Вокруг Пушкина - Ирина Ободовская

Письма сестер за период осень 1835 года и зима 1836 го­да отличаются от предшествующих прежде всего тем, что они уже меньше жалуются на скуку. Они «довольно часто танцуют», каждую неделю катаются верхом в манеже.

«... Ну, Нина, посмотрела бы ты на нас, так глазам не по­верила, — пишет Екатерина Николаевна 4 декабря 1835 года гувернантке Нине, — так мы теперь часто бываем в большом свете, так кружимся в вихре развлечений, что голова кругом идет, ни одного вечера дома не сидим. Однако мы еще очень благоразумны, никогда не позволяем себе больше трех ба­лов в неделю, а обычно — два. А здесь дают балы решительно каждый день, и ты видишь, что если бы мы хотели, мы могли бы это делать, но право, это очень утомительно и скучно, по­тому что если нет какой-нибудь личной заинтересованно­сти, нет ничего более пошлого, чем бал. Поэтому я несрав­ненно больше люблю наше интимное общество у Вяземских или Карамзиных, так как если мы не на балу или в театре, мы отправляемся в один из этих домов и никогда не возвраща­емся раньше часу, и привычка бодрствовать ночью так силь­на, что ложиться в 11 часов — вещь совершенно невозможная, просто не уснешь. Не правда ли, как это странно? А по­мнишь, на Заводе — как только наступало 9 часов, велишь принести свою лампу, тогда как теперь это тот час, когда мы идем одеваться. Вот совершенно точное описание наше­го времяпрепровождения, что ты на это скажешь? Толку мало, так как мужчины, которые за нами ухаживают, не го­дятся в мужья: либо молоды, либо стары».

С семьей Карамзиных Пушкина связывала давняя друж­ба, еще с лицейских времен, и дом Карамзиных был для не­го, пожалуй, одним из самых приятных в Петербурге.

В одном из писем Екатерина Николаевна пишет, что «го­ворильные» вечера в светских гостиных им кажутся скучны­ми. У Карамзиных же бывать они любили. Вероятно, их привлекали и содержательные, интересные беседы, кото­рые там велись, но главным образом, конечно, возможность в интимной обстановке встречаться с ухаживавшими за ни­ми мужчинами. У Карамзиных постоянно бывал и Дантес, и поэтому Екатерина, несомненно, стремилась как можно ча­ще посещать этот дом.

Однако и эта зима не увенчала успехом чаяния сестер: женихов не было.

На лето 1836 года Пушкины и Гончаровы сняли дачу на Каменном Острове. Еще в январе Пушкин получил разреше­ние на издание литературного журнала. Таким образом, он оказался вынужденным летом жить в Петербурге или вбли­зи него в связи со своими издательскими делами.

На этот раз дача состояла из двух небольших домов, сто­явших на одном участке. Очевидно, стремясь иметь спокой­ную обстановку для работы, Пушкин снял для себя и Ната­льи  Николаевны отдельный дом, а дети, вероятно, жили вместе с сестрами Гончаровыми во втором доме. Возможно, что находившийся на этом же участке маленький флигель занимала Е. И. Загряжская: во всяком случае, она жила где-то недалеко, судя по письмам Пушкина и сестер.

Вернувшись из Михайловского с похорон матери, Пуш­кин в последних числах апреля выехал срочно по издатель­ским делам в Москву. Наталья Николаевна переезжала с се­страми на дачу без него. Она была на сносях. 23 мая вечером она родила дочь Наталью. После родов Наталья Николаев­на долго не могла поправиться и целый месяц не выходила из комнаты. Таким образом, сестры были предоставлены са­ми себе. Пользуясь относительной свободой на даче, они участвовали во многих увеселительных прогулках.

В пушкинские времена Каменный Остров был местом от­дыха петербургской знати. Парки, каналы, красивые дачи и дворцы придавали ему живописный вид: «Недалеко, у моста на Елагин остров, стоял Каменноостровский деревянный те­атр... В летний сезон 1836 года здесь выступала французская труппа. По вечерам площадь перед театром наполнялась экипажами. С окрестных дач и из города на спектакли съез­жался бомонд Петербурга». На противоположном берегу Большой Невки в летних лагерях стоял кавалергардский полк. Вероятно, именно в это время «молодой, красивый, дерзкий» Дантес посещал дачу Пушкиных — Гончаровых, де­лая вид, что ухаживает за Екатериной Николаевной. По сви­детельству современников, Екатерина была влюблена в него до безумия. Этим летом, надо полагать, она постоянно встре­чалась с ним и в театре, и на пикниках, и на верховых прогул­ках. Это была все та же компания молодежи, что посещала зимою салон Карамзиных. Приведем некоторые выдержки из писем С. Н. Карамзиной и ее сестры, очень ярко рисую­щие характер этих увеселительных прогулок.

«Сегодня после обеда поедем кататься верхом с Гончаро­выми, Эженом Балабиным и Мальцевым, — пишет 27 мая 1836 года Софья Николаевна, — потом будет чай у Катрин в честь Александры Трубецкой, в которую влюблены Веневи­тинов, Мальцов и Николай Мещерский. Завтра всей компа­нией устраивается увеселительная прогулка в Парголово в омнибусе». Более подробно об этой прогулке сообща­ет брату на следующий день Катрин Мещерская, сестра С. Н. Карамзиной.

«...Мы получили разрешение владетельницы Парголово княгини Бутера на то, чтобы нам открыли ее прелестный дом, и мы уничтожили превосходный обед — пикник, приве­зенный нами с собой, в прекрасной гостиной, сверкающей свежестью и полной благоухания цветов. Николай Трубец­кой взял на себя дорогостоящую поставку вин и исполнил это широко и щедро. Креман и Силлери (марки французских вин) лились ручьями в горла наших кавалеров, которые встали все из-за стола бо­лее румяные и веселые, чем когда садились, особенно Дан­тес и Мальцов... Только в десять часов мы смогли оторвать­ся от прелести упоительного вечера, от цветущих парголовских рощ и по дороге сделали остановку на даче княгини Одоевской, чтобы выпить чаю. Что до наших мужчин, то они вовсю угостились глинтвейном, который приготовил для них князь».

Можно предположить, что подобные пикники и прогул­ки бывали в течение всего лета. Письма Екатерины Никола­евны за этот период совершенно не говорят о ее увлечении Дантесом. А между тем именно тогда они часто встреча­лись. Если бы это было обычное ухаживание, она, вероят­но, поделилась бы этим с братом, но сложность обстановки заставляла ее молчать... Стремясь постоянно видеться с Дантесом, она, возможно, упрашивала Наталью Николаевну всюду ездить с ними, так как тогда не было принято девуш­кам выезжать одним. В этом отношении очень характерно письмо от 1 августа 1836 года, в котором Екатерина Никола­евна пишет брату о празднике, устроенном офицерами в Павловском. Она не говорит, был ли с ними Пушкин. Воз­можно, что именно за ним заезжали они на городскую квар­тиру. Но поэт был еще в трауре по матери (не могла пойти на бал по этой же причине и Наталья Николаевна, как мы видим из письма), и вероятнее предположить, что сестер сопровождал кто-нибудь из братьев или знакомых. Во вся­ком случае дамы поехали туда не одни.