Аку-Аку - Тур Хейердал

— Не может быть!

Не называя имен, я рассказал ему о подаренных мне загадочных камнях. Он загорелся и тотчас спросил, где находится пещера. Но я мог только поделиться тем немногим, что сумел узнать, и добавил, что из-за суеверия островитян вход в пещеры для меня закрыт. Пока я говорил, патер Себастиан взволнованно ходил по комнате в своей белой сутане, потом он остановился и в отчаянии взялся руками за голову.

— Ох, уж это их суеверие! — вымолвил он. — На днях приходит ко мне Мариана и совершенно серьезно принимается уверять, что ты не человек. Суеверие засело в них так прочно, что с этим поколением уже ничего не поделаешь. Они чрезвычайно высоко чтят своих предков, и я их вполне понимаю. И ведь все они добрые христиане, но это суеверие сильнее всего!

Я услышал, что патер Себастиан до сих пор не смог переубедить собственную домоправительницу, почтенную Эрорию, упорно считающую себя потомком кита, выброшенного на берег залива Хотуити. Мол, она на все отвечает, что, хоть он и священник, его слово тут ничего не значит, потому что она знает об этом от своего отца, ему же рассказал его отец, который в свою очередь ссылался на своего отца, а уж тому ли не знать, как было дело: ведь он и был тем китом!

Мы пришли к выводу, что орешек будет нелегко раскусить. Не просто это — уговорить пасхальца проводить вас в такое место, которое охраняют бесы и злые духи. Патер Себастиан предложил мне взять у него святой воды — пасхальцы верят в ее силу, может быть они расхрабрятся, если мы окропим вход в пещеру? Да нет, пожалуй, патеру не стоит открыто вмешиваться в эту историю. Он сам признал, что кому-кому, а уж ему-то местные жители вряд ли станут поверять такие секреты. Но мы, конечно, будем поддерживать с ним непрерывную связь, он примет меня хоть среди ночи, если мне удастся побывать в тайной пещере.

Меня ставило в тупик это дикое суеверие разумных пасхальцев, но потом я вспомнил про наш собственный мир. Разве нет у нас двадцатиэтажных домов без тринадцатого этажа или самолетов, где за двенадцатым местом сразу следует четырнадцатое? Значит, кто-то верит, что число «13» заколдованное, с ним связан приносящий несчастье злой дух. Вся разница в том, что мы его не называем недобрым аку-аку… Разве нет людей, для которых дурная примета рассыпать соль, или разбить зеркало, или встретить черную кошку? Они, эти люди, верят в аку-аку, хоть и не пользуются этим словом. Так стоит ли поражаться тому, что обитатели самого уединенного в мире островка подозревают своих пращуров в колдовстве и верят, что тени предков, бродят среди их гигантских скульптурных портретов, которые даже мы, европейцы, во всеуслышание называем таинственными. Если сытый черный котишка, средь бела дня мирно шествующий по дороге, на кого-то нагоняет суеверный страх, что же тогда говорить о скелетах и черепах в мрачных подземельях острова Пасхи!

Суеверие пасхальцев — наследие далекого прошлого; из поколения в поколение передавалась вера в вездесущих злых духов. На острове есть моста, куда некоторые здешние жители вообще не решаются заходить, особенно ночью. Бургомистр и Лазарь озабоченно рассказывали мне, какой это бич для острова.

Подобно многим другим до меня я допустил серьезный промах, не учтя всех этих обстоятельств. Никакие доводы разума не могли погасить пламени суеверия — что бы я ни говорил, все было как о стену горох. Лесной пожар водой не затушишь, тут нужен встречный пал. Пламя — худший враг пламени, когда оно подчинено вашей воле. И, основательно поразмыслив, я пришел к выводу, что надо попробовать обратить суеверие против суеверия. Если они верят, что я общаюсь с предками, передам им от имени тех же предков, что отныне старые табу и проклятия отменяются. Я проворочался с боку на бок целую ночь, обдумывая свой план. Ивон, хоть и назвала его безумным, поддержала меня.

На следующий день у меня состоялась на каменистом склоне долгая беседа с бургомистром и Лазарем. Чего только я не услышал, пока морочил им голову. Сперва я, ничуть не греша против метины, рассказал, что отлично знаю секрет табу и что мне первому довелось плыть на пироге по Ваи По, подземному озеру в заколдованной пещере на Фату-Хиве. Рассказал, как я на том те острове пробрался в склеп завороженной пае-пае — и хоть бы что. Бургомистр и Лазарь слушали, вытаращив глаза. Они и не подозревали, что на других островах тоже существуют табу. Того, что я знал про эту древнюю систему запретов, вполне хватило, чтобы потрясти их, особенно когда я принялся пересказывать слышанные на Фату-Хиве истории о всяких бедах и ужасающих несчастьях, поражавших тех, кто нарушал табу предков.

Бургомистр побледнел. Поеживаясь и смущенно улыбаясь, он признался, что его мороз по коже дерет, когда он слышит про такие вещи. Ведь точно такие случаи происходят на острове Пасхи. И я услышал примеры: как целую семью поразила проказа, как акула отхватила руку человеку, как сильнейшее наводнение унесло камышовую хижину вместе со всеми ее обитателями, как аку-аку доводили до помешательства многих островитян, щипая их по ночам, — и все за попытки нарушить табу родовых пещер.

— А с тобой что случилось? — спросил Лазарь с садистским любопытством.

— Да ничего, — сказал я. Кажется, мой ответ его разочаровал.

— Это потому, что у тебя есть мана, — заявил он. (Так пасхальцы называют магическое свойство, наделяющее человека волшебной силой.)

— У сеньора Кон-Тики есть не только мана, — сказал Лазарю бургомистр: дескать, я-то все вижу. — У него есть аку-аку, который приносит ему удачу. Я ухватился за эту соломинку. — Поэтому я могу войти в запретную пещеру, и мне ничего не будет.

— Тебе-то ничего не будет, зато будет нам, если мы покажем тебе пещеру. — Лазарь показал на себя и кивнул с многозначительной кривой усмешкой.

— Со мной и вам бояться нечего, мой аку-аку не даст вас в обиду, — попытался я успокоить его.

Но этот довод не произвел впечатления на Лазаря. Родовой аку-аку покарает его, и мой аку-аку, как бы надежно он меня ни защищал, тут не поможет. А один я ни за что на свете не найду входа, даже если буду стоять так же близко от него, как мы сейчас друг от друга.

— Лазарь происходит из очень знатного рода, — похвастался за своего друга бургомистр. — У них много пещер. Они богатые. Лазарь гордо сплюнул.

— Но у меня тоже есть мана, — кичливо продолжал бургомистр. — Это мой аку-аку помогает нам поднимать статую. В моей пещере в маленькой аху на берегу залива Лаперуза находятся три аку-аку. Один — в виде птицы.

Итак, нам удалось установить, что мы все трое — важные персоны. Бургомистр и Лазарь старались перещеголять друг друга в знании дурных и хороших примет, и тут вдруг выяснилось, что в этот день я, сам того не ведая, выдержал серьезное испытание. Бургомистр рассказал, что утром смотрел, как я вязал узел на палаточной растяжке, и лишний раз убедился в моей осведомленности — небось, я завязывал справа налево, а не наоборот!