Том 2. Вторая книга рассказов - Михаил Алексеевич Кузмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот и отлично. На что лучше? – обрадовался Саша.
Через несколько дней наши молодые люди звонились у дверей, лишенных всякого обозначения живущих, по скромной лестнице. Только после третьего звонка изнутри раздался опрос посетителям, дверь полуоткрылась, придерживаемая цепью, выпустив запах постного масла, так как была среда, и снова захлопнулась.
– Кажется, не намерены нас пускать, – нетерпеливо заметил Виктор.
– Подождем немного, кажется, идут.
Действительно, шаги снова приблизились, и на этот раз гостей впустил в жаркую прихожую босой молодец. Не снимая с них пальто, он повел их в комнату, сказав:
– Ольга Ивановна сейчас выйдут, они ждали вас.
– Новое дело! Кто это нас ждал здесь? – сказал Виктор, оглядывая красную бархатную мебель, олеографии по стенам и дорожки по всему блестящему полу. Две двери были плотно закрыты, и ручки ярко блестели, вычищенные. За стеной тикали громко несколько часов, и наконец не в раз раздалось различных три звона.
– Что у них, часовой магазин, что ли? Мне это начинает надоедать! Послушайте, да хозяева дома или нет?!
Молодец, тотчас высунувши голову в дверь, будто он все время тут близко и караулил, сказал шепотом:
– Обождите, они сейчас выйдут, – и снова бесшумно скрылся. В ту же минуту из другой двери вышла высокая, полная женщина в открытом капоте; на плечах она придерживала небольшой красный шелковый платочек, который все сползал, оставляя шею и часть груди обнаженной. Она тотчас заговорила тихо и нараспев:
– Здравствуйте, господа, а мы вас вчера поджидали; Феклуша мне давно сказывала, я все ждала, а сегодня уж и не чаяла, соснула малость. Ну как вы съездили? Здравствуй, Андрюша, милый… Ax!.. – вдруг вскрикнула она, подойдя вплотную к Иосифу и подняв на него выпуклые близорукие глаза. – Что же это такое?.. Кто же вы?.. Господи Исусе! Степан! Степан!
Красный платочек совсем упал на пол, так что женщина уже полными руками только закрывала шею и грудь.
– Простите, вы принимаете нас за кого-то другого, а мы просто пришли к вам по делу, хотели купить икону, но, кажется пришли не вовремя. Простите, мы придем в другой раз, когда господин Зыков будет дома.
Ольга Ивановна уже подобрала платочек, отчаянно и неумело вопрошая глазами снова появившегося босого молодца, что делать.
– Какую икону?.. это в лавке… к Якову Захарычу… Я ничего не знаю…
– Насчет икон – это на Загородный пожалуйте, – твердил и молодец.
– Нет, нам сказали, что на дому именно, а не в лавке.
– Кто же это вам сказал, позвольте полюбопытствовать.
– Да уж кто бы ни сказал, да сказал.
Из-за другой двери послышалось шипенье, но не часов уже. Ольга Ивановна, прислушавшись, спросила:
– Тебе Захарыч говорил? Я ничего не знаю… да кто же вы-то будете? В себя прийти не могу… кто вас послал?
– Наши фамилии: Озеров и Пардов, а зовут нас: Виктор Михайлович и Иосиф Григорьевич, – проговорил Иосиф.
Женщина повторила, будто что вспоминая:
– Пардов… Пардов… Боже мой, где же я это слышала? – Потом, вскинув глазами, спросила с запинкой: – Простите, это не вашу тетушку убили год тому назад?
– Да, это у нас случилось несчастье.
Как-то некстати просияв, хозяйка воскликнула:
– Вот как отлично! Вот как чудесно! Значит, мы с вами знакомы, я много о вас слышала.
– От кого же?
– От Парфеновой Марины, помните? Как бы она рада была вас видеть, поговорить с вами! Из одних вы мест, там и у нее случилось несчастье…
– А где она? Я сам бы охотно увиделся с нею. Улыбнувшись весело, Ольга Ивановна сказала:
– Где она? Марина! Маринушка! выдь сюда: здесь свой! – и, обратясь к Иосифу, продолжала: – Она у нас живет, Парфен-то мне братом будет, а Марина племянницей, вот и знакомство будет. Выпейте чаю, обождите; как молодцы придут за обедом, накажу им, чтобы Якова Захарыча известили, он живо явится, вы и поговорите с ним о деле, а пока с нами побеседуйте, право. Да где же Марина-то? Степан, ладь чай скорее!
– Готовлю, – отозвался Степанов голос из кухни.
В двери, подпрыгивая и семеня ногами, вошло небольшое существо в ярком платке поверх кокетливо растрепанной прически, оно шипело и делало приветственные жесты маленькими ручками, не то танцуя, не то приседая.
«Неужели Марина так изменилась?» – подумал Пардов, но хозяйка перебила его мысли, заявив:
– А вот Феклуша, родственница наша, будьте знакомы. Иди, мать, готовь закуски, гости останутся. Мадеры не забудь выставить.
Феклуша, осклабившись, что-то прошипела, на что Ольга Ивановна ответила:
– После поспеем, ничего.
– Она – немая? – спросил Иосиф, когда Феклуша ушла.
– Немая? Нет; дырочка в небе с чего-то у нее сделалась, вот шип пошел и половины букв не выговаривает; мы ее понимаем; доктор говорит, можно вылечить, и тогда тотчас в Москву замуж ее отдадим, жених уж припасен.
Виктор вдруг громко рассмеялся; отчим глянул было на него строго, но хозяйка сама, раскатившись дробным и высоким смешком, проговорила:
– Смейтесь, смейтесь! Еще сами не задумайте ее у жениха отбивать; это просто, а Феклуша – невеста богатая, – и снова залилась. Смолкнув, она встала и, чинно поклонясь, сказала: – Милости просим закусить и чайку откушать!
– Напрасно, право, вы беспокоитесь, – начал было Иосиф, но та, снова кланяясь, повторила:
– Милости просим, не обидьте.
В столовой было еще не все готово, и Фекла со Степаном суетились, расставляя бутылки и тарелки с селедками, грибами, пастилой и пряниками. Окинув взором стол, Ольга Ивановна обратилась к гостям, прося их сесть, потом велела молодцу позвать Марину. За столом пили и ели, хозяйка подливала вина гостям и Феклуше, не забывая и себя, смеясь и болтая. Ей было лет 35; черты ее очень белого, без кровинки, лица были неправильны, но приятны; три родинки, темные влажные глаза, красный рот и черные, как смоль, волосы еще усиливали бледность лица, над которой не были властны даже выпитая мадера и жара в горнице; белыми, пухлыми руками она ежеминутно поправляла все сползавший красный платочек. Нечленораздельное шипенье Феклуши становилось более понятным обвыкшим несколько гостям. Говорили и смеялись о каких-то людях, приключениях, уловках, случаях, забывая, что новым посетителям мало известны все обстоятельства, делавшие положения смешными. Почти не заметили, как вошла Марина; покосившись на стол, она прямо подошла к Иосифу с Виктором и сказала:
– Вот кого не чаяла встретить! Бог привел. – Помолчав, прибавила: – Как супруга ваша, Екатерина Петровна, тетушка и барышня Софья Карловна?
– Ничего, благодарю вас, – отвечал Иосиф, смотря без улыбки на Марину, мало изменившуюся. Марина не вступала в общий разговор, а только пила, чашку за чашкой, чай с вареньем; больше ничего не пила