Повелительница снов - Ирина Дедюхова

Пока Варька торговала, мама и брат сидели дома молча и ждали ее как из-под Сталинграда. Когда мама открыла дверь, Варя увидела, что она вся измучилась. Варька спокойно сунула ей двадцать четыре рубля, и мама поняла, что голодная смерть им теперь не грозит.

— А завтра… пойдешь? — робко спросила мама.

— Конечно, такая жара стоит, что клубника в неделю отойдет. Старухи там говорят, что смородину почти не берут, а малину продавать не выгодно. Ты, мам, у соседей бидончик займи. Я бидончиками торговать попробую, так денежнее выходит, хоть и дольше получается.

Папа мучался неизвестностью на пригородных участках до вечера. Но, приехав с работы домой, застал мирную картину с обильной пищей. Сергей объявил родителям, что назавтра пойдет торговать с Варькой, за это они после рынка кое-куда зайдут выпить пива. У папы с мамой просто гора с плеч свалилась! Сережину тираду они восприняли как невинную детскую шутку.

С Серегой торговля пошла веселее. Никто на них пальцем не показывал, все, наоборот, вокруг умилялись на деток, которые уложили ягодки одна к другой, да еще пошли и продали. Серега быстро вошел во вкус и не давал Варьке сбивать цену. Он бегал за мороженым, и они стояли до самой настоящей цены. Вначале Варька думала, что к ним подходят чаще других только из-за отборной ягоды, но потом поняла, что даже в своих маках она очень выгодно смотрится на фоне старух в платках. Поэтому она расправила плечи, подняла грудь и стала радостно всем улыбаться. А до этого она на каждого, кто к ней подходил, смотрела настороженно, из-подо лба, будто готовилась к драке. Стоявший рядом Сережка никаких вольностей по отношению к сестре от вольно шатающихся по базару мужчин не допускал, билетное рыло к ним больше ни разу не подходило, поэтому клубника в тот сезон прошла самым выгодным образом. На пиво они, конечно, не тратились, потому что других нужд и хозяйственных дыр у мамы оказалось очень много. А в августе они с Серегой даже вишни продали ведра три на школьное обмундирование. Но почему-то Варе не понравилось, что ее домашние, похоже, вошли во вкус. По осени папа вырубил две яблони, и освободившееся пространство они всей семьей принялись засаживать клубникой в ожидании предстоящих барышей.

С приобретением машины у них появился самый настоящий семейный досуг. Раньше для выездов на природу их семья пользовалась папиной служебной машиной, но ездить на рыбалки с папиными сослуживцами маме было уже невмоготу. Строители сильно напивались, им было безразлично в какой водоем и в каком виде лезть за рыбой с сетями, в которых они все время запутывались. Рыбу они вылавливали крайне редко, утверждая, что их влечет сам процесс рыбалки. Рыбу они покупали у местных жителей за недорого, потому, что уха к водке была весьма кстати. Вместе с ними пил и шофер, поэтому мама очень беспокоилась о безопасности их дорожного движения.

Теперь они отдельно от горластых нетрезвых мужчин, громко рассуждавших о центральных коллекторах и осадках фундаментов, ездили только своей семьей за грибами. Папа, правда, попытался увлечься охотой, подбиваемый к этому планово-техническим отделом своего управления, но мама решительно пресекла эти поползновения от семейного отдыха.

Варя и папа ничего не понимали в грибах. На Дону водились только шампиньоны и бледные поганки. После того, как несколько семей у них на хуторе отравились бледными поганками, перепутав их с шампиньонами, в обилии росших на коровьих лепёхах, папа вообще решил грибы в рот не брать. Что, в самом деле, жрать нечего, что ли? Но мама по своей Сибири помнила, какая это славная штука, если пожарить с масличком. Она вырвала страничку из книги «Домоводство» и заставила Варьку и папу внимательно изучить картинку с белыми, груздями, рыжиками, маслятами, подосиновиками и подберезовиками. Другие грибы она срывать им запретила. Но перед отъездом из лесу ей все равно приходилось внимательно перебирать их корзины, поганок там было все равно очень много. Отдых несколько омрачался тем, что маме приходилось подолгу выкликать их из лесу. Варя и папа, прекрасно ориентировавшиеся в степи, совершенно терялись в лесу. Варя ходила вместе с отцом, потому что слух у нее был отличный, и она сразу различала нервные мамины крики, да и сама могла заорать так, что отвечали из соседних деревень.

Однажды они вышли к болоту, на котором росло множество крупных ярко-красных бусинок клюквы. Клюкву мама покупала на базаре, поэтому они решили собрать для нее немного, чтобы она лишний раз не тратилась. Собирая клюкву, Варя почувствовала, что на нее кто-то внимательно смотрит. Она подняла голову и рядом с собой увидела смешную мокрую птицу, которая, наклонив головку, уставилась на нее блестящим черным глазом. Они смотрели друг на друга, наверное, с минуту. Было тепло, опускались сумерки, где-то стрекотала какая-то пичуга, у Вари во рту таяла созревшая клюква, и на нее пялилась серая птаха! А рядом стоял сосновый бор с перешептывающимися, клонившимися друг к другу соснами. И в какой-то миг цапля вся собралась и, сделав несколько шажков ножками-палочками, распахнув крылья, взлетела…

Никогда так близко Варя не видела, как начинается полет. В это мгновение она вдруг поняла, что тоже сможет летать, если только чуть-чуть оторвется от земли… Все прежние сны заговорили в ней, как же долго она была на земле! Она подошла к отцу и заявила, что ей нужна палка, с которой бы она ходила по лесу. Она задумчиво приглядывалась к деревьям, прислушиваясь к голосам, заполнившим вдруг ее душу. Наконец, по дороге к машине она нашла небольшой осинник. У папы был нож, и он срезал ей требуемую ветвь. Варя ножом сделала зарубку на ее основании, ей это для чего-то было очень надо. Дома она тщательно, любовно обрабатывала зеленоватую с терпким запахом древесину. Потом установила палку для просушки, следя, чтобы рядом с ней почти не открывали форточку. Родители не обращали на это внимание, потому что считали, что самое опасное в жизни их дочери далеко позади.

Когда обильными мостами пошли грибы, наступила осень, и Варя пошла в девятый класс. Но что-то не то с ней сделало общение с природой. Она стала рассеянной, невнимательной на уроках, а в переменку, пристроившись у окна в школьном коридоре, тихонько бурчала себе что-то под нос, царапала на листике бумаги неровные строчки. В те годы она все время так писала стихи, потом складывала их в кармашек фартука, из которого они выпадали, и терялись безвозвратно.

Тихо, капелька за каплейНаш земной уходит срокСерою болотной цаплейСредь нехоженых дорог.Думаю, что все успею,А остался только миг,Крыльев взмах — и, выгнув шею,Посылает птица крик.Неуклюжая нескладностьС несуразностью в крови,Почему всего лишь странностьНе прощается людьми?Серая сырая цапля,Как смешна она в болоте!Ничего не увидать в ней,Птицу видно лишь в полете.Навсегда ты улетаешь,Слез о нас не льешь напрасно,С нами ты родства не знаешьИ земному не подвластна.В Царстве Божьем всех нас примут,"Прочь, юродивый!" — не скажут,И терзанья не отринут,В утешеньи не откажут.Сожалея об ушедших,Чья душа уже крылата,Нам с терпением и веройО живых подумать надо.

КОЕ-ЧТО О ЧИСТОПИСАНИИ