Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1 - Дмитрий Селиванов

ремонту крыши. Со стороны кухни получилось быстро. Удлинили толстыми досками сломанные слеги, наколотили досок и пришили обратно более-менее выпрямленное железо. Другое дело — крыша навеса. Работать гвоздодёром с приставной лестницы на высоте больше четырёх метров — тот ещё цирковой номер. Выдернуть плахи так и не получилось. Они ломались в месте крепления, но гвозди сидели намертво. Когда треснула первая доска, Михаил присвистнул:

— Да это не гвозди, а монстры какие-то! Мы их не выдернули, а только скрутили.

Мужчина с удивлением смотрел на закрученный спиралью кованый гвоздь — квадратный в сечении и толщиной с мизинец. Получится ли выдернуть его — большой вопрос. Михаил подёргал гвоздодёром и отстал от железки. Он уже придумал, как сделать, чтобы не мешало. Надо было просто положить новые плахи немного выше, пусть опираются на этих монстров. А приколотить чем-нибудь мелким, лишь бы не убегали. Только сначала надо выправить пару столбов, которые накренились при падении дерева.

Два часа на укрепление столбов: каждый надо полить вокруг, чтобы земля размокла, и проколотить тяжёлой бабкой. Её соорудили из двухметрового брёвнышка, приколотив поперечную рукоятку. Уже к вечеру закончили пришивать последний выпрямленный лист железа. Для небольшого оставшегося места удалось найти подходящий кусок из запасов.

Михаил с облегчением поставил ящик с инструментами на верстак.

— Фух! Неужто со строчными делами закончили? Хорошо!

Он потянулся.

— Ты про незаконченную засеку не забыл? — Напомнил Андрей.

— Ну, чего настроение портишь? Бензина почти нет. Придётся доделывать пилой «Дружба-2». Бензопилой вон сколько в день получается. А этой — максимум два дерева повалим.

— Ты видишь другие варианты?

— Нет, конечно. Но бесит.

* * *

Вечером, когда закончили, ребят ждал потрясающий ужин. После незамысловатых кусков копчёно-жаренного или копчёно-варёного мяса котлеты и пюре смотрелись пиршеством в изысканном ресторане. Девушки решили, что тоже хотели бы поесть что-нибудь приятное. Михаил только запустил цепочку ассоциаций. К основному блюду добавилась подливка из маринованных помидор и нарезка солёных огурцов — ещё оставались уцелевшие банки.

И всё-таки ужин мог оказаться простеньким, если бы не одна находка. Перебирая осенние засолки, девушки в дальнем углу под слоем пыльных картонок обнаружили старые банки с компотом. Ольга уже сама плохо помнила, когда они были закатаны. Этикетки выцвели или облетели. Компоту получалось не меньше трёх лет. При этом крышки начали ржаветь, но не вздулись. Осторожно вскрыв одну трёхлитровую банку, нашли, что жидкость в ней прекрасно сохранилась. Даже слишком прекрасно — через полчаса девушки неожиданно повеселели. Из вишни получился замечательный весёлый компотик.

Тут же старшая подруга высказала здравую мысль, что вино преступно пить, закусывая пошлым куском мяса. Девушки моментально развернули ресторан в полевых условиях. Перемолоть мясо и нажарить котлет. Свалить картошку и натолочь пюре. Два литра маринованных помидор ушли на подливу — фактически получился кетчуп. Даже с хлебом выкрутились: мучились долго, но в конце концов из густо сваренной перловой каши получились неплохие такие подсушенные лепёшки. Отсутствие хлеба сильно мучило привыкших к нему людей. Пусть лепёшки немного горчили, но это хоть сколько-то напоминало хлеб. Михаил откусывал от перловой галетки маленькие кусочки и с наслаждением рассасывал их на языке.

— Оля, а сколько этой перловки осталось?

— С полкило, наверно. Был мешочек на пять килограмм, так за это время сколько раз уже каши варили.

— Варили… — Задумчиво повторил он и подскочил. — Я сейчас!

Вскоре он вернулся со старой кастрюлькой, в которую нагрёб землю и насыпал золу. Перемешав, полил водой, а потом кинул щепоть зерна, аккуратно придавив.

— Ты думаешь, что прорастёт? — Поинтересовался Андрей.

— Овёс уже проклюнулся. Ну, я надеюсь, что это овёс. Если приживётся перловка, то всяко разнообразие зерновых у нас появится. Когда смотрел запасы, то не подумал, что может получиться. Все крупы из магазина обычно лущёные: горох, пшено, гречка, рис — всё это не прорастёт. Просто нечему, там с шелухой зародыш убран. А рис ещё и не вырастить на местных плантациях. Вот потому и пропустил. Но совсем другое дело — перловка. Она цельнозерновая. Есть шанс.

Подошла Ольга:

— Я завязала мешок с перловкой, поставила в сторонке. Запас останется.

— Хорошо. Вернёмся к ужину?

Еда немного остыла, но все с удовольствием продолжили трапезу. Первым решил задать вопрос Андрей:

— Зачем ты сейчас зерно садил? Даже если оно прорастёт, то остальное садить будет поздно.

— Я и не собирался. Зерновые годами лежат в хранилищах. Подождут до следующей весны. А я за лето узнаю, когда всходит, когда вызревает.

— Ой, мальчики. А давайте споём. — Послышался немного сбивающийся и плывущий голос Ольги.

Выпившим девушкам наскучил деловой разговор, и они решили их прервать.

— И что же хотят девочки? — Поднял бровь Михаил.

— Что-нибудь лирическое.

— У-у-у… Надо бы вспомнить… Может, «Музыканта»?

— Это который?

Мужчина прочистил горло и попытался вытянуть вечно простуженным хрипящим голосом:

Повесил… свой сюртук… на спинку сту-у-ула музыкант.

Поправил… нервною рукой… на ше-э-е чёрный бант.

Следующую строку подхватил Андрей своим чистым басом. Ему не надо было рвать строку, чтобы попадать в плавный ритм — дыхалка не проваливалась через каждое слово.

Подходи скорей поближе,

Если хочешь слы-ы-ы-шать.

Если ты ещё не слишком пьян.

Михаил по старой привычке отбивал пальцами, как будто играл на клавишных. Никакой реальной мелодии, просто по тональности: выше, ниже.

О несчастных и счастливых.

О добре и зле.

Всё в этой музыке.

Ты только позови.

Михаил не вытягивал, и Андрей закончил петь в одиночку. Сполоснул горло, потом заметил товарищу:

— Голос у тебя так и не улучшился со времён школы. Таким рок или металл орать надо. В крайнем случае — Высоцкого.

— Высоцкого, говоришь? У него, кстати, тоже лирические песни есть. Одна так и называется… Как же там?..

Здесь лапы у елей дрожат на весу.

Здесь птицы щебечут привольно.

Живёшь в заколдованном диком лесу,

В который зайти невозможно.

Сначала строки выдавливались с трудом, но постепенно слова появлялись из памяти всё быстрее и быстрее.

Соглашайся ж скорее на рай в шалаше,

Если терем с дворцом кто-то занял.

Последние слова растворились в сумраке. Завозились девушки, разбуженные тишиной, подняли головы, поёжились спросонья.

— Ну, что? В постельку? — Спросил Михаил обеих.

Те кивнули, снова закрывая глаза. Пришлось вспоминать молодые годы, когда действительно таскали девушек на руках. Мужчинам и самим уже хотелось спать. И всё-таки Михаил прижал жену к груди,