Сборник 12. На посошок - Рэй Брэдбери

Я сосредоточился и уже вскоре, прислушиваясь к их речам и наблюдая за движениями их губ, смог восстановить всю картину.

Год назад обед закончился катастрофой. С багровым лицом, в самом дурном расположении духа глава семейства, не доев, выскочил из-за стола, мать бросилась за ним вдогонку, умоляя вернуться, а сын не торопясь допил вино в полном одиночестве, заплатил по счету и незаметно удалился.

Мне показалось, что по сравнению с прошлым январем все Робинсоны (так называл главу семейства метрдотель) несколько помолодели. Год назад я наблюдал, как сменяли друг друга потрясение, ужас, неверие и, наконец, злость, переходящая в бешенство. По крайней мере, так было с отцом. Его лицо багровело все сильнее, в то время как жена его все больше бледнела, а лицо их сына, позаимствовав, видимо, красок у каждого из родителей, пошло от смущения пятнами.

Слишком поздно, только увидев, как подавлены родители его правдивым повествованием, сын понял тогда, что исповедь не всегда приносит пользу душе.

А сейчас я сидел в ожидании и подсчитывал количество бокалов вина, выпитых отцом для укрепления воли и раскрепощения речи. К тому моменту, когда он, подавшись вперед, заговорил, он уже почти сиял и выговаривал слова так тщательно, что мне очень легко было читать их по губам.

— Послушайте, что я вам скажу, — начал он. — Поверьте, мне есть что сказать. — Он добавил вина в их бокалы. — Вы помните, как мы обедали в этом же ресторане, это было на прошлый Новый год, а сейчас скоро Рождество, да? Ну так вот… В тот раз ты, Рональд, поведал нам с матерью правду о своей жизни. Сказать, что ты убил нас своим рассказом, значит не сказать ничего! Конечно, мы и сами кое-что подозревали, но тут уж пытаешься оставаться в неведении. Надеешься все еще, что в нашей семье подобные вещи попросту невозможны! Однако, когда мы познакомились с некоторыми из твоих друзей, мы были просто раздавлены, будто на нас вдруг свалился тяжеленный сейф! Я нисколько не преувеличиваю. Мне понадобился месяц, чтобы прийти в себя, месяц ночей без сна и горьких размышлений. И тут в один прекрасный день, в конце марта, на меня упал еще один сейф. Но это был изумительный, невероятный удар. Вдохновляющий! Я ведь был как крыса в лабиринте, из которого нет выхода. Ведь ты наш единственный сын! Бесполезно было убеждать тебя жениться, завести детей. Не знаю, часто ли подобное случается в законных браках. Уверен, что случается, только мы никогда не знаем об этом или узнаем после развода. Во всяком случае, после нескольких неудачных попыток я понял, что торговаться с тобой насчет будущего бесполезно, ты просто не слушал.

Молодой человек поставил на стол пустой бокал.

— О господи, папа, переходи наконец к делу!

— А что, я говорю очень длинно? — удивился отец.

— Да, мой дорогой, немножко, — сказала его супруга. — К чему ты клонишь?

Отец опустил голову в некотором смущении, потом поднял ее и вновь наполнил вином бокалы.

— Сейчас ты все поймешь! Ты знакома с моей секретаршей мисс Гилхэм?

— Хорошенькая такая, с длинными ногами? — уточнила госпожа Робинсон.

— Заметила, значит.

Отец снова наклонил голову, краска залила его лицо.

— Кажется, я понял, куда ты клонишь! — сказал молодой человек.

— Ничегошеньки ты не понял!

— А вот я поняла! — вставила жена.

— И ты ничего понять не могла! Все не так просто, как вы думаете. Я предоставил ей годичный отпуск с сохранением содержания.

— Это еще зачем? — озадаченно спросила жена.

— По уходу за ребенком. Моим.

— Продолжай-ка! — воскликнула жена.

Но он был уже на ногах.

— Сейчас вернусь, — сказал он и двинулся в направлении туалета, оставив жену и сына в таком состоянии, как будто очередной огромный черный сейф должен был свалиться на этот раз на них.

— Господи, — воскликнул молодой человек. — Похоже, он спятил!

— Если бы так… — сказала мать.

Они молча сидели в ожидании, пока отец не вернулся, сел за стол, выпил еще вина и сказал, не глядя на них:

— Ну?

— Что ну? — спросил сын. — Это же надо! Бросил бомбу и тут же скрылся в туалете! Ты что, решил нас разыграть? Рассказать такое нам по отдельности — и то было бы скверно. Но сразу мне и маме!

— Я просто не мог иначе, — признался отец. — Смотреть вам в глаза один на один — это было бы для меня пыткой. А сейчас, прежде чем вы скажете что-нибудь еще…

— Пока что мы не сказали тебе ни слова, — горько усмехнулась жена.

— Я не собираюсь уходить из дома или брать развод. Я люблю тебя так же, как и прежде, и буду видеться со своей секретаршей не чаще раза в неделю и то лишь для того, чтобы передать ей чек…

— Я тебе не верю, — отрезала жена.

— Я больше и пальцем не коснусь этой женщины. Ребенок должен родиться вскоре после Рождества, прекрасное время. И всего прекраснее — это мальчик!

Улыбаясь, он откинулся на спинку стула, ожидая их реакции.

Жена только вздохнула и помрачнела, но не сказала ничего. Сын отодвинул сиденье от стола и швырнул салфетку в тарелку.

— Ты что, решил таким образом меня уязвить?

— Это только ответная мера. Я не могу жить без будущего. Я был чертовски несчастен. И по тому я должен был как-то отреагировать на твое поведение! И тут меня осенило: нужно начать новую жизнь, найти подходящую женщину, пусть родит мне мальчика, я дам ему свое имя, и лет через двадцать — бессмертие! Новая семья, дети. О небо, с этим миром снова все будет в порядке!

— Неужели эта дура могла согласиться с твоей безумной идеей? — воскликнул сын.

— Она не дура, и она согласилась. Симпатяшка. Она сразу же осознала всю глубину моей депрессии, почувствовала, что, имея живого сына, я превратился в обитателя кладбища! И она знала, как нужно крикнуть: «Лазарь, иди вон!»[57] И я покинул кладбище. Через двадцать лет мне будет под семьдесят, это совсем неплохо, в семьдесят быть счастливым! Разумеется, мальчик будет носить мою фамилию. Не бойся, встречаться с ним тебе не придется. Осталось прояснить всего несколько моментов. Сможем ли мы жить после этого так же, как жили прежде? Не разлюбит ли меня жена? Станет ли общаться со мною мой старший сын? Я очень надеюсь, что ваши ответы будут продиктованы пониманием и любовью. А вот и наш десерт.

И пока отец брал у официанта тарелочку с земляничным тортом, сын обратился к нему:

— И как же ты хочешь назвать этого… этого… — Он запнулся и покраснел.

— Ублюдка?

— Нет!

— Ты хотел сказать «этого ублюдка». Говори, не стесняйся.

— Ублюдка!

— Полегчало? Не стану скрывать, я уже нашел для него подходящее имя. Я назову его Максимилианом!