Тело в долине - Джон Р. Эллис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мать порывалась броситься наверх и обыскать комнату дочери, чтобы выяснить, какие наркотики та принимала, но отец, несмотря на потрясение, понял, что это меньшее из зол. К примеру, ранее Элисон хотела переехать в коммуну, возглавляемую гуру Махараджи-как-то-его-там, где члены брили голову и постоянно пялились в кристаллы.
Вопреки всем ожиданиям, Элисон ни разу не отступила от этой новой цели. Ее энергия нашла духовный ориентир. Теперь в школе она вела себя совсем по-другому, и учителя лишь разводили руками, как и служители местной англиканской церкви Святой Марии. Олдройды числились среди прихожан, хотя Джим с отцом нечасто посещали службы. После того как Элисон категорически отказалась ходить в воскресную школу, потому что «там рассказывают лишь истории об Иисусе и его друзьях, а они мальчики», служители смотрели на нее совсем другими глазами. Внезапно в их среде появилась нетерпеливая, напористая девочка-подросток, желающая принимать во всем активное участие и постоянно вовлекающая церковь в проводимые социальные кампании. Элисон их утомляла, сама же она считала церковников немолодыми и скучными.
Многие вздохнули с облегчением, когда Элисон уехала в Оксфорд, причудливые шпили которого манили ее обещанием глубоких теологических исследований. Окончив учебу, она на некоторое время занялась аспирантурой, потом, в типичной для себя манере, внезапно все бросила и решила, что ее вера требует практических действий.
Элисон много лет работала в различных благотворительных и общественных организациях, потом, в конце прошлого столетия, получила духовный сан и стала одной из первых женщин-священников. Она принадлежала к либеральной ветви Церкви, резко критикуя буквалистскую теологию евангелистов и старомодный консерватизм заурядных традиционалистов, поэтому на собраниях епархии ее часто считали не слишком приятным собеседником. Нынешний епископ Рипона и Лидса был от нее в ужасе. Олдройд полагал, что он просто боялся за свое место.
Поднявшись по крутой дороге, Олдройд увидел деревню, возвышающуюся над Нижним Уорфдейлом; на гребне холма виднелся шпиль собора Святого Варфоломея. Элисон начала свое служение в центральных районах Лидса, но задавала слишком много неудобных вопросов об обязанностях Церкви бороться с бедностью и участвовала во множестве противоречивых кампаний, так что ее заставили переехать в более тихое место. Не будь она в то время столь измотана личными проблемами и не нуждайся в «отдыхе в сельской местности», который она до сих пор считала временным, Элисон ни за что бы не согласилась. По мнению Олдройда, именно в реакции на подобные проблемы и крылась сила сестры и глубина веры, поддерживавшая ее, когда прочие наверняка бы сдались.
Все началось много лет назад, когда Элисон с мужем Дэвидом, преподававшим в университете, обнаружили, что не могут иметь детей. Это знание больно ударило по ним обоим. Они взяли себе воспитанника, но по какой-то неизвестной Олдройду причине так его и не усыновили. Затем, пять лет назад, у Дэвида выявили рак поджелудочной железы. Заболевание зашло уже далеко и протекало очень агрессивно – он не прожил и года. Вспомнив о нем, Олдройд ощутил болезненный укол в сердце. Он был очень близок с мягким, тихим, мудрым Дэвидом, который зачастую единственный мог предостеречь Элисон от каких-либо необдуманных действий.
Сама же Элисон была для Олдройда не только сестрой и духовной наставницей, но, как он и сказал Картеру, его Майкрофтом. Ее замечания не раз позволяли взглянуть на ситуацию под другим углом и помогали довести дело до надлежащего завершения.
Олдройд проехал мимо церкви и резко повернул налево, на подъездную дорожку, ведущую к дому приходского священника. Под колесами машины захрустел гравий, сквозь который упорно пробивались сорняки; тонкоствольные рододендроны, росшие по краям дорожки, клонили вниз ветви, почти задевавшие лобовое стекло. Просторный, красивый дом священника, выстроенный в георгианском стиле, будто сошел со страниц Джейн Остин, но, конечно, принадлежал совсем другой эпохе. Ни Элисон, ни англиканская церковь не располагали временем или необходимыми ресурсами, чтобы поддерживать здание и окружающие его сады в первозданном великолепии. От эдвардианского теннисного корта осталась лишь ровная лужайка с одной стороны дома, в задней части сада сохранились разбитые теплицы и полуразвалившиеся сараи, в которых когда-то держали лошадей.
Дверь дома распахнулась, и Олдройд оказался в крепких объятиях крупной женщины в очках, с короткими седеющими волосами.
– Джим! Рада тебя видеть. Что случилось в последнее время? Ты даже не звонил! Входи!
Олдройд вошел внутрь, миновал широкий холл с винтовой лестницей и оказался в кухне. Элисон поставила чайник, и оба сели за стол.
– У тебя усталый вид. Работа или семья?
– Понемногу и то и другое.
Подробностями личной жизни Олдройд делился только с Элисон. Вопреки обыкновению, он выглядел неуверенным в себе и нервно барабанил пальцами по столу. Ему хотелось поговорить с сестрой о Джулии, но для нее эта тема тоже была непростой, и Олдройд сперва рассказал о Роберте и Луизе, а уж потом переключился на их мать.
– На днях я видел Джулию, – наконец проговорил инспектор. – Она приезжала в Харрогейт, просто поболтать. – Он покачал головой. – Честно говоря, не вижу в том никакого смысла. Мы продолжаем встречаться – вроде как чтобы обсудить Роберта и Луизу. На самом же деле просто мило беседуем, потом Джулия уходит. Похоже на короткое свидание, хотя я даже не представляю, о чем она на самом деле думает.
Элисон испытующе взглянула на него.
– Может, все так и есть. Вряд ли она отказалась от тебя, Джим. Джулия до сих пор желает тебя видеть, но пока не понимает, как быть дальше. Начни снова ухаживать за ней, приложи усилия, покажи, что на самом деле хочешь ее вернуть…
– Она и так об этом знает.
– В теории. Ты любишь жену, но готов ли на практике дать ей то, в чем она нуждается? – Одна лишь Элисон могла читать Олдройду нотации. Он явно смутился от слов сестры. – Ты ведь знаешь, чья вина в случившемся. Я уже говорила об этом,
