Таня Гроттер и Локон Афродиты - Дмитрий Емец

Тане хотелось заплакать! Да что же эта сборная мира делает! Превратила матч в какие-то магладиаторские бои!

Она скорее почувствовала, чем увидела, что кто-то возник рядом. Она повернула голову и увидела ободряющую улыбку Нутто-Гнутто. Если, конечно, жуткую многозубую улыбку бабая кто-нибудь способен был назвать ободряющей. Для этого нужно было иметь воображение.

Нутто-Гнутто рванулся вперед. Таня и не предполагала, что массивный бабай способен развить такую скорость. Почти сразу он оказался между Рамапапой и Умрюк-пашой.

– Два сражающихся бабая – это сильно! Это душещипательно, как схватка двух дождевых червячков за один яблочный огрызок! – тараторил Ягун. – В одно мгновение Нутто-Гнутто вырывает мяч у Рамапапы и, стиснув запястье Умрюка, дарит свободу одиноким Пупперам! Освобожденный Гурий имеет вид полузадушенный, но благородный. По ходу дела Пуппер поднимает ручку и вяло шевелит пальчиками, приветствуя своих поклонников. Вот он – страстный английский темперамент! Горяч как мороженое! Поправив челочку, Пуппер вместе с Нутто-Гнутто атакует Агриппу. Он отвлекает дракона, вызывая огонь всех его глоток на себя, а Нутто-Гнутто точно и решительно забрасывает мяч в его среднюю пасть! Получай, фашист, гранату! Получи и передай другому! Вспышка! Оглушительным чихом бабая отбрасывает на сотню метров, но все уже свершилось! 6:5! Невидимки проигрывают лишь одно очко! Теперь для полного счастья осталось забросить только обездвиживающий мячик…

Таня, пытавшаяся добиться от своего покалеченного контрабаса хотя бы минимального послушания, внезапно перестала различать слова Ягуна. Они становились все тише и тише, словно кто-то постепенно убавлял звук. Вначале она решила, что это иссякает магия серебряного рупора, но почти сразу поняла, что дело в другом. И ей стало жутко, потому что именно в эту минуту она начала ошущать боль.

Локон Афродиты в кармане у Тани раскалился настолько, что прожег комбинезон. Жар достиг тела. Боль была невыносимой, точно в кожу вгрызлось раскаленное сверло. Она перестала что-либо видеть, слышать, понимать. Осталась одна боль. Не думая ни о чем ином, Таня отпустила гриф контрабаса и схватилась за карман. В ту же секунду ураганный порыв ветра, возникший из ниоткуда, сбросил ее с контрабаса. Таня падала и сквозь белую клейкую массу, заполнившую ее сознание, понимала, что не сможет произнести подстраховочное заклинание и заклинание смягченного падения. В мыслях все путалось, мешалось. Не было ни страха, ни удивления. Ей почему-то казалось, что она падает не вниз, а вверх. И вообще не падает, а скользит по бесконечному золотому волосу, который сплетается с лучами солнца.

Внизу же или вверху – там, куда устремляется ее полет – дрожит металлическая мачта, к которой изредка привязывают резервных драконов. Странная, неостановимая сила притягивает Таню именно к этой мачте, хотя, следуя всем расчетам, упасть она должна была совсем в другой части поля. Она упадет, и мачта пронзит ее насквозь. Даже магии Ягге не залечить такой раны.

«Кто это меня сглазил? Аббатикова? Маланья Нефертити? Лизхен Херц? Энтроациокуль?» – мелькнуло у Тани на миг, но и это было уже как-то неважно. В конце концов, так ли обязательно знать, кто помог поставить последнюю точку, если нить твоей жизни все равно тянется с небес?

Бейбарсов с криком вскинул свою трость, но смог лишь немного приостановить падение Тани. Магия, противостоящая ему, была гораздо сильнее. Трость Бейбарсова треснула.

Силовая защита поля брызнула магическими осколками. Это Ванька разнес ее двойным Искрисом фронтисом и ворвался на поле на ревущем пылесосе. Стремительная точка пылесоса метнулась наперерез Тане. Ванька схватил Таню за запястье. Некоторое время пылесос был в свободном падении, а затем Валялкин газанул до упора. Длинная реактивная струя вырвалась из трубы. Двигатель взревел. Однако это ничего не изменило: магия была сильнее. Они как падали, так и продолжали падать. Разве что Ваньке удалось немного отклонить Таню от металлической мачты. Возможно, теперь им удастся упасть на песок и хотя бы выжить. Но не успела робко забрезжить надежда, как тетя Настурция поднесла к глазам лорнет.

– Нет, вы видели! Джон Вайлялька спасает эту авантюристку! И на чем? На пылесосе, который эльф-дворецкий украл у меня месяц назад! Его возмутило, видите ли, что я задержала старые ботинки, полагавшиеся ему за пятьдесят лет службы! – сказала тетя Настурция, обращаясь к Графину Калиострову.

– Возмутительно, мадам! Разделяю ваше негодование! Слугам совершенно нельзя доверять! – сказал Калиостров, все еще зелененький после предыдущего поцелуя и не совсем пришедший в себя. – И что вы собираетесь делать? Вернете пылесос себе, когда они

опустятся на поле?

– Ни в коем случае. Я верну его прямо сейчас. Сигналус багус заглушус! – мягко сказала тетя Настурция.

Произнесенные слова прозвучали совсем тихо. Искра, оторвавшаяся от кольца, была совсем слабой. Однако хватило и этого. Пылесос внезапно заглох. Могучая магия, не встречавшая более противодействия, вновь повлекла Таню к роковой мачте.

– Что вы сделали, мадам? – вежливо осведомился Графин Калиостров.

– Я выключила свой пылесос, чтобы это русское жулье не летало на чужой собственности! Запомните, друг мой: всегда надо устанавливать на магическую технику вербальные секретки! Угонщики нынче совсем обнаглели!

– Но они разобьются! – удивился Калиостров.

Тетя Настурция возвела глаза к небу и приложила руки к сердцу.

– Да видит Зевс, я никому не желаю смерти. Я всего лишь распорядилась тем, что принадлежит мне.

– Я уважаю ваши принципы, мадам! Не пожалеть пылесоса ради торжества справедливости! – с умилением сказал Калиостров.

Неумолимая сила влекла Таню к земле, с каждым мгновением разгоняя ее все больше. Мачта приближалась. Рука Ваньки с прежней настойчивостью сжимала ей запястье. И это несмотря на то, что на него проклятие не распространялось. Он вполне мог еще отпустить ее и подстраховаться заклинанием, но не делал этого. И упрямый же ты, Валялкин! И зачем она тебе?

Глава последняя

OMNIA VINCIT AMOR [8]

Кто-то смочил Тане губы и лоб мокрым полотенцем. Таня открыла глаза и увидела Медузию. Доцент Горгонова сидела у ее кровати на стуле. На коленях у нее была миска с каким-то остро пахнущим содержимым.

«Яблочный уксус и что-то еще в этом духе», – подумала Таня. За спиной Медузии угадывалась хлопочущая Ягге.

Медузия спокойно смотрела на Таню, ожидая вопросов. Начинать разговор первой она не спешила.

– Это вы? – зачем-то спросила Таня.

Медузия кивнула.

– Я в магпункте?

Снова кивок.

– Но еще в Магфорде или уже в Тибидохсе?

– В Магфорде. Матч закончился двенадцать часов назад, – уточнила Медузия.

– И кто победил?

– Об этом спорят до сих пор. Когда с тобой это случилось, Пуппер, Ягун и Бейбарсов размазали сборную мира, как масло по бутерброду. Пуппер забросил обездвиживающий мяч в пасть Агриппе.

– Тогда это победа!

Медузия поправила Танино одеяло и провела по нему ладонью.

– Увы, нет, Татьяна. В спешке Гурий перепутал глотки и метнул мяч не в среднюю пасть, а в одну из боковых! А тут еще надо было такому случиться – на Агриппу напал взбешенный Гоярын. Одурительный мяч, боюсь, скверно на него подействовал. Он вцепился Агриппе в левую голову – в ту самую, с мячом. И надо же было случиться, что этот проклятый мяч взорвался в пасти у Гоярына… В результате Гоярын отключился и целых два часа не мог шевельнуть даже глазным яблоком. Тарараху пришлось с ним повозиться. У Агриппы же заснула только одна голова и то почти сразу пришла в себя.

– Запутанно все как-то, – сказала Таня.

– Именно. Ситуация тупиковая. Теперь одни кричат, что победили невидимки, другие – что сборная мира, поскольку магия-то мяча досталась Гоярыну и вообще Пупперу надо было лучше соображать, в какую из трех голов забрасывать мяч. А поди там сообрази на месте! Там такая толчея была, что головы едва в узел не завязались, – проговорила Медузия с досадой.

Таня попыталась шевельнуть рукой, потом ногой. Тело слушалось неохотно, как чужое. Болела рука, болела ступня. Приподняться и посмотреть на себя Таня не могла, но интуиция подсказывала, что на этот раз обошлось без костеросток.

Воспоминания выплывали из тумана, и вместе с воспоминаниями приходили ужас и тоска.

– Почему я не разбилась? Там же была мачта! – спросила Таня.

Медузия ответила не сразу.

– Тебя подстраховал Ванька, – произнесла она после долгой паузы.

Таня вновь закрыла глаза. Вот сильные руки Ваньки обхватывают ее. Вот пылесос тянет ее вверх, а далее неведомая сила вновь влечет ее на обломок мачты.

– Да, но у него не получилось. Я помню, как заглох пылесос, – сказала она, восстанавливая прошлое из осколков. Осколки были острые и кололи память.