Самая страшная книга 2015 - Игорь Кром
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Литовченко помедлил с ответом. В часть доложить по-любому необходимо, надёжнее всего вернуться к УАЗу вдвоём, там и ждать подкрепления. Однако “надёжнее” и “правильнее” - суть вещи разные. Кто знает, что случилось на объекте и не нуждается ли персонал в помощи.
- Задача ясна? - повторил прапорщик.
- Т-так точно, ясна.
- Выполняй!
Литовченко проводил взглядом удаляющуюся рысцой фигуру Хакимова, по обочине обошёл собачий труп и на секунду остановился. Решительно расстегнул кобуру, выдернул из неё ”грач”, рифлёная рукоятка привычно легла в ладонь. Пристально вглядываясь в застывший вдоль дороги лес, Литовченко неспешно, с опаской двинулся дальше. Так он прошагал минут пять и начал уже успокаиваться, когда сзади, оттуда, куда ушёл Хакимов, донёсся и враз смолк крик, истошный, пронзительный.
Прапорщик на мгновение остолбенел, языки страха лизнули сердце. Он знал наверняка, что этот оборвавшийся крик - предсмертный, ему доводилось слышать такие в рукопашных под Грозным и Гудермесом. В следующий миг страх отступил, сменившись злой тугой решительностью, той, что приходит к бывалому солдату перед боем. Намертво зажав в ладони рукоятку “грача”, Литовченко бросился по просеке назад.
Хакимов лежал, скорчившись, мёртвыми пальцами вцепившись в ремень от “АКМ”, из которого так и не успел выстрелить. Голова бойца была свёрнута на сторону, из разорванного горла всё ещё текла кровь. Пару мгновений прапорщик, стиснув зубы, смотрел на покойника, затем метнулся к нему, перекинул “грач” в левую руку, правой подхватил автомат и замер, всматриваясь в окружающий просеку лес и вслушиваясь в доносящиеся из него звуки.
С полминуты Литовченко простоял недвижно, затем сунул пистолет в кобуру, взял “АКМ” наизготовку и тяжело побежал дальше, к УАЗу. Тот был там, где они его оставили - за перегородившим просеку сосновым стволом. Только вот лобового стекла у него больше не было, осколки переливались на капоте в лучах наполовину скрывшегося за лесом солнца.
Литовченко приблизился, растерянно осмотрел развороченную торпеду и то, что осталось от встроенной в неё рации. Ноги у прапорщика стали внезапно ватными, и страх, который он недавно в себе подавил, пришёл вновь, захлестнул его, заполонил, мешая думать, мешая решить, как быть дальше.
Движение за спиной Литовченко уловил шестым, если не седьмым чувством. Он не успел понять, что это за движение - понял и среагировал намертво вбитый в него навык - рефлекс солдата. Прапорщик рванулся влево и в развороте вскинул “АКМ” навстречу бесшумно несущемуся к нему стремительному существу.
* * *Надя проснулась посреди ночи, вскинулась с постеленной на сырой мох фуфайки. Артём размеренно похрапывал, завернувшись в брезент. Костёр догорал, дежурящий возле него Игорь, ссутулившись на байдарочном каркасе, клевал носом.
Наде внезапно и неведомо отчего стало страшно. Что-то встревожило её, вырвало из сна и словно зависло неподалёку. Звук, поняла Надя секунду спустя. Протяжный, по душе резанувший звук, от него она и проснулась.
- Игорь, - шёпотом позвала Надя.
- Чего? - пробормотал тот. - Спи давай.
- Ты ничего не слышал?
Игорь поднял голову, протёр глаза.
- Ничего. Я тут слегка задремал, - признался он. - А в чём дело?
- Понимаешь, - Надя зябко поёжилась, - я слышала что-то. Заунывное что-то, протяжное, словно вой. Во сне слышала.
Игорь хмыкнул.
- И что с того? Вернёмся в Томск, купим тебе сонник.
- Я не во сне слышала. То есть во сне, конечно, но…
Игорь потянулся, шумно зевнул.
- Тебя не поймёшь, - сказал он. - То во сне, то не во сне. Знаешь что, ложись спать. Завтра будет трудный день. Кто знает, где эти черти причалили и сколько нам до них пилить.
- Ладно, - от исходящей от Игоря уверенности тревога у Нади прошла. Она улеглась на фуфайку, подложив под голову руку, и в этот момент звук повторился. Гулкий, зловещий, грозный. Надя ахнула, вскочила на ноги. В трёх шагах растерянно озирался по сторонам Игорь, лишь Артём по-прежнему безмятежно похрапывал.
- Волки, - растерянно прошептал Игорь. - Это, наверное, волчий вой.
Надя почувствовала, что близка к истерике.
- И ты так спокойно об этом говоришь? - едва сдерживаясь, бросила она.
- А что мне - чечётку сплясать? - зло ответил Игорь. - Ну, волки, большое дело, - уже миролюбиво продолжил он. - Летом они сытые. Да и потом, у нас топор есть. Если что, отобьёмся. Ложись спать.
- Нет уж, - выдохнула Надя и в следующий миг разревелась. - Вам только бы спать, - сквозь слёзы бормотала она. - Какой тут сон, я больше глаз не сомкну.
Вой раздался вновь, ещё более грозный и пронзительный, чем предыдущий. На этот раз Надя, не удержавшись, взвизгнула от страха.
- Что за ёпст? - оторопело спросил пробудившийся, наконец, Артём.
- Не знаешь что?! - набросилась на него Надя. - Так спроси своего друга, он тебе расскажет. Так, надо уходить отсюда, убираться, что расселись?
- Волки, - объяснил Игорь и вновь зевнул. - Воют где-то на луну. Я как услышал, тоже поначалу испугался.
Артём неспешно сел, затем поднялся. Притянул Надю, обнял, она уткнулась лицом ему в грудь и заревела навзрыд.
- Ничего, - говорил, прижимая Надю к себе и поглаживая её по коротким каштановым волосам, Артём. - Ничего ёпст не бойся. Волки это не страшно. Нечего нам их бояться, пускай лучше они нас.
Надя всхлипнула, подняла на Артёма заплаканные глаза. Всё-таки он молодец, подумала она. Спокойный, выдержанный, а что грубый и недалёкий, так кто не без изъяна.
- Хорошо, - сквозь слёзы улыбнулась она.
- Ну вот и лады, - заключил Артём. - Ложитесь спать, ёпст. Моя очередь дежурить.
* * *Автоматная очередь разорвала степенное лесное спокойствие. На расстоянии в пять шагов она перечеркнула атакующего, отбросила его и опрокинула наземь.
Медленно, очень медленно Литовченко двинулся вперёд. Вгляделся, усилием воли подавил страх. Застреленный походил на человека, но человеком явно не был. Узловатые, поросшие густой шерстью руки, а скорее лапы, конвульсивно дёргались, взрывая землю бурыми кривыми когтями. Нижние конечности в брезентовых, выпачканных грязью штанах были неподвижны, чудовищного размера ступни походили на уродливые, распяленные резиновые перчатки. Литовченко бросил взгляд на лицо умирающего, и его едва не вывернуло, как недавно Хакимова. Костистое, оскалившееся, с запавшими желтоватыми глазами и покатым лбом, это лицо больше походило на морду. На волчью морду, понял прапорщик, а путаные свалявшиеся пегие волосы - на шерсть.
Литовченко осторожно приблизился. В двух шагах от застреленного урода лежал отлетевший в сторону кухонный нож с треснувшей рукоятью. Прапорщик нагнулся, двумя пальцами брезгливо его подобрал, осмотрел лезвие и зашвырнул нож в лес.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});