Год грифона - Диана Джонс

— Ага, Блейд, Кит, Калетта, а теперь еще и ты, и все обещают вернуться к ужину! — сказала Мара. — Ну ладно, все равно сегодня ужин запоздает. Я не смогу колдовать над едой, пока не разберусь с этими шмотками — и с этим Анджело.

Дерк чмокнул жену на прощание и поспешно сбежал, пока она не отправила разбираться с Анджело его самого. С крылатыми детишками Мара управлялась куда лучше.

— По крайней мере, разомнешься как следует, — сказал он Денди, когда могучие рыжие крылья коня понесли их на север. — Это твой последний нормальный полет перед путешествием.

— Знаю, — мрачно ответил Денди. — И меня совсем не радует, что придется целую неделю провести на корабле. А тут еще эта морская болезнь! Кстати, ты точно знаешь, что лошадей не тошнит?

— Бабушку свою поучи, — ответил Дерк. — Ничего, всех лошадей мы разместим на палубе. Если тебя начнет тошнить, просто возьмешь и немного полетаешь — если, конечно, шторма не будет.

— А вдруг меня в море смоет? — испугался Денди.

— Упадешь в море — плыви! — сказал Дерк. — И жди, пока кто-нибудь не бросит тебе веревку. Лошади все умеют плавать.

— Ага, — нервно сказал Денди. — А вдруг я — исключение? Я ведь никогда не пробовал!

Пока Денди летел на север, еще дальше на севере, в королевстве Лютерия, король Лютер внезапно отменил обычные приготовления к придворному ужину в Большом зале и вместо этого устроил скромный семейный ужин в Малой столовой. Он задумал это еще днем, увидев, как украдкой пробирается в Большой зал опоздавшая к обеду Изодель.

«Она встречается с неподходящим ухажером!» — невольно подумалось Лютеру. Он почти сразу устыдился этой мысли. Лютер прекрасно знал, что любой мужчина, который хоть раз видел Изодель, немедленно становился ее потенциальным ухажером, подходящим или неподходящим — это уж как повезет; но знал он также и то, что до сих пор Изодель никого из них не поощряла. Вернее, он был в этом практически уверен. Ну а вдруг?! Ведь рано или поздно появится кто-то, кому она ответит взаимностью! И Лютер мрачно предвидел, что это наверняка будет кто-то совершенно неподходящий. Он просто не понимает свою дочь, вот в чем проблема. Он вообще не понимает своих детей. Вот и Лукин уже несколько недель от него почему-то прячется. А остальные четверо носятся с какой-то тайной и то хихикают по углам, то стремглав уносятся прочь, когда он к ним приближается…

Лютер считал, что в этом есть изрядная доля вины мистера Чесни. Ведь это из-за его туров жена Лютера, королева Ирида, ушла от мужа и поселилась вместе с детьми в тайном убежище — ради безопасности. Когда туры прекратились, Ирида вернулась к нему, сказав — и Лютер ей верил, — что ушла только из-за туров и на самом деле она его любит. Это позволило ему восстановить связь с детьми. Но трещина осталась. Видимо, именно из-за этой трещины он теперь чувствовал, что все его шестеро детей сделались ему совершенно чужими.

Именно поэтому Лютер так заботился о том, чтобы все его дети сидели дома и не имели возможности снова улизнуть от него. И увидев, как неуловимый Лукин скрылся за углом вместе с Изоделью, король отдал соответствующие распоряжения. Повара и слуги остались очень недовольны, но дело того стоило.

Двадцать минут спустя семейство собралось в Малой столовой за просторным столом, накрытым слегка пожелтевшей и потертой скатертью и сервированным слегка побитой и потрескавшейся посудой. Все постарались одеться потеплее — каменные стены Малой столовой дышали сыростью, несмотря на спешно разожженный камин. Одежда на всех собравшихся была уже не новая. Король Лютер оглядел их и вздохнул. Конечно, хотелось бы, чтобы королевство могло позволить себе одевать правящее семейство хоть чуть-чуть поприличнее… Вот, к примеру, разве Изодели к лицу это синее шерстяное платьишко и изношенная шелковая шаль? Да и маленькой Эмане, которая обещала с годами сделаться такой же красавицей, как Изодель, не помешало бы новое платье, а не старое тряпье, из которого выросли две старших сестры. А уж мальчишки… Но тут он встретился взглядом с испуганными глазами своей жены и осознал, что вся семья почему-то ужасно встревожена этим внезапным семейным ужином.

— Да успокойтесь вы! — сказал Лютер. — Не съем я вас.

Он пробормотал положенную благодарственную молитву и сел за стол. Все, кроме Лукина, отодвинули стулья и тоже сели. А Лукин почему-то так и остался стоять рядом с матерью.

— Садись, Лукин! — приказал отец.

Лакеи внесли толокняный суп — надо сказать, что толокно было основой дворцовой диеты, отчасти из бедности, отчасти по традиции. Лукин как-то странно, боком обогнул угол стола, пробираясь к пустому стулу рядом с королевой. Желтоватая скатерть приподнялась. Принцесса Эрола, сидевшая по другую сторону от пустого стула, как-то странно встряхнула рукой — и Лукин оказался сидящим. Но король Лютер мог бы поклясться, что перед этим Лукин на мгновение исчез. Впрочем, он был не вполне уверен: в решающий момент Лукина загородил от него слуга, наклонившийся, чтобы поставить супницу на стол.

«Этот негодник опять занимается магией! — подумал король. — Сколько раз ему говорил!» Однако решил не нарушать теплую семейную атмосферу. Он принялся за суп и дружески спросил у Изодели, как она провела день.

Судя по лицу принцессы, она предпочла бы, чтобы отец спросил о чем-нибудь другом.

— Я… это… я очень славно прогулялась с Эндимионом. Мы с ним долетели до гор…

— Так ты из-за этого опоздала к обеду?

Изодель густо покраснела.

— Да, — призналась она. — Эндимион время не рассчитал…

Поскольку Изодели явно было не по себе, король Лютер решил больше ее не мучить. Он обернулся к младшим сыновьям и задал тот же вопрос им. Лириан ответил, что утром они занимались.

— А вот после обеда было куда интерес… — начал было Логан, но ойкнул и замолк на полуслове.

Королю Лютеру показалось, что принцесса Эмана ткнула брата вилкой, хотя подобное поведение было ей совершенно несвойственно.

— Я только хотел сказать, — продолжал принц Логан, сердито покосившись на сестру, — что мы очень здорово поиграли в прятки!

— Трепло! — буркнула Эмана.

— Я так понимаю, что вы играли где-то в таком месте, куда вам лазить не положено, — снисходительно сказал король и повернулся к Эроле.

Лукин, сидевший рядом с Эролой, к супу так и не притронулся.

— В чем дело, Лукин? — спросил король. — Или ты не голоден?

Дети явно всполошились. Они испуганно переглянулись между собой и с матерью, и наконец Эмана сказала:

— Он просто не любит толокняный суп.

— Да, он мне сам об этом говорил! — подтвердил Лириан с таким облегчением, что король был озадачен. — Сегодня утром.

— Это когда же? Во время занятий? — поинтересовался король.

Лириан побледнел.

— Н-нет… За завтраком. Да. За завтраком, наверно…

— А что, Лукин сам за себя ответить не может? — спросил Лютер.

Снова переполох. Наконец королева Ирида сказала:

— Дорогой, мне кажется, Лукин каким-то образом сорвал себе голос. Я очень из-за него беспокоюсь.

— Уж не проделал ли он новую магическую дыру, на этот раз в собственной глотке? — сердито осведомился король.

— Ох, ну что ты, нет, конечно! — испуганно ответила Ирида.

Физиономия принца Логана внезапно сделалась хитрой.

— Но он все равно занимался какой-то магией. Наверно, в этом все дело.

Отец взглянул на принца, и хитрое выражение лица мальчишки сменилось испуганным.

— Ну, знаете, как бывает, выпьешь что-нибудь случайно, а это оказался магический настой, — заторопился он. — Допустим, он был коричневый, и Лукин подумал, что это кофе…

Король по-прежнему не сводил с него глаз, и парень в отчаянии добавил:

— Или бульон. Может, это и был обычный бульон. Только очень крепкий и горячий…

— Что ты мелешь? — спросил Лютер.

— Да так, опять выдумывает ерунду какую-то! — сказала Эмана и грозно покосилась на Логана.

— Ничего я не выдумываю! — ответил Логан. Он, похоже, готов был разрыдаться. — Я всегда говорю только правду! Лукин заставил меня поклясться, что я никогда не буду врать, еще в прошлом году.

Это заставило отца снова перевести взгляд на безмолвного, неподвижного Лукина.

— Знаете, матушка, — сказала вдруг Эрола, — мне кажется, будет лучше, если я отведу Лукина в его спальню. И уложу его в постель. Мне кажется, он плохо себя чувствует.

— Великолепная мысль! — воскликнула королева Ирида с подозрительным энтузиазмом.

— Минуточку! — сказал король Лютер, когда Эрола отодвинула стул, чтобы встать.

Он был бы круглым идиотом, если бы не догадался, что его семейство пытается что-то скрыть от него, а идиотом король Лютер не был.

— Лукин, прежде чем ты уйдешь, подойди-ка сюда и дай мне взглянуть на тебя поближе.

Домочадцы Лютера безнадежно переглянулись. Скатерть в том месте, где сидел Лукин, снова вздыбилась. У Эролы с Лирианом лица сделались напряженные и отсутствующие, а Лукин вскочил со стула и как-то странно, рывками, обошел стул Эролы сзади. Дойдя до стула Лириана, он опять на миг исчез из виду, но тут же возник вновь и принялся быстро продвигаться вперед. Его продвижение сопровождалось поднимающейся скатертью. И наконец принц послушно остановился рядом со стулом короля.