Тени в масках - Лина Баркли

Нэнси вдруг почувствовала апатию.

Все было кончено.

Вспомнить… Вспомнить все…

Громкий стук разбудил его. Он моргнул и попытался прийти в себя.

Он больше не в кабинете доктора Коллинза. Он вообще сидит на чем-то холодном и жестком. И пистолет пропал!

Вспомнить… Вспомнить все.

Это голос не умолкал. Он приказывал ему все вспомнить, а Сэм как раз и не мог вспомнить и осознать, что же произошло в кабинете доктора.

Черт, до чего паршиво! Он предпринял вторую попытку открыть глаза. Что это? Какой-то подвал, здоровенная дверь, а рядом с ней сидит и плачет женщина.

— Нэнси! — хрипло сказал он. Неужели он снова ее потерял?

Она открыла глаза и бросилась к нему.

— Донован!

Он сжал ее в объятиях и услышал, как она плачет.

— Я думала, ты… Ты больше не со мной. Испугалась, что потеряю тебя, как ты потерял меня год назад.

Слава Богу, этого не произошло. Он не знает, где они, что с ними, сколько им еще осталось быть вместе, но, пока они вместе, никому не удастся их одолеть.

Он приподнял ее голову и заглянул ей в глаза, мокрые от слез. Казалось, он слышит, как бьется ее сердце. Или это в бешеном ритме бьется его сердце?

— Нэнси. Нэнси… — Он снова и снова повторял ее имя, будто молитву, коснулся ее лица кончиком пальца, вытер слезы и почувствовал, как она целует его палец. Их взгляды встретились.

Сэма обожгло вожделение, столь сильное, что, казалось, прожжет его насквозь. Внутри вскипела лава. Теперь его было не остановить: никто и ничто не в состоянии потушить вулкан, проснувшийся у него в груди.

Их губы сомкнулись. Он ощущал, как все сильнее, все быстрее колотится ее сердце, как участилось дыхание. Он лизнул ее нижнюю губу, а потом легко прихватил ее зубами.

В ее бездонных небесно-голубых глазах зажглись звезды.

— Я так соскучилась по тебе, Донован, — услышал он ее свистящий шепот. — Боже, как мне тебя не хватало!

Ее взгляд несколько раз переместился между его ртом и бедрами, обтянутыми голубыми джинсами, а затем застыл в районе губ. Сэм медленно лег рядом с ней. Он видел, как пульсирует голубая жилка на ее шее, и чувствовал такую же буйную пульсацию крови в своем теле. Сегодня она будет принадлежать ему. Она будет биться в его объятиях, стонать и кричать от невыносимого наслаждения и умолять его продлить или прекратить это сладостную муку.

Он откинул прядь волос с ее лба, коснулся губами мочки уха и почувствовал, как она задрожала. Ее колени невольно приподнялись и уперлись ему в грудь.

Его губы оторвались от ее уха, переползли по щеке к подбородку, затем двинулись вниз, к воротничку блузки. Его ловкие пальцы расстегнули на ней блузку, обнажив весьма приятные выпуклости. Именно на эти выпуклости сразу наткнулись его ладони, инстинктивно слившись с ними в шарообразном единстве. Он нагнул голову и поцеловал ее напрягшиеся соски. Потом медленно раздел ее и отбросил одежду в сторону. Она предстала перед ним во всей своей ослепительной наготе.

Такой эрекции у него никогда не было. Создавалось впечатление, что его член состоит не из мышц, а из бронированной стали. При этом его содержимое уже готово было выплеснуться буйным потоком наружу. И все долгожданное романтическое общение в этом случае свелось бы к нескольким секундам.

— Ты выглядишь слишком аппетитно, Нэнси. Так и хочется тебя скушать.

— Я рада, что пробуждаю у тебя аппетит. Но ты мне льстишь.

— Никоим образом. Я всегда говорю только правду, даже женщинам. Хотя это и не модно в наши дни.

— Ничего, мне нравятся правдивые старомодные мужчины. Я люблю комплименты, особенно от тебя.

Нэнси расстегнула на нем рубашку. Она не могла больше терпеть, ей страстно хотелось ощутить его обнаженную кожу, почувствовать тепло его тела, вдохнуть его терпкий мускусный — такой мужской! — запах.

Из его груди вырвался стон. Он обвил ее руками за талию, затем опрокинулся навзничь, потянув ее за собой так, что она оказалась сверху. Потом разместил ее поудобнее на себе, при этом ее обнаженные груди оказались прижатыми к его обнаженной груди, а ее пушистый треугольник расположился точно в районе молнии на его джинсах.

Сильные мужские руки прошлись по всему ее телу, вначале сверху вниз, затем в обратном направлении. Он несколько раз поцеловал ее в шею, вдыхая легкий аромат духов, слегка втягивая при этом в себя нежную кожу, как будто стремясь сохранить ей на память характерные следы утраты контроля над своими чувствами.

Эти манипуляции чуть не привели к досрочному опустошению мужского генетического фонда, но ему удалось удержаться на грани извержения. Это было бы не по-мужски. Надо думать не о себе, но прежде всего об удовольствии дамы, хотя в данной ситуации это совсем не просто. Голова уже настолько разбухла от внутреннего давления, что готова была лопнуть. Необходимо было срочно освобождаться от избытков эмоций, тем более что этого хочет и его партнерша.

— Сэм, от общения с тобой я становлюсь дикой и неконтролируемой.

— Нужны дикие женщины для дикой жизни, — процитировал он где-то виденное им рекламно-брачное объявление. Он провел пальцами по внутренней части бедра прямо к заветной горячей влажности в месте их сочленения. — А ты достаточно дика и первобытна для общения со мной?

— Да, я дикая, необузданная, необъезженная и суровая.

— Это хорошо. Потому что я собираюсь заняться с тобой любовью, дорогая, и немедленно, не то сойду с ума.

Этот мужчина был прекрасен. Сильный, мужественный и громадный, при этом удивительно честный, искренний и очень надежный.

Чувствуя нарастающее давление точно у самого входа в свое тело, она понимала, что внутренняя энергия, накапливающаяся в этом месте ночь за ночью, рвется наружу, к столь сладостному высвобождению.

— Тебе придется оседлать меня, — прошептал Сэм, отрываясь от ее губ. — Хочу, чтобы ты сама контролировала ситуацию.

Нэнси немного переместила бедра, устраиваясь поудобнее, одновременно как бы примеряя на себя его разбухший член, заметно выступающий из-под джинсовой ткани. Затем начала возиться с пряжкой пояса на его брюках, быстро расстегнула ее и потянула из петель ремень. Сэм не остался в стороне и, выгнув поясницу, молниеносно, почти одним движением сумел расстегнуть молнию и стащить с себя наполовину джинсы и белье, обнажив свое главное достоинство. Нэнси доделала остальную работу, стянув их окончательно и отбросив прочь. Тяжело дыша, она — прежде всего в исследовательских и контрольных целях — схватила рукой его боевой инструмент. И не зря. Он вполне заслуживал повышенного женского внимания. Весьма толстый и увесистый, он нетерпеливо бился в руке и был готов к применению. У нее от восхищения даже открылся рот.