Политическое цунами - Сергей Кургинян

Эксперты считают, что влияние исламистов в Тунисе неизбежно повысится. По данным военных аналитиков, на крайнем юге Туниса уже быстро растет активность АКМ, прежде всего в сфере наркотранзита из Нигера и Мали. Эти аналитики не исключают, что волна терактов исламистов, в последнее время участившихся в Алжире, может вскоре начать захлестывать Тунис.

Оценки прямого ущерба от протестных погромов составляют более $5 млрд. В результате разгрома и разграбления предприятий в ходе «жасминовой революции» потеряно не менее 12–15 тыс. рабочих мест. Хотя большинство стран мира уже в марте разрешило туристическим компаниям продавать туры в Тунис, восстановления туристической индустрии не происходит. А это лишает страну не только еще одной (очень значимой) части рабочих мест, но и крупных доходов от ключевой отрасли экономики[212]. Экспроприированные активы бывшего правящего клана хотя и велики, несопоставимы с ВВП страны и не смогут поддерживать национальный бюджет сколько-нибудь долго.

В связи с этим нельзя исключить, что к выборам, которые назначены на 24 июля 2011 г., страна подойдет в состоянии резкого падения уровня жизни населения, острого разочарования результатами «жасминовой революции» и нарастающего идеологического вакуума. Что вскоре может предопределить политический выбор Туниса между «исламской демократией» и военной диктатурой.

Марокко

Королевство Марокко, получившее независимость от Франции в 1956 г., много лет характеризовалось сравнительно высокой внутриполитической стабильностью. Единственный крупный внешний конфликт — борьба Фронта ПОЛИСАРИО за возвращение аннексированных королевством в 1975 г. территорий бывшей испанской колонии Западной Сахары, — начиная с середины 80-х годов, после строительства на границе Западной Сахары так называемой «Марокканской стены», резко снизил влияние на внутриполитическую жизнь страны.

Основой стабильности Марокко стали достаточно высокие валютные поступления от внешней торговли (Марокко — крупнейший в мире экспортер фосфоритов, в широких масштабах экспортируются текстиль и продукция рыболовства) и туризма, а также социальная политика «полуконституционной» монархии, обеспечивающая сравнительно высокий для Африки уровень жизни и достаточно широкий доступ основной массы населения к медицине и образованию. При этом специалисты подчеркивали, что Марокко — одна из немногих стран, в которых почти полностью ликвидированы предпосылки для этноплеменных конфликтов между доминирующими арабами и берберами (составляющими около 40 % населения страны). Кроме того, существенным фактором политической устойчивости страны являются договоры о стратегическом союзничестве с Францией и США (в 2004 г. Марокко получило статус главного союзника США, не входящего в НАТО).

При этом Марокко — страна глубоко исламизированная (ислам — государственная религия, мусульманами считают себя почти 99 % населения). По этой причине, как считают многие эксперты, Марокко стало одной из основных территорий базирования «Аль-Каиды в странах исламского Магриба» (АКМ). Отмечается, что в годы войны СССР в Афганистане и позже (с 1979 г. до, по крайней мере, 2003 г.) королевская внешняя политика фактически солидаризовалась с «афганским джихадом», причем «более 70 % мечетей страны не контролировались министерством по делам хабусов и ислама, вели радикально-исламистскую проповедь, а также занимались распространением джихадистской литературы и приемом и распределением финансовых средств, поступающих из-за рубежа для поддержки джихада»[213].

Эксперты подчеркивают, что АКМ, наращивая свою активность в Магрибе и странах Сахеля, все предыдущие годы практически не проводила никаких крупных акций в самом Марокко и тем самым фактически не доставляла власти королевства никакого политического беспокойства.

Такое беспокойство возникло лишь в конце 2010 г., когда члены АКМ, по данным марокканских спецслужб, стали включаться в манифестации населения против повышения цен на первоочередные продукты питания и когда выяснилось, что влияние исламистов растет в низовом составе армии.

В середине октября 2010 г. глава МВД Марокко Тайеб Шеркауи объявил об аресте группы из 34 человек, занимавшихся наркотрафиком и связанных с АКМ.

5 января 2011 г. Шеркауи объявил об аресте на юге страны террористической группы из 27 человек, которая была связана с АКМ и аналогичными группами в Европе. При этом был захвачен крупный арсенал оружия: 33 автомата Калашникова, 3 пулемета, 4 гранатомета РПГ-7, 82-мм миномет, большое количество боеприпасов, а также топографические карты района мароккано-алжирской границы. 6 января марокканская газета «Экономист» сообщила, что среди арестованных есть «боевик АКМ, которому было поручено создать тыловую базу на юге страны, а также подготовить план терактов на территории королевства», и что четверо участников группы были арестованы близ границы с Алжиром, куда они намеревались перебраться. А 12 января Т. Шеркауи объявил, что марокканские спецслужбы арестовали пятерых военнослужащих по подозрению в содействии ввозу на территорию страны перечисленного выше оружия.

Эти события особенно встревожили власть королевства в связи с близкими тунисскими и затем египетскими примерами. Однако протестный потенциал в стране определяется не только повышением цен на продовольствие (король Моххамед VI уже пообещал выделить на продовольственные дотации почти $23 млрд.). При населении Марокко около 35 млн. человек в стране каждый год заканчивают университеты около 500 тыс. человек, причем не более 10 % из них находят работу в течение года[214]. Эта протестная масса не только социально активна и амбициозна (большинство выпускников считает достойными себя лишь должности госчиновников, высокооплачиваемых и обеспеченных дополнительными социальными благами). Молодежь, во-первых, широко использует возможности Интернета и, во-вторых, в силу особенностей национальной системы высшего образования, в основном глубоко исламизирована.

В связи с этим нужно отметить, что в протестные акции, наряду с пользователями Facebook, сразу включилось весьма влиятельное в Марокко исламское движение «Справедливость и благочестие», которое приветствовало события в Тунисе и Египте, потребовало от власти срочных демократических изменений и заявило: «Несправедливо, что основные богатства страны принадлежат меньшинству».

Протестные акции нарастали. 31 января двоюродный брат короля принц Мулай Хашим, регулярно критикующий с «социал-демократических позиций» королевскую власть и потому получивший прозвище «красный принц», в испанской газете «Эль Паис» заявил, что «пока Марокко не достигло того уровня социальной и политической напряженности», который вызвал крупные эксцессы в Тунисе и Египте, однако не исключил, что «в будущем королевство может пойти вслед за ними».

Протесты продолжались. 14 февраля М. Хашим заявил марокканской прессе, что «народный гнев не выбрал в качестве цели монархию… Но молодежь, отчаявшаяся из-за отсутствия жизненных перспектив, политических игр без ее участия, произвола спецслужб и разгула коррупции, может найти мотивы для восстания, которое может быстро радикализоваться с учетом сложности страны».

20 февраля две партии правительственной коалиции — Социалистический союз народных сил и Народное движение — заявили, что власть должна выработать четкий календарь политических реформ в стране. В этот же день в Марокко прошли многотысячные манифестации с требованиями пересмотра Конституции и ограничения королевской власти, а также проведения масштабных социально-экономических реформ. В ряде городов манифестанты вступали в столкновения с полицией. По официальным данным, погибли 5 человек, были разграблены или сожжены 33 государственных здания, 24 банковских учреждения, 50 магазинов и 66 автомашин[215]. В ходе этой манифестации было объявлено о создании оппозиционного «Движения 20 февраля», намеренного добиваться кардинальных конституционных реформ.

21 февраля король Мохаммед VI заявил о том, что он привержен продолжению структурных реформ и что его высшая цель — «обеспечение условий для достойной жизни всех марокканцев, и особенно малоимущих, а также реализация всеобъемлющего развития, позволяющего создать продуктивные рабочие места для молодежи»[216]. Однако в этот же день полиция силой разогнала группу молодежи, устроившую сидячую забастовку в центре Рабата.

После этого по мере того, как власть начала «заливать деньгами» низовой протест, а полиция и спецслужбы ужесточили контроль за организаторами манифестаций, протестная волна пошла на спад. И прибывший в Марокко помощник госсекретаря США по политическим делам Уильям Бернс 27 февраля заявил в Рабате, что Марокко — это успешная «модель реформ и демократизации»[217].