине, на глаза навернулись слезы. Действительно, стоит ли так стараться, ради того, чтобы что… В конце концов проиграть? Не проще ли сразу сложить оружие и смиренно ждать своей кончины? Зачем оттягивать неизбежно скорую гибель, если она — единственное будущее, которое их ждет? Оставался даже не год. Лишь считанные месяцы, дни, часы. Пора платить за вечность предков своей смертью. Это не много, смиренная плата.

Пока она блуждала по незнакомому лесу, спотыкаясь о корни, перед глазами все плыло, сливаясь в однообразную тьму. Тропинка стала неразличима, а мышцы подвели — ноги сковало судорога, и она рухнула на сырую рыхлую почву.

Впереди забрезжил неясный холодный свет, приближаясь к ней на кончике остроконечного посоха. Он описал дугу, и склонился к ней вместе со своим властелином. Эльф подал ей руку, помогая подняться, и подставил свое плечо. Так они медленно побрели, девушка сморгнула слезы, затерявшиеся под ногами. Ее спутник обрел очертания.

— Не стоит поддаваться печали в смутное время, — напутствовал король, освещая им путь высоко поднятым кристаллом.

— Что вы тут делаете?

— Люблю прогуляться по ночному лесу, который еще не затронула вечная тьма. Этим землям осталось недолго, но еще быстрее мы исчезнем, если каждый будет терять веру. Никогда не теряй то, что тебе даровали Боги, дитя. Не теряй свою жизнь, надежду и веру. Не теряй силу. Не теряй ярость, которую можешь направить на врага.

Лэниэль осматривала его лицо, пытаясь определить его истинные мысли. Черты лица его были совершенны — белые волосы, снисходящие под короной, длинные белые брови, тонкий нос, губы, вероятно, цвета вишни, но сейчас все на его лице играло изумрудно-голубым холодом из-за магического пламени осколка. И серые глаза, невероятно пронзительные, могли заставить уверовать кого угодно. Зеленоватость его кожи была практически незаметной.

Пока тишину прерывал хруст шишек и палок под ногами, Лэниэль даже не ощущала боли от впивающихся в кожу еловых иголок. Она лишь лихорадочно размышляла, как направить его благоразумие во благо мирного соглашения. Но прежде чем она начала подыскивать слова, он начал говорить сам, догадываясь о ее намерениях.

— Дитя, я знаю, почему ты здесь. Я делал и делаю все ради своего народа. Я ошибся, оступился, и более я не намерен подвергать их опасности. Мы будем доживать свой век здесь, молясь, чтобы остатки магии укрыли нас от недоброжелателей. Я собираю ее по крупицам, чтобы пустить ее в последнее назначение — спасение нашего народа. Против Гемов эти крупицы бессильны. Мы не можем присоединиться к этой войне. Я предпочту уйти в землю на своих условиях и на своих территориях, хоть и забытых всеми. Мы опорочили лицо Богов. Они отвернулись от нас, как бы мы не молили о их возвращении.

— Что у вас произошло? — прошептала Лэниэль, нервно сжимая руки. Острые края сестринского кольца впилась в ладонь.

Король на миг прикрыл глаза, продолжая двигаться вперед, на его лбу проступили морщины, а рот неприятно исказился от боли.

— В какой-то момент мы, казалось, нашли способ вернуть вечную молодость, прибегнув к возвращению погибших, но это дало результаты лишь на короткий промежуток времени. Кара пришла стремительно и внезапно, ведь мы нарушили один из главных законов мироздания, который нам завещали Боги. Мы подвергли их предательству, их слова развеяли пылью, и в ответ они послали на нас смерть, сжирающую все сущее. Наши территории гибли и уменьшались, пока мы не оказались на этом клочке, в котором еще сохранились священные ключи, перетекающие с живых территорий. Нам пришлось подняться к небу, чтобы достучаться о прощении, но Боги слепы и молчаливы. Мы возвели храм, в котором хранятся священные реликвии, чтобы сохранить призрачную связь с ними. Так что вы не сможете заполучить то, за чем пришли.

— Тиара… здесь?

Король не ответил, продолжая идти, плечи его сгорбились, сияющий свет лучистых глаз пропал. Мысли девушки лихорадочно