Та, которая видит - Гленда Ларк

От агента по особым поручениям

Ш. айсо Фаболда,

Департамент разведки,

Федеральное министерство торговли, Келлс,

Достопочтенному

М. айсо Кипсуону,

Президенту Национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов

13/1 месяца Двух Лун, 1793

Дорогой дядюшка!

Да, я с большим удовольствием поживу у вас с тетушкой Росрис и до, и после своего выступления на собрании Общества. И я принял к сведению Ваше предостережение насчет очаровательной госпожи Аниары айси Терон и буду остерегаться действия ее улыбки. Тетушка всегда отличалась безупречным вкусом, и я не сомневаюсь, что устоять я смогу, только призвав на помощь все свои силы. Кстати, я был очень рад узнать, что тетушка удостоилась своего первого религиозного видения. Я знаю, как жарко она молилась многие годы о том, чтобы оказаться одной из удостоенных просветления на празднике святой Менары. Кузина Эджерл пишет, что лицо тетушки удивительным образом преобразилось, когда ее коснулась божественная благодать. Я не устаю надеяться, что однажды и я окажусь благословен подобным же образом и мое лицо тоже станет сиять, когда я сподоблюсь чуда — лицезрения Бога.

Что касается странностей в записях бесед, которые я посылал Вам, то Вы совершенно правы, конечно. Не только для нас, исследователей с «Морского ветерка», но и для многочисленных келлских купцов и миссионеров, имевших дело с островитянами гораздо дольше нас, эти странности служили источником постоянных недоумений. Что можно думать о людях, которые говорят о магии как о чем-то, с чем они постоянно сталкивались? Чему следует верить, если они описывают Дастелы как существовавшие, а потом исчезнувшие острова? Как понять единодушные заверения, что татуировки на мочках их ушей были сделаны представителями негуманоидной расы, которых никто из келлсцев никогда не видел? Являются ли Блейз Полукровка и ей подобные просто прирожденными лжецами, обожающими сочинять невероятные истории? А может быть, они верят в то, что говорят, какими бы неправдоподобными эти россказни нам ни казались?

Посылаю Вам новую порцию записей, содержащих описание дальнейших интриг и, как я надеюсь, дающих возможность проникнуть в суть культуры, которая — увы! — больше не существует в своей прежней форме. В этом повинны отчасти контакты с Келлсом, отчасти — тот странный эпизод в истории Райских островов, который островитяне называют Переменой.

Да, я старался сохранять непредвзятый взгляд, не позволяя собственным культурным установкам влиять на изустную историю, которую мы записывали, но видит Бог — до чего же это иногда оказывалось трудно!

Остаюсь Ваш покорный племянник Шор айсо Фаболд

Глава 11

Одного взгляда на Флейм оказалось достаточно, чтобы я забыла о собственной боли. Она боролась с тем, что происходило с ней, но битву проигрывала. Ее рука воспалилась до локтя кожа натянулась и покраснела. Однако никаких признаков разложения, которое уже началось бы, будь это вызванная заклинанием дун-мага язва, я не заметила, да и боли особой Флейм не испытывала. Ее глаза говорили о страхе, а не о страдании; страх казался таким огромным, что мне трудно было встречаться с Флейм взглядом.

Как только я вошла в комнату, Рэнсом вцепился мне в руку; бедняга все время норовил повиснуть на мне.

— Где ты была? Разве ты не знаешь, как она страдает? Почему тебя не было рядом? Хранители не желают меня слушать! Как ты могла ее оставить?

Успокаивать мальчишку принялся Тор, предоставив мне возможность заняться Флейм. Она не стала меня упрекать, но те немногие слова, которые она пробормотала, опалили меня, как огнем.

— Зло растет во мне… Я начинаю ненавидеть… Я стала обо всех думать ужасные вещи. — Она взглянула на свою руку. — Она такая потому, что я пытаюсь сопротивляться. Как только я сдамся, опухоль пропадет. Но внутри… Ох, Блейз, что у меня внутри! Блейз, не позволяй мне остаться в живых такой! Обещай! Если хранителям не удастся…

Я еле узнавала свой голос, когда давала ей обещание:

Я скорее увижу тебя мертвой, чем позволю покориться Дун-магии. Клянусь.

Только попробуй тронуть ее, и будешь иметь дело со мной! — взвился Рэнсом.

Тор ровным голосом перебил его:

— Внизу у нас морской пони. Можешь ты отнести Флейм вниз, Новисс? Мы отвезем ее на «Гордость хранителей». — Он коснулся моей руки, одобряя мою сдержанность. Слишком много всего случилось в этот день… Мне хотелось принять ванну, чтобы смыть с себя всю скверну, мне хотелось, чтобы меня обняли и приласкали… Мне хотелось почувствовать себя в безопасности.

Вместо этого мы повезли Флейм на корабль хранителей. Когда мы с Тором возвращались в «Приют пьянчуги», я настояла на том, чтобы мы заблаговременно расстались: я не хотела, чтобы его увидели со мной вместе. Теперь тоже он выскользнул из гостиницы и направился к пристани один». Других способов обеспечить его безопасность я придумать не могла, но мы оба знали, что такая предосторожность в лучшем случае дает нам лишь призрачную надежду. Я не хотела, чтобы Тор сопровождал нас на «Гордость хранителей», но он не послушался, возможно, потому, что видел, как мало у меня осталось сил, как нуждалась я в его поддержке. Мы договорились, что встретимся уже на корабле; помочь мне переправить туда Флейм должен был престолонаследник Бетани.

Вахту на «Гордости хранителей» несла женщина с крючковатым носом, сильно ее портившим. Она, конечно, прибегла к силв-магии, чтобы нос казался хорошенькой пуговкой, и встреча со мной лицом к лицу ее не порадовала. Носик-пуговка моему Взгляду представлялся всего лишь серебристой тенью и только привлекал внимание к недостаткам ее внешности. Женщина это прекрасно понимала. Она знала, кто я такая, и знала, что я вижу ее такой, какова она на самом деле, потому встретила нас враждебно и не хотела пускать на борт.

Я потребовала, чтобы о нашем приходе было доложено советнику Датрику, и, в конце концов, нам было позволено подняться по сходням. Впрочем, оказавшись на палубе, мы с Тором обменялись встревоженными взглядами: похоже, у хранительницы-вахтенной была и еще одна причина нас не пускать. Где-то в глубине корабля что-то охранялось сплошной стеной силв-магии; усилия, затраченные на это, должны были быть огромными, и я и представить себе не могла, ради какого груза могло потребоваться столько заклинаний.

Нас — Рэнсома, Флейм, Тора и меня — проводили в кают-компанию. Флейм шла сама, но ей приходилось тяжело опираться на руку Рэнсома. Пока мы ждали, они сидели рядом, и Рэнсом не сводил глаз с руки Флейм, что никак не могло придать ей бодрости. Тор стоял, глядя в иллюминатор, задумчивый и молчаливый. Я стала осматривать каюту. Стены были покрыты панелями, вдоль потолка тянулся резной карниз, а паркет пола был набран из ценных пород дерева. Помещение украшали картины, изображавшие буколические сценки из жизни хранителей: играющих детей, краснощеких молочниц рядом с аккуратными стогами сена, населенными до невозможности милыми мышками, или безупречно одетых горожан, их улыбающихся жен и толстощеких младенцев в чистеньких платьицах на мощеных улицах. Все это почему-то оставило у меня ощущение, будто я, давясь, съела в один присест целый горшок меда.