Пробужденный - Коллин Хоук

– И что произошло?

– Хаос. Геб и Нут почти слились воедино, но Шу был могущественным богом и сотворил между ними жестокие ураганы и смерчи. Земля вздрогнула, небеса застонали – и Шу наконец удалось вырвать дочь из объятий Геба. Теперь Нут парила в недосягаемой высоте над мужем, и он больше не мог ее коснуться.

Поняв, что случилось, Нут горько закричала, и ее слезы, обернувшись штормами и тропическими ливнями, щедро оросили плоть Геба. Постепенно они заполнили каждую выемку на его теле и превратились в моря, реки и озера. Геба захлестнули соленые волны, но он был рад воссоединиться с женой хотя бы в такой малости – и охотно позволил части земли навечно скрыться под ее водами.

Вот почему вода в Египте считается одновременно источником хаоса и созидания. Это напоминание о хаосе, что приносит разрушенная любовь, и творении, которое ознаменовало рассвет человеческой цивилизации. Вода разрушает, и она же создает вновь.

– Неужели они так никогда и не смогли быть вместе?

– Сердце Шу, который пребывал в покоях вечности, смягчилось при взгляде на их страдания. Тогда он позволил Гебу и Нут дотронуться друг до друга в четырех концах света. Им разрешили соприкоснуться ступнями на юге и западе – и переплести пальцы на севере и востоке. Но кроме этой малости, они остались навечно разлучены, потому что их воссоединение означало бы гибель всего человечества.

– Поверить не могу.

Амон пожал плечами.

– Это легенда, которую рассказывает мой народ.

– Нет, я не об этом. Поверить не могу, что нести твою службу, выполнять твою миссию – значит отказаться от надежды на личное счастье. Никто, даже бог, не может быть так жесток.

Амон вернул картину на место. Теперь я узнала на ней Геба, который в отчаянии тянет руки к далекой Нут. Бездна между их телами казалась ледяной и непреодолимой.

– Жертвы приносятся ради того, чтобы другие могли обрести счастье, – тихо ответил Амон.

Я шагнула ближе.

– Разве ты тоже не заслуживаешь радости в жизни?

Амон переплел свои пальцы с моими и запечатлел на запястье теплый поцелуй.

– Загробный мир полнится людьми, которые не получили в жизни того, чего заслуживали. Кто я такой, чтобы считать свои желания важнее их? Если я обрету счастье, о котором ты говоришь, сколько людей заплатят за это страданиями? Сколько погибнут? Я не могу думать только о себе, Лилия, – как бы мне того ни хотелось.

Глаза Амона – сейчас скорее обжигающе-янтарные, чем зеленые, – пытливо вглядывались мне в лицо, словно умоляя понять. Он хотел, чтобы я приняла его древние принципы и представления о долге – но я была современной девушкой и не собиралась изображать сказочную принцессу, которая сидит в башне посреди глухого леса и покорно ждет, когда какой-нибудь принц решит ее проблемы. Если я что-то и знала о любви, так только то, что за нее стоит бороться – даже если для этого придется взять в руки меч. Найти свою любовь, единственную и настоящую, было в моем представлении таким чудом, что по сравнению с ним меркли все принципы и обязательства.

Огорченная, я высвободила руку из ладони Амона.

– Извини, но я не согласна. Хорошо, Геб и Нут – другое дело. Если они будут вместе, мир погибнет. Допустим. Но ты? Что они с тобой сделают? Уволят? Может, это будет и к лучшему. Пусть кто-нибудь другой займется спасением человечества. Ты служишь Египту уже целую вечность! Возможно, мумии пора спрыгнуть с «Восточного экспресса»?

– Лилия, я…

– Просто подумай об этом. Сейчас мне нужно принять душ, а потом я не отказалась бы от обеда. Устроишь нам пир?

– Конечно, – только и ответил Амон.

Поднимаясь по лестнице, я ощутила, как наваливается на плечи вся усталость прошедших дней. Я была выпита досуха. Идеологические споры с Амоном отняли у меня последние силы, и я снова подумала, как далека сейчас от прежней Лилианы Янг, которая отправилась в понедельник утром в Метрополитен-музей. С самой первой встречи с Амоном моя жизнь неслась под откос, словно сошедший с рельсов товарный состав, но так плохо я себя еще не чувствовала.

К счастью, в ванной нашлось ароматизированное масло. Когда я втерла его в кожу, ноздрей коснулся мягкий запах цветов и сладкого мускуса. Аромат был экзотическим и нежным, но при этом в меру бодрящим благодаря нотке цитруса – то, что нужно человеку, с головы до ног покрытому потом и пылью. Наконец я вылезла из душа, стерла с зеркала испарину и снова задумалась об Амоне.

Незаметно он стал для меня важен. Сперва меня влекло к нему простое любопытство и его несомненное обаяние – но чем дальше заводило нас это безумное путешествие, тем отчетливее я понимала, что дело совсем не в привлекательности. Я не стала бы подвергать свою жизнь такому риску ради просто симпатичного парня. Нет, теперь я о нем заботилась.

Ну разве не смешно влюбиться в мужчину, древнего, как пустыня? Мужчину, который может по своей воле превращаться в сокола? Мужчину, который может создать из песка что угодно? И который тысячи лет назад поставил крест на личной жизни, принеся себя в жертву своему народу?

Я попыталась взглянуть на себя с этой точки зрения. Сколько раз я шла на поводу у родителей, даже не интересуясь, чем они занимаются? Сколько пустых отношений поддерживала – лишь бы не разочаровать людей, которым не было до меня никакого дела? Сколько еще я смогу отрицать, что у меня есть собственные желания?..

Спустившись, я увидела, что Амон сидит за кухонным столом с выражением полнейшей апатии на лице. Вокруг громоздились контейнеры с едой навынос. Стоило мне подойти ближе, как в нос ударил острый аромат мяса с овощами, – однако сейчас меня интересовал только мужчина, который безразлично взирал на все это роскошество, опустив голову на скрещенные руки.

Я осторожно тронула его за плечо.

– Что такое? Ты не голоден?

Амон накрыл мою руку своей и потянул на соседний стул.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он вместо ответа. – Тебе лучше?

– Да, – соврала я, одарив его своей самой голливудской улыбкой.

Амон приподнял мою голову за подбородок и несколько секунд напряженно вглядывался в лицо.

– Кожа бледная. Температура выше обычного. И ты продолжаешь худеть.

– Когда я вернусь в школу, девчонки душу продадут, чтобы выведать у меня секрет диеты. «Наймитесь донором органов к древнеегипетскому богу – и можете безнаказанно лопать что попало!»

Я неловко рассмеялась собственной шутке, но Амон даже не улыбнулся. Вместо этого он опять скрестил руки на столе и опустил на них голову.

– Что такое? – расстроилась я. – Битва с ушебти так сильно тебя вымотала? Хочешь одолжить энергии?

– Золотой сокол сделал меня сильнее, Лилия. Тебе следовало бы волноваться не о моем здоровье.

– Все дело в канопах, да? В том, что их разбили?

– Да.

– Ладно. И каков наш следующий шаг?

– Никаков.

– Ну, мы все еще можем разыскать твоих братьев, верно? Вот увидишь, все наладится. Я уверена, ты исполнишь свою миссию даже без божественных сил.

– Лилия, ты не понимаешь. Без каноп мне придется и дальше заимствовать твою энергию.

– Значит, нам стоит двигаться пошустрее. Одну канопу ты все-таки раздобыл, это уже что-то. Осталось найти твоих братьев, и дело в шляпе. Ну же, нельзя терять надежду!

– Надежда, – фыркнул Амон. – На кого? На что?

– На то, что завтрашний день окажется лучше. Ты же не знаешь, что он готовит? Не говори, что все потеряно. Давай делать один шаг за раз. Канопы уже не вернуть, так что сейчас разумнее сосредоточиться на поиске братьев.

– Может, они и помогут, – пробормотал Амон. – Один из них – целитель.

– Вот и славно. Видишь, ты уже начинаешь думать о других возможностях!

– Самая вероятная возможность – то, что я принесу тебе смерть, Юная Лилия. Лучше бы нам никогда не встречаться.

– Эй, – я пододвинула свой стул ближе к Амону. – Коренного ньюйоркца так просто не прикончить. Неужели тебе никто не говорил? К тому же, если бы мы не встретились, я бы засохла от скуки.

– Лучше засохнуть от скуки, чем упокоиться вечным сном.

– Тебе надо писать стихи. Хотя прямо сейчас я бы и правда не отказалась упокоиться сном.

– Тебе нужен отдых. Поспи, Лилия. Я тебя разбужу, когда вернется доктор Хассан.

– При одном условии. Я отправлюсь спать, если ты в это время будешь есть. Ты же ни к чему тут не притронулся, да?

– Когда ты нездорова, у меня нет охоты пировать.

– Даже полубогам нужно питание. Поэтому ешь. Когда я вернусь, минимум половина этих блюд должна перекочевать к тебе в желудок.

– Хорошо, Лилия. Я поем, пока ты будешь спать.

– Вот и славно. Возможно, потом ты захочешь ко мне присоединиться?

Амон вскинул бровь, показывая, что не считает такой вариант даже достойным рассмотрения.