Участник поисков - Борис Иванов

Мантра помолчал.

— Вот так — наши на сцене уродуются, а зрители ставки делают, пари заключают... А Мастер с этого неплохие денежки гребет. А кроме того, он еще умудряется наживаться на тех несчастных, кто в конце выживает, — он их просто продает мафии... Хотя это уже — поперек закона.

— Это как? — не понял Орри. — Ведь вы же не можете нападать на людей! Или травить их наркотиками...

— Зато друг на друга — можем. И на подхвате работать — курьерами там, на стреме стоять... Первый Закон — он только с виду ясный и понятный. А на самом деле его по тысяче кривых объехать можно. Можно из андроидов составлять конкурирующие банды и шайки для чего-то и кого-то. Для охраны складов, явок, для перевозки посылок по опасным маршрутам... Но не это главное. Стук не с этого основной доход имеет — не с подпольных боев и не с работорговли.

— А что же тогда главное?

— Главное в том, что кто-то надеется, что Первый Закон у нас можно все-таки выключить. Отменить. И вот для этого и существуют Подземные Театры мастера Стука. На вид это все самый настоящий шоу-бизнес. Ведь андроиды — это еще и прекрасные артисты. Нас недаром называют Куклами Судьбы, но на самом деле деньги Мастеру платят не за это. Нас тренируют, обучают и одуряют так, чтобы у кого-то из нас в конце концов пропала способность отличать андроидов от людей, а представление — от действительности. Такое случается — с одним из двух-трех сотен. А иногда и сюрпризы выходят: вот Бирим, к примеру, стихи сочинять стал...

Бирим смущенно кашлянул.

— И вот тогда, — продолжил Мантра, — кто-то из нас перестает понимать, на сцене он живет или в реальной жизни. И таких ждет одно из двух — одних изучают, стараются найти ключ к Первому Закону. Мне не хочется даже думать, что делают с ними, а других ждет судьба попроще — их продают в солдаты. В другие миры. У Мастера довольно большой доход с этого бизнеса. На один только Харур уходит по несколько сотен наших в год, но дело в том, что тем, кто платит Мастеру за его работу, этого мало. Им нужны не сотни и не тысячи, им нужно разгадать секрет Первого Закона вообще. Ты знаешь, малек, сколько идет войн в Обитаемом Космосе вот сейчас, в эту минуту?

Орри неуверенно покачал головой:

— Так вот, малек, эти войны могут проглатывать миллион андроидов каждый год, а может быть, и каждый месяц. И мастер Стук из кожи вон лезет, чтобы на эту цифру выйти, ну а мы здесь, в этой железной коробке, это те, кто не захотел в этих играх участвовать. Мы — это те, кто захотел совершить самое страшное для андроидов преступление. Знаешь, какое?

Мантра подвинулся ближе и приблизил свое лицо к Орри.

— К-какое? — заикаясь, спросил малек.

— Жить как лю-ди, — по слогам произнес Мантра и отодвинулся назад во мрак. — Просто жить как люди. Поэтому мы и уходим из этого дурацкого мира в Приют, на Трассу, к черту на кулички. Ведь андроиды могут жить просто, как все. Это ведь только так говорится, что у нас души нет...

Он тяжело вздохнул:

— А тебя-то как сюда занесло, малек, с псиной твоей? Кстати, тебя хоть как зовут-то?

— В самом деле, как тебя зовут? — с удивлением поинтересовался Бирим. В его голосе не чувствовалось ни малейшей вины.

Орри даже не обиделся на него. Он уже успел понять, что хоть Бирим — малый сам по себе и неплохой, но вот только единственно, что Бириму интересно, так это его — поэта и аадроида Бирима — роль в Мироздании. Чего обижаться? Раз уж так сделан человек, точнее, андроид.

— Орри, — представился Орри, — Оруэлл Нолан. Вот и все.

Вслед за этими словами в набитом андроидами контейнере вдруг наступила оглушительная тишина. Тишину эту нарушило только хриплое, секунд на десять растянувшееся «И-и-и-их!». Затем последовал не менее хриплый, заданный вполголоса вопрос:

— Бирим, ты зачем приволок его сюда? Ему же вовсе не в Приюте место!

Бирим был крепко озадачен.

— Н-нет, — наконец откликнулся он, — этого не может быть! Слушай, малек, ты не врешь?

— А вы чего это все? — осторожно спросил Орри. — Что это вы все как шальные стали? Это из-за хакерского Предсказания?

— Правильно, малек, — аккуратно выговаривая слова, произнес Мантра и потом задумчиво, видимо уже самому себе, а не Бириму, пояснил:

— Да нет, не врет он. А то, что его с нами в Приют несет, значит, так надо.

Мантра помолчал и добавил с каким-то особым выражением:

— Судьба...

И, словно откликнувшись на это особенное слово, контейнеровоз резко затормозил, свернул вправо, свернул влево, взял какой-то подъем, и снаружи в контейнер стали долетать неразборчивые звуки голосов и куда более разборчивые лязги, скрипы и стуки каких-то инструментов, совершающих над контейнером с беглецами непонятные манипуляции. Потом контейнер рвануло вверх, вбок, крутануло и потащило куда-то. Тащило, впрочем, недолго. Снова раздались скрежет, лязг, гул, и вдруг наступила тишина. Абсолютно мертвая тишина, какой Орри не слыхал никогда в жизни.

— Загрузили, — прошипел кто-то в тишине. — Нас загрузили, ребята. Кажется, пронесло.

— Это тебя на Приюте пронесет, — ответил ему знакомый хриплый голос. — Пронесет получше всякого слабительного. А пока пристегнитесь, ребята. Оно, может, сутки старта ждать будем, а может, и через час дернем. И малька, малька с собакой его пристегните, чтобы, не дай бог, по полу не размазало!

— Господи! — тоскливо взвыл Бирим. — На Приют! Опять на Приют! Ведь чуяло мое сердце...

— Слушай, ты, поэт! — окликнул его из темноты хрипун. — Ты б лучше стихи читал. И притом уж совсем хорошо бы было, если б про себя читал. В том смысле, что не вслух.

И тут стало не до стихов. Орри еще только застегивал натянутый на него кем-то из соседей ремень, когда перегрузка обрушилась на обитателей контейнера. Даже мужественный Брендик тихо заскулил. Кое-кто из неудобно устроившихся на своих лежанках андроидов тихо чертыхался. Вообще-то это было своего рода выражение сочувствия затесавшемуся среди них обычному человеку. Тем более мальку с собакой. Что до андроидов, то для их приспособленных для участия в высадках Космодесанта организмов все это было сущим пустяком.

Орри некоторое время казалось, что он не может дышать. Как-никак это был его первый выход в космос. И ему казалось, что тот неведомый грузовоз, в который так поспешно — перед самым стартом — впихнули их контейнер, будет разгоняться целую вечность. И когда эта вечность закончилась, он испытал невероятное облегчение. Только когда низкий рев разгонных двигателей смолк, он понял, что слышал его. Просто этот рев невидимого дракона на какое-то время так заполнил все его существо, что стал ему незаметен, и только когда благословенная, еще ни разу не испытанная в жизни невесомость внушила ему иллюзию падения в бесконечную пропасть, он испугался по-настоящему.

— Черт! — воскликнул он. — Это всегда так?

— Не знаю, — ответил Бирим. — Я всего второй раз в космосе. Нет, точнее третий.

— Послушай, — спросил из темноты давешний хрипун. — Ну все-таки какого ж ты туда-сюда летаешь?

— Не знаю, — ответил Бирим. — Судьба... Тебе же сказали — Судьба.

— А ты ничего... не пищал, — обратился хрипун к Орри. — Теперь заснуть постарайся. Сейчас корабль маневр закончит и начнет разгоняться. Это долгая волынка. Спи — не бойся. Разбудить не забудем...

Тяжесть, и вправду, вернулась в контейнер вместе с еле заметной, даже успокаивающей по-своему вибрацией маршевого двигателя. И плоховато выспавшийся после бурной ночи Орри, действительно, стал задремывать. Брендик тихонько посапывал у него под боком и уютно грел этот бок. Андроиды вполголоса обсуждали между собой что-то свое. И их бормотание тоже усыпляло Орри.

И никто наконец не гнался за ним и не норовил ни продать, ни запереть.

— Блин! Корабль на Приют пошел, — пробормотал Мохо, прислушиваясь к грому, долетевшему с небес. — Всех звеннов распугает, зараза!

Он кивком велел притаившимся за деревьями Киму и Алексу продвигаться вперед и сам двинулся через вершину невысокого холма.

На поляне, скрытой за этим возвышением, перед ними открылась странная картина: двое людей пана Волыны — их невозможно было не узнать по похоронной униформе, — кружа по открытому пространству, словно в каком-то нелепом танце, тупо водили перед собой стволами здоровенных пистолетов, а третий стоял поодаль у зарослей кустарника на четвереньках. Точнее, на обоих коленях и на одной руке. Другую — правую — руку он прижимал к кормовой части своего тела и притом крыл непотребными словами двух своих партнеров. Его пистолет — тоже пугающих размеров — валялся недалеко от него на изумрудной травке.

— Эй, господа хорошие! — окликнул их Мохо, осторожно появляясь из-за ствола дерева. — Вы чего это здесь дуэли развели? Человека, вижу, подранили... Нехорошо получается!

— Заткнись, дед! — глянув на него искоса, отозвался один из двоих круживших по поляне бандитов и, заметив в стороне какое-то движение, выпалил в эту сторону из своего ствола. С его партнера, случившегося на линии огня, тут же слетела шляпа. Тот шарахнулся в сторону и сел на травку, опасливо ощупывая голову.