Ловушка для Котенка (СИ) - Грин Агата
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Орионец усмехнулся и, отбросив лезшие в глаза волосы, продемонстрировал мне свой фирменный хищный прищур.
— Ты очень слабый психокинетик, Унсури, верно?
— Нулевой.
— А у Нигая восьмой уровень владения эо. Без ТПТ-блока твое сознание беззащитно перед ним. Неужели тебя не учили, как сопротивляться воздействию без ТПТ-блока?
— Учили. Но я всегда была в этом слаба, — грустно ответила я, и добавила мысленно: «И не только в этом я слаба».
Поразительно, но Локен, которому доставляло огромное удовольствие принижать и задевать меня, на этот раз обошелся без ядовитых размышлений о том, какая я никчемная. Подняв руку, мужчина коснулся пальцем лба в том месте, где был один из каналов эо, и сказал:
— Ты — хозяйка своего сознания. Но твое сознание открыто для умелого психокинетика. Если захочет, он без труда войдет в него, как в дом, который защищает дверь с хилым замком. Тебе останется только беспомощно наблюдать, как он хозяйничает в твоем доме… Или поджечь дом, чтобы незваный гость, задыхаясь от едкого дыма, убрался восвояси.
Выбранная орионцем метафора показалась мне очень точной.
— И как поджечь дом? — заинтересовалась я.
— Выбери самое болезненное, самое отвратительное из всех своих воспоминаний. Вытащи его на поверхность, развороши, раздуй из уголька этого воспоминания огонь, и дай этому огню себя заполнить. Если ты все сделаешь правильно, чужой покинет твое сознание, потому что оно станет неуправляемо. На время, конечно, но иногда важна даже минута.
Выслушав совет орионца, я не могла не поинтересоваться:
— Кто научил тебя этому? Просветленные лирианцы?
— Нет, Унсури, я пришел к этому сам. Однажды в мое сознание пытались проникнуть, а ТПТ-блока у меня не было. Тогда я просто впустил гада в свою голову и дал прочувствовать самое мерзкое и темное, что есть в ней. Это отлично сработало.
— Самое мерзкое и темное, — повторила задумчиво я. — Ты имеешь в виду свои воспоминания?
— Да, Унсури. Есть ли у тебя такие воспоминания?
— Есть.
— Тогда у тебя имеется, из чего устроить «пожар». Обратный случай, Унсури. Если войдут в твое сознание, получат доступ ко всему, что хранится в твоей темной, коротко стриженой голове, и тебе покажется, что после такого варварства и мародерства ты не сможешь жить — найди самое ценное, самое светлое свое воспоминание и дай его свету себя заполнить. И ты сможешь жить дальше.
— С тобой и такое было? — предположила я.
— Да, было, Унсури. Я не всегда был так башковит, удачлив и силен, как сейчас, — орионец нахально улыбнулся, и я не могла не улыбнуться в ответ.
Улыбашка посмотрел вверх, и мы с орионцем сделали так же.
Послышалось характерное жужжание.
— Наверх, Унсури, — скомандовал Локен.
Но я и сама знала, что нужно делать.
Глава 17
Эта моя попытка привлечь внимание военных оказалась удачной. Быстро оказавшись наверху, я закричала, насколько хватило воздуха в легких. Меня услышали и вернулись, и, не мешкая, спустили приспособление, специально предназначенное для спускания и поднимания пассажиров на «борт» в экстремальных условиях. Так, я оказалась в салоне аэрокара, в компании недружественных военных. Мне связали руки и ноги так, чтобы я не могла порадовать их какой-нибудь неожиданностью, и усадили на сиденье.
— Внизу еще один человек ждет, Локен, он болен, — осиплым после крика голосом сообщила я, намереваясь держаться как можно спокойнее и ничем не показывать своего волнения.
— Это ловушка?
— Клянусь, нет!
Мое горячее «клянусь» мужчин не убедило, поэтому за Локеном один из военных спустился сам, и я подметила, что он напичкан оружием и настроен серьезно. Пока я ждала, когда они с Локеном поднимутся, с меня не сводил глаз один из тех мужчин, которого оставили за мной следить. Я знала, что любое мое резкое или неловкое движение может привести к неприятной ситуации, поэтому сидела прямо.
Но как же тяжело давалось мне спокойствие! Я очень хорошо осознавала, какова ситуация. Одно только слово Нигая, человека высокородного и достаточно влиятельного, может мне стоить свободы. В его силах сломать мне жизнь за то происшествие в лесу, за уведенного тхайна… Надеяться не на что. Я не представляю ценности ни для Гетена, ни, тем более, Локена, ни для мифических спонсоров, а мой Род скорее предпочтет от меня, второй крови, отказаться, чем защищать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Я должна быть готова к самому худшему развитию событий.
Локен с военным поднялись. Связав мужчину так же, как и меня, военные усадили его на другое сиденье, напротив. Орионец казался таким же невозмутимым, как и я, но, в отличие от меня, его спокойствие не было фальшивым. Да и чего ему опасаться? Его, вероятно, вытащат из любой переделки… Я перестала смотреть на орионца и, чтобы отвлечься от пессимистических мыслей, принялась разглядывать проплывающие под нами джунгли из окон, и искать повод для радости. А он есть. Блуждания по джунглям кончились и, по крайней мере, дальнейшее происходящее предсказуемо… Да и Улыбашка там, в джунглях, обретет свободу. Жаль только, я ничем не смогла ему помочь с лапой.
Нас доставили на знакомую уже военную базу и заперли в разных «комнатах». Я оказалась в крошечном помещении с тусклым освещением, в котором из удобств были только кровать с жестким матрацем и унитаз. Спать мне не хотелось, но я все же легла и заставила себя войти в дремотное сонное состояние, которое позволяло хоть как-то приостановить бег мыслей.
В коридоре раздались громкие мужские голоса. Я мигом поднялась; сердце забилось, как сумасшедшее. Нигай… О, Звезды, как же я не хочу снова с ним встречаться! Как не хочу снова чувствовать себя его добычей! Мне потребовалось все свое самообладание, чтобы не вздрогнуть и не показать страха, когда дверная панель отъехала в сторону, и внутрь вошел военный.
К счастью и большому моему облегчению, это оказался не капитан Нигай, а другой мужчина — судя по знакам отличия, лейтенант.
— Просыпайтесь, гражданка! — велел мужчина и окинул меня цепким быстрым взглядом: — У вас что-то болит? Есть жалобы?
— Жалобы? — я недобро ухмыльнулась. — Есть.
— Меня интересуют только вопросы вашего здоровья, гражданка. Есть, на что жаловаться?
— Нет.
— Тогда пройдите за мной.
— На допрос? — с вызовом спросила я.
— Нет, в медицинский модуль.
Меня действительно отвели в медицинский модуль. Там немногословная строгая медсестра проверила мои показатели здоровья и стала готовить препарат для введения внутримышечно. Я резко дала понять, что не нуждаюсь ни в каких поддерживающих препаратах. Как ни странно, женщина настаивать не стала, как и лейтенант.
Мне предложили принять в медмодуле душ, и выдали нижнее белье, простой черный костюм и обувь. Вероятно, все это было частью форменной одежды курсанток.
В джунглях я мечтала о настоящем душе, но, когда мое тело, наконец, оказалось под упругими, восхитительно теплыми струями воды, я не испытала ни толики удовольствия. Наскоро вымывшись и хорошо промыв голову, я вышла из душа, тщательно растерлась полотенцем и облачилась в одежду. Приведя себя в порядок, я обнаружила, что мне пожаловали еду — простую, без изысков, качественную. В еду они могли добавить, что угодно, любой препарат, но, поразмыслив, я пришла к выводу, что если они и хотели что-то узнать от меня, то я была бы уже в той страшной комнате допроса, и находилась, обездвиженная, в том кресле-фиксаторе…
Как только я поела, в медмодуль вернулся лейтенант. На этот раз, осмотрев меня, он остался доволен и перешел к делу:
— Я надеюсь, вы понимаете, что в данной ситуации резкие высказывания и необдуманные поступки могут вам дорогого стоить.
— Да, понимаю.
— Хорошо. В первую очередь хочу вас уверить, что вы в полной безопасности и ничего вам не угрожает.
— Хотела бы я верить вам, товарищ лейтенант.
— Вы имеете все основания верить мне, гражданка. Вы сегодня же будете возвращены на станцию «Найрив» и продолжите там свою деятельность, словно ничего и не было. Но мы с нашей стороны вынуждены просить о кое-каких уступках… уступках, которые выгодны и вам тоже, гражданка.